Сновидения смертельно опасны
Шрифт:
– Я тоже предпочитаю спать на диване в самой большой комнате, – поддержала я девушку. – Конечно, когда гостей нет. При гостях я делаю вид, что у меня для этого спальня есть.
Мы начали расставлять книги на полках. Я взяла пачку книг и полезла на табурет. Не успела я примостить четвёртую книгу, как табурет опасно покачнулся. Я ухватилась за шкаф и выронила книги из рук на пол. Книги остались целы, я тоже. Соберу сейчас, но на табурет больше не полезу. Из одной книги выпал листочек. Кажется, письмо, к тому же, очень личное. «Во всем виноват только я. Жаль, что понял это так поздно…» Я протянула Кристине любовное послание, кусочек которого невольно прочла.
– Извини, фраза письма бросилась в глаза.
Рука Кристины, протянутая за листочком, застыла в воздухе. Наконец, она всё же взяла письмо и машинально опустила его на стол.
– Слушай, я совсем забыла про клочок записки, который нашла под шкафом в библиотеке.
Кристина отложила нераспакованную пачку книг, полезла в сумочку и достала пакетик с обрывком записки и конвертом.
– «Ты всё так же уверен, что в случившемся виновата я? Прошу тебя, тем не менее…» – прочла она вслух. – Кто-то подозревает отца, что он виноват в смерти мамы? Может, отец был нетрезв за рулём, когда все случилось? Поэтому он с тех пор совсем не пьёт. Или была какая-нибудь неисправность, а он знал?
– А ты точно знаешь, что это была автокатастрофа?
– Об этом никогда речи не было, но я думала, само собой… – растерялась Кристина. – Слово «авария», конечно, может относиться и к чему-то другому. Но это не мог быть самолёт, ведь отец остался жив.
– Постой, постой… Ну-ка, дай мне тот конверт с проспектом,– я взяла конверт, подписанный А.С. Корнеевым.
Внутри оказалась рекламка с яркой картинкой, изображающей красивый круизный корабль на фоне неестественно синего моря, кишащего дельфинами. По борту парохода темнела чёткая надпись «Белый ветер».
Рекламный текст проспекта обещал крас'oты морских пейзажей, небывалый комфорт на борту судна, исключительное разнообразие развлечений для туристов. Но меня это уже не интересовало. Я вдруг вспомнила жутковатую статью о гибели туристического судна погожим летним днём 199… Какого же года? Ну да, вот же в проспекте – июль 1997 года. Все сходится, и Кристине было всего три года. Неужели она была с родителями на том судне? И в памяти маленькой девочки осталось это страшное бушующее море?
– Тебе о чём-нибудь говорит название «Белый ветер»? – осторожно спросила я.
– Нет, никогда не слышала. А что в нём такого особенного?
Конечно, кто ж ей скажет! Теперь мне придётся сказать, она этого просто так уже не оставит.
– Кажется, это был большой туристический теплоход. Он затонул в самом начале круиза. То ли был жуткий шторм, то ли столкновение, я уж не помню. Так давно это было. Если твои родители воспользовались каютой люкс, о которой идёт речь в записке на конверте, они могли попасть в ту катастрофу.
– Вот оно в чём дело! Я всегда чувствовала, что со смертью мамы связана какая-то тайна. И отец мне никогда этого не расскажет, только теперь я это поняла. Наверное, в несчастье с мамой есть и его вина? Может, он мог спасти её и не сумел. Но я должна знать, как она погибла. Должна!
– Зачем тебе знать эти горькие, а может быть, страшные подробности? Ничто уже не изменится.
– А вдруг она утонула, и её вообще не нашли? И там… в могиле ничего нет. Неизвестность – гадкая вещь. Чтобы понять это, надо самому прочувствовать. Мне кажется, если б я знала, как погибла мама, эти ночные кошмары и страхи отпустили бы меня. Но как узнать?
Я пожала плечами, возможно, мне и вправду не понять.
– Спроси у отца. Может, он скажет теперь, когда ты сама о чём-то догадалась.
– Не скажет, там что-то не так, я чувствую. Кроме того, я не могу признаться, что рылась в его ящиках! Придётся искать самой и дальше. Ты ведь мне поможешь? Вдвоем не так страшно. Надо бы найти этого А.С. Корнеева, его телефон или адрес. Отец вернётся дней через пять. Мы успеем.
– А что нам это даст? – я невольно отметила, что уже согласилась ввязаться в эти поиски. – Он ничего не скажет, не спросив у твоего отца.
– Может, ещё что-то найдём. Там, на месте и будем думать, что делать дальше. У отца все архивы в порядке, он хранит все старые телефонные и адресные книжки. Ты поможешь мне все это перерыть? Начнем с девяносто шестого года…
Работать больше не хотелось, мы выпили по рюмочке коньяка, потом по чашечке кофе. Потом ещё раз в том же порядке. Обнаружили, что уже совсем поздно, и решили до завтра разойтись. Провожая меня, Кристина сказала:
– Завтра я рано вернусь с занятий. В час дня зайду за тобой. И кстати, у отца в кабинете все ящики стола и шкафа заперты. Ты случайно не знаешь, чем можно открыть такие замки? Они совсем простенькие.
Случайно я знала, как открывать замки, даже не очень простенькие. Имелись у меня и отмычки, подаренные мне когда-то приятелем, с которым мы вместе попали в неприятную ситуацию… Но я сдержанно сказала:
– Попробуем что-нибудь…
***
Дома я застала тётю Пашу в кресле перед телевизором. Несмотря на поздний час, артисты с экрана орали во всю мочь. Кошка Алиса сладко спала в большом блюде на обеденном столе. Тётя Паша увлечённо разглядывала картинки в невесть откуда взявшемся потрёпанном «Плейбое». Наверное, при общей ревизии имущества обнаружила. Старушка подняла на меня глаза:
– Знаешь, Ксюша, порядочные женщины не должны смотреть такие картинки, – строго заметила няня и снова с интересом уткнулась в журнал.
Глава 5. Поиски со взломом. (Среда с позднего утра до очень поздней ночи)
От вчерашних возлияний к утру у меня совершенно опухло лицо. Я встала страшно рано, за окнами ещё было темно. Трещала голова, опять разболелось горло. На цыпочках я проскользнула в ванную, плеснула себе в лицо горсть холодной воды, взглянула на себя в зеркало. И от омерзения даже икнула: из зеркала на меня страшными красными, заплывшими глазками пялилась кошмарная физиономия. Неужели я могла за ночь так состариться? Нет, эту личность я не узнаю, и считать её своим отражением отказываюсь. Я рассердилась, хлопнула ладонью по поверхности подлого стекла в пластиковой раме и… застыла в ужасе. Изображение в зеркале скривилось, пошло грязными пятнами, потеками. Стекло густой и липкой массой сползало вниз, оставалось у меня в руке. Я стряхнула с ладони тягучую жидкость, минуту назад ещё бывшую твёрдой и гладкой, зажмурилась…