Сны инкуба
Шрифт:
Жан-Клод обрёл голод Натэниела и Дамиана. А я что обрела? Я занималась сексом с Байроном и Реквиемом и не переживала теперь по этому поводу. Даже сейчас я переживала только из-за того, что не переживаю. Не переживаю. Из-за этого я чуть три раза не врезалась в чужую машину и заехала на стоянку, чтобы отдаться кратковременной шоковой реакции.
Насчёт Байрона меня совесть не мучила. Мучила совесть насчёт того, что она меня не мучает. И даже теперь мне хотелось развернуть машину и вернуться к Жан-Клоду. Чтобы он держал меня, целовал
Это все я не стала объяснять Грэхему или Реквиему. Они не настолько мне близки для такой исповеди. Я только сказала:
— Кто чувствует себя в силах, пусть ведёт машину.
— Я не умею, — ответил Реквием.
— Я поведу, — предложил Грэхем. — Только ты меня не трогай, пока я за рулём.
— Изо всех сил постараюсь удержаться, — сказала я, тоном показывая, что это будет нетрудно.
Он засмеялся и вышел из машины, чтобы обойти её. В те секунды, которые у него на это ушли, Реквием заметил:
— Мне кажется, ты сегодня очень серьёзна, Анита.
— Я всегда серьёзна.
— Возможно, — сказал он.
Может быть, он бы ещё что-то сказал, но Грэхем открыл дверцу, и я вышла. Обойдя машину, я села на сиденье, когда Грэхем уже запустил мотор.
— Куда ехать?
— Кладбище Сансет. И пяти минут отсюда не будет.
— Ты себя достаточно хорошо чувствуешь, чтобы сегодня поднимать мёртвых? — спросил Реквием.
— Вы меня только туда отвезите и не давайте прикасаться к клиентам. Остальное я сделаю сама. Только не давайте мне кого-нибудь оттрахать или горло выдрать.
— А если ты прикажешь нам не мешать тебе кого-то трахать? — спросил Реквием.
— Или убивать? — добавил Грэхем.
— Я на сегодня такого не планирую. Договорились?
— Ты и раньше такого не планировала, — напомнил Реквием.
Грэхем аккуратно вывел машину в поток на Гравуа, будто мы хотели наверстать время, потраченное из-за моего плохого вождения.
— Что нам делать, если вдруг включится какая-то из новых вампирских сил? — спросил он.
— Просто не давайте мне никого изуродовать.
— А если у тебя снова проснётся голод, что тогда?
Это уже спросил Реквием.
Я повернулась, насколько позволял ремень, взглянуть на его лицо в свете уличных фонарей. На миг его резко высветил белый луч фонаря. Глаза его вспыхнули, тень проползла по заднему сиденью, и снова его глаза засияли глубоким синим светом.
— К чему ты клонишь?
— Ты не подумала, почему Жан-Клод выбрал охранять тебя сегодня нас и только нас?
— Кое-какие идеи были, но просвети меня.
— Он подбирал достаточно сильных и доминантных, которые, если надо будет, смогут с тобой справиться. Которые будут полагаться на своё
— Похвальные качества.
— Но дело не только в этом.
— Реквием, выкладывай, а то эта прелюдия меня уже начинает утомлять.
— Мне так и говорили, — сказал Грэхем.
— Как именно? — повернулась я к нему.
— Что ты не любишь слишком длинных прелюдий.
Я посмотрела на него ледяным взглядом:
— Во-первых, никто тебе такой ерунды никогда не сказал бы. Во-вторых, не забирай себе в голову этот небольшой метафизический секс. Не забудь, ты тут извивался на сиденье, я на тебя смотрела, и меня это не привлекало. Это была не прелюдия, не демонстрация, а просто случайность.
— Прошу прощения.
Я повернулась к Реквиему:
— А теперь просто выкладывай, что ты должен мне сказать. Без предисловий и объяснений.
— Тебе это не понравится.
— Мне это уже не нравится. Давай, Реквием, рассказывай.
У меня начинала болеть голова. Не знаю, от потери крови, или от напряжения, или от чего ещё, но боль начинала биться где-то за глазами.
— Он думал, что если дело обернётся настолько плохо, насколько это возможно…
— Опять играешь словами. Говори прямо.
Он вздохнул, и будто весь джип отозвался эхом.
— Если тебе придётся утолять ardeur или если проснётся зверь, мы двое почти наверняка сможем выжить в этом нападении, не нанося тебе травм.
— Ты не все сказал.
— Я сказал достаточно.
— Выкладывай все. Я хочу знать все.
— Нет, — вмешался Грэхем. — Судя по твоему тону, не хочешь.
— Веди машину и не мешай. — Я повернулась обратно к вампиру: — Говори остальное.
Он снова вздохнул, и джип отозвался ему, как живой.
— Голосовые трюки засунь куда подальше, а то ты меня действительно выведешь из себя.
— Приношу свои извинения, это у меня машинально: видя рассерженную женщину, пытаться её успокоить любыми средствами.
— Говори, Реквием, мы уже почти на кладбище. И я хочу услышать все до того, как выйду из машины.
Он сел ещё прямее, очень официально.
— Из всего клуба мы были признаны наиболее подходящими кандидатами, чтобы попытаться перевести насилие в соблазн, если возникнет необходимость.
— Он слишком высокого мнения о вас или слишком низкого обо мне.
— Последнее неправда, и ты это знаешь, — ответил Реквием.
Я вздохнула:
— Скажем, что так я сегодня себя чувствую.
Грэхем высказал это вслух:
— Ты себя чувствуешь безнравственной шлюхой за то, что оприходовала Байрона.
Я глянула на него:
— Можно сказать и так.
— Это точное выражение твоего самоощущения, — сказал он уверенно.
— Ты уверен?
— Судя по тому, как ты держишься — да. Кроме того, мне известна твоя репутация. Если кто и может устоять перед соблазном, так это ты.