Сновидец
Шрифт:
До сих пор помню миссис Стинсон, неимоверную толстуху, облаченную в доисторическое платье с запахом нафталина. Ее щеки надувались и тряслись от злости, когда я мямлил во время очередного своего ответа. «Запомните, молодой человек», – кричала она, «если вы вдруг окажетесь в Бангладеш, никоим образом не говорите тамошним жителям, что это – столица Ливана!».
Что она вела, географию? Вот ведь шутка: этого предмета почти не помню, а вот образ преподавателя отпечатался в памяти, как тавро на крупе у мерина. Или огромный физрук МакКаферти, который всерьез считал, что ни один пацан не вправе называться
Но взрослая жизнь оказалась более прозаичной, чем нам внушали учителя. Впахивая на службе доставки United Corporation, я повидал сотни успешный людей, которые и слыхом ни слыхивали, что за зверь этот Бангладеш, да и подтянуться на турнике не смогли бы даже под угрозой инфаркта…
Оказалось, что доблестные педагоги ни хера не знали. Они забивали наши головы мудреным фаршем, точно кулинары салями. Там было намешано все, от пятистопного ямба до формул дифференцирования, от распотрошенной лягушки до гипоталамуса… Все, кроме тех знаний, что действительно нужны каждому. Поэтому самые важные уроки жизни мы учим в одиночку. И, как правило, на ходу, со всех сторон окруженные конкурентами.
Мой первый урок, например, был мне преподан неким психом, утверждавшим, что он – вокалист лучшей панк-группы со времен The Ramones. При этом, «наставник» сам уже несколько лет числился коматозником, а наша беседа проходила в вымышленном месте. Черт, звучит как сюжет низкобюджетного триллера с Сарой Мишель Геллар22 в главной роли!
Признаюсь, я почти не поверил услышанному. Но и отвергать все слова моего нового друга не стал – слишком уж много было странных совпадений. Ведь как говаривал один из сыщиков Дэшила Хэммета23: «Любое совпадение в нашем деле – лишняя сотня баксов, сынок!»24. А это уже кое-чего стоило.
Во-первых, раньше я никогда так четко, до мелочей, не запоминал свои сны. Не скажу, что мне ничего не снилось – снилось, и еще как! Но к полудню я едва мог описать сюжет увиденного, а вечером и этого не помнил. Теперь же чертова картинка висела перед глазами, как приклеенная, стоило только зажмуриться. И с этим ничего нельзя было поделать.
Я аккуратно спросил у Элис, мол, может ли травма головы (пусть и легкая) вызывать такие симптомы. На что она ответила: «Человеческий мозг изучен лишь на 10-15%, а у того, кто способен во время секса читать стихи – только на 7%». А потом неизменно тащила меня в постель, из-за чего все проблемы получали временную отсрочку.
Во-вторых, у меня обострились разного рода предчувствия. Нет, я не стал мнительной старушонкой, у которой начинался припадок от вида рисунка в кофейной гуще. Но я точно знал, что если мне не хочется в данный момент выходить из квартиры, то лучше этого не делать. Однажды я кстати вспомнил о забытом дома подарке для Элис, из-за чего избежал столкновения с кирпичом, который откололся от края балкона и упал на то место, где секунду назад перебывала моя персона. А когда я неожиданно завел беседу с барменом о перспективах футбольной сборной Пиблса, это спасло меня от встречи с бандой «Крысиные хвосты». Как мне потом сказали, один из них проиграл в карты жизнь случайного прохожего. И у меня были все шансы стать его жертвой…
В-третьих, я стал иначе смотреть на окружающие меня вещи. В куче безделушек я, к своему удивлению, мог обнаружить талисман, который… работал! На стенах старых домов я вдруг видел проступившие надписи, которых раньше не замечал. Вырезанные на кирпичах либо начерченные углем или мелом, они словно были сделаны на чужом языке. Понять его я не мог, но чувствовал что-то зловещее в этих таинственных знаках, хотя у других людей они не вызывали никаких эмоций… Краткие поиски в городской библиотеке ничего не дали, и я решил на время отложить их исследование.
В-четвертых, мысли прохожих перестали быть для меня загадкой. Нет, голосов в своей голове я не слышал, но точно ЗНАЛ, что сейчас сделает тот мужчина в сером костюме от Hugo Boss, или та брюнетка в клетчатом платье. Последнее свойство я находил забавным, но очень скоро понял, как хорошо мне жилось, когда я не знал всего этого.
Конечно, это были не те способности, о которых говорил Макс Физ. Но и того, в чем я смог разобраться, хватало, чтобы по коже победным маршем шествовали мурашки. Если не считать того, что я одновременно потерял и работу, и крышу над головой, жить это не мешало… Элис взяла меня к себе, поэтому я не парился. Напрягало лишь едва заметное предчувствие, что проблемы только начинаются. Я старался не придавать этому значения. Иногда получалось.
***
Что меня частенько спасало, так это наблюдательность. Даже на прежней работе подобное качество было сравнимо с золотой жилой. Скуденькой такой, но бесперебойной. Кому рассказать плаксивую историю, чтобы шибануть десятку фунтов поверх чаевых; перед кем заломить цену, ссылаясь на непреднамеренные расходы, да еще сделать это так, чтобы не прознало начальство – все решал мой наметанный глаз. Хотя нет, дело не в глазах. Просто во мне всегда это было. Предчувствие? Интуиция? Может, и так…
«Как висяк не назови, стоять от этого у тебя не будет!» – ворчал мой дедушка, и был прав. Но иногда я знал, что скажет незнакомый человек в следующую секунду. Это давало мне преимущество, которое можно было превратить в деньги. Хотя и обломы случались. Главное здесь было – не перегнуть.
Поэтому когда Элис потащила меня знакомиться с родителями, я не протестовал. Чертовы старики заставляли мою натуру паниковать, что в отместку сменялось чувством собственного превосходства. Мол, глядите на меня, старые перечницы: я молод и красив, хоть и беден, а вы уже двумя ногами стоите в могиле, так что дорогу! Дешевая бравада, я знаю. А все из-за страха когда-нибудь превратиться во что-то подобное.
Надо отдать моей развратной медсестре должное: она удивлять умела. И делала это эффектно. Чего стоит этот ее поход в клинику для раковых больных. Оказалось, что ее матушка смертельно больна. И болезнь эта вошла в последнюю стадию, из-за чего бедняжка по большей части пребывала в тяжелой морфийной отключке.
Это было мое самое странное знакомство с родителями. И самое быстрое. Торжественная стерильность палаты, мерное тиканье приборов жизнеобеспечения… Никаких анкетных вопросов, неловкости, фальшивых любезностей. Просто тело немолодой женщины, стремящееся вернуться к своему естественному состоянию – вечного сна.