Сновидения смертельно опасны
Шрифт:
– А Казимирова-то кто такая?
– Как это кто!? Кристиночка же и есть Казимирова!
– А откуда вы знаете? – наивно поинтересовалась я.
– Дак документы мне совсем внезапно попались, когда я у ней вещи разбирала. Паспорт, справки там всякие, фотографии, письма… Лежали себе в шкатулочке синенькой. Но важно тут совсем другое. У Кристиночки родители – миллионеры. У нас таких богатых в доме отродясь не водилось!
– Она сама это вам сказала?
– Ясно, что нет. Станет она так сразу признаваться всем подряд. Но я ж тоже не дура: у ней посуда вся – сплошь майсенский фарфор и богемский хрусталь. А бижутерия вся до капельки с брильянтами. Я на кухне коробки распаковывала, сама во всем разобралась.
– Про родителей ещё бабушка надвое сказала. Может, она от богатого мужа ушла, – выяснять, откуда тётка Шура так хорошо определяет происхождение домашнего стекла, я не стала. Про бриллианты уж и не говорю: в них, по-моему, сейчас все бабы разбираются.
– Не-а, Ксюш, я ж в паспорте посмотрела. Никакого там мужа нет. И не было. А важно опять-таки совсем другое. Надо ж девочку предостеречь, чтоб кому попало не проболталась. Кроме нас с тобой, понятно. Во-первых, мы и так всё уже знаем. А во-вторых, только мы во всем подъезде – холостячки. Значит, у нас нет и подозрительных знакомств, – весьма логично подытожила соседка.
– Неудобно так сразу малознакомой девушке всё это высказывать, – лениво возразила я. Очень хотелось выпить остывший кофе!
– А мы пойдём сейчас и организуем девичник на троих. Выпьем по рюмочке-другой для знакомства. Опять же вещи поможем окончательно разобрать…
Мучительно соображая, как отговорить тётю Шуру от запланированного ею неприличного вторжения в чужую личную жизнь, я промямлила:
– Сейчас ещё рано совсем. Девушка, верно, спит после вчерашних волнений, – тут мою неубедительную речь прервала бойкая трель звонка.
Я сорвалась с дивана и бросилась в прихожую. За дверью обнаружилась Кристина с извиняющейся улыбкой и коробкой конфет.
– Простите, что беспокою, Ксения, э-э…
– Владимировна, но без отчества можно и обойтись по-соседски. Входите, вы очень кстати, – совершенно честно призналась я.
– А у меня кофе куда-то запропастился. И голова, как на грех, разболелась. Вот я и решилась зайти.
– Ксюша, с кем это ты там? – проорала тётя Шура из глубины квартиры.
– Мы с Кристиной сейчас кофе будем пить. У нас так принято между соседями: по утрам обсуждать проблемы за чашечкой кофе или чая, – находчиво разъяснила я. И гостеприимным жестом пригласила новую девушку присоединиться к нашей маленькой компании.
Тётя Шура заметно оживилась. И вряд ли в предвкушении чашечки кофе. К тому же она регулярно жалуется на гипертонию. Но на всякий случай поинтересовалась:
– Вам кофе-то можно? Давление позволяет?
– Выпью, пожалуй, чашечку, – охотно согласилась Шура.
И добавила негромко:
– Для начала и кофе сгодится.
Это последнее замечание, кажется, услышала только я. Кристина с интересом разглядывала фотографии моих родственников и прочих знакомых, в изобилии развешенные на стенах между немногочисленными живописными шедеврами малоизвестных художников. Не люблю голых обоев, с ними как-то скучновато в одиночестве и при пасмурной погоде. Следует признаться, что такой упадочный досуг выпадает мне редко. Всегда что-то свалится на голову. Или кто-то…
Когда я внесла в комнату поднос с тремя чашками кофе и сливочником, девушка все ещё разглядывала лица на фотографиях, а самая старшая дама в нашей маленькой компании с деловым видом давала пояснения:
– Это тётушка Ксении со своим мужем на фоне Варшавы. Они там все и живут, в столице Польши, стало быть. И все эти картины они сами написали, родственники Ксенины. Они у ней художники.
– Ну не все картины их, – встряла я с бестактным, но правдивым замечанием. – А вот и кофе к вашим конфетам, Кристиночка!
Мы чинно расселись и занялись содержимым чашек. На короткое время наступила тишина. Тётя Шура, сделав два больших и шумных глотка, изрекла:
– А покрепче чего-нибудь у тебя найдётся? Мы бы, кстати, выпили за новую девушку в нашей дружной компании. И за новоселье заодно.
– И правда! – обрадовалась «новая девушка». – Я ведь всё приготовила для новоселья: и коньяк, и ликёры, и закуски. Как жаль, что вчера отказались.
– Ничего страшного. Мы и втроём справимся, – успокоила её тётка Шура. – И кошку Алису прихватим. Без кошки никак нельзя, традиция новосельная нарушится.
Она решительно поднялась, и уже стоя дохлёбывала кофе из своей чашки. Алиса насторожилась и забила хвостом по полу, видимо размышляя, принять ли ей участие в сомнительном мероприятии или удалиться на шкаф.
***
Уже наверху, в квартире Кристины, уютно устроившись на нераспакованных ящиках возле роскошно накрытого стола, мы неспешно прихлёбывали коньяк из крошечных рюмок. Опрокинув в себя четвёртую рюмочку, – или пятую? – тётя Шура резко поднялась со своего ящика. Неужели решила завязать с пьянкой?
– Коньяк – неплохой напиток! – заявила сия дама с самым серьёзным видом. – Но у меня самогоночка есть, м-мня! Пальчики оближешь! Сама зятю гнать помогала. Девчонки, мы просто обязаны отметить такое исключительное дело первоклассной самогонкой.
И Шура резво унеслась прочь с Кристининой территории. Вот уж не подозревала, что моя пожилая соседка такая большая любительница горячительных напитков. Кристина тоже выглядела несколько озадаченной. Видимо, так и не решив, как отреагировать на предложение откушать самогоночки, девушка взяла со стола бутерброд с черной икрой и принялась задумчиво жевать. Я протянула, было, руку за тем же самым, но вовремя вспомнила о трёх уже съеденных мною бутербродах. Два с разной икрой и один с осетриной. Рука плавно переместилась к тарелочке с маслинами и зацепила парочку десертной ложкой.
Неторопливо жуя маслину, я с любопытством переводила взгляд с распакованных уже вещей на стены, оклеенные обоями ещё при старых обитателях. Вдоль стен стопками громоздились книги, много книг. На подоконнике теснилась действительно дорогая посуда, хорошенький светлый полушубок был небрежно наброшен на табурет возле окна. Распахнутая двустворчатая дверь в холл открывала стену с морскими волнами на обоях несколько мрачного предгрозового оттенка. Кристина заметила мой взгляд:
– Ремонт пока не буду делать. Квартира в очень приличном виде, а у меня теперь трудный семестр.