Сны мага

Алексеева Яна

Переулок. Тьма с нем такая же обыкновенно-густая, но… прорезается неожиданно суматошным, паникующим детским шепотом.

Кехан придержал лошадку, чуть замедляясь, не торопясь миновать узкую щель между стенами.

— Давай, давай же! — надрывный шепот.

И в ответ отчаянное и испуганное детское:

— Беги, давай же, беги! Я не дотягиваюсь!

И Кехан, коротко свистнув, свернул в переулок.

Лошадка нервно дернула головой, ныряя в странно осязаемую, склизкую и густую темноту.

Задрав голову, Кехан успел

заметить свисающего на ту сторону забора мальчишку лет десяти. Привстал, и, схватив за босую ногу, дернул назад.

Мальчишка охнул и рухнул ему в руки. Жилистый, грязный, на лице кровь, но одет прилично и подстрижен аккуратно.

Из-за стены раздалось паникующее:

— Леан?

Мальчишка расширил глаза, осознав свое положение, открыл рот и почти закричал в голос. Кехан успел зажать ему рот, качнул головой.

Чутье вопило, поторапливая.

Память кружила листьями на ветру.

Отсадив мальчишку, притер лошадку к стене, встал на седло, подтянулся и свесился вниз, мимоходом порадовавшись, что ни пик, ни битой керамики в верх стены не встроено.

Внизу, задрав голову, стоял еще один мальчишка. Чумазый, в драной старой рубахе, он изо всех сил старался стать невидимым.

— Пш, давай, — шикнул Кехан и спустил вниз ленту бенго.

Мальчишка, не раздумывая, вцепился в кисть, и Кехан потянул вверх. Груз оказал помощь, упираясь ногами в неровную кладку и миг спустя оказался на стене.

Кехан сдернул его вниз и осел в седле.

Тихо понукая лошадь, попятился с грузом из переулка.

— Что там? — спросил тихо сжавшихся перед ним в комок мальчишек.

Мельком во дворе он не заметил ничего особенного. Полуголые деревья, старые серые стены дома.

Мальчишки дружно икнули, практически онемев от смеси ужаса и облегчения.

Выбравшись из переулка, Кехан развернул лошадь, ускоряя ее ленивые шаги. Остальные Джихан Беру почти выехали из города, кое-кто оглядывался. И они, кажется, осторожно формировали боевое построение, не торопясь щетиниться пиками, но…

Кехан ускорился. Чутье подгоняло, но торопиться это привлекать излишнее внимание. Кого бы то ни было.

— Там, там… — один из мальчишек, Леан, отмер, — эхли… эхли…

И за спиной заворчали, зарычали камни, задрожала земля.

— Ша, ра джахат! — Кехан не стал дослушивать, с силой пиная лошадь каблуками. Та, злобно взвизгнув, рванула вперед, резко, едва не сбрасывая пассажиров. В пару мгновений пролетев последние дома, они выскочили на утоптанную дорогу, к задержавшемуся строю Джихан Беру.

Кехан вломился в ряд между возникших словно ниоткуда пик, и рискнул обернуться.

Увидел, как в воздух, под жаркое солнце, обманчиво бесшумно и стремительно воспарили камни. В одно застывшее мгновение среди них клубились пыль и тьма, разрезаемые на ломти яркими сияющими лучами дневного светила. Но оно прошло, и камни рухнули вниз, с грохотом, заглушающим мысли, сотрясая землю. Дорога заплясала под копытами лошадей, те частью теряли равновесие и падали, некоторые попятились, приседая от испуга. Накатившая волна пепла вперемешку с пылью с ревом швырнула в лица осколки камней, прокатилась по дороге, оседая на земле черно-серой удушающей пеленой, пригибая деревья и кусты, заставляя немногих с трудом усидевших в седле всадников пятиться. Живая тьма свилась в клубок над городскими крышами, расплескалась, забилась плетями и затихла, накрывая пологом обломки, оставшиеся от стен.

Воздух, застывший, как воск, наполнили крики пытающихся взять под контроль всадников и перепуганное ржание оглушенных животных.

Те скакуны, что были сбиты с ног ударом, поднимаясь с земли, оглушенно мотали головами, и выдирая из рук поводья, в безумии, роняя пену с губ, разбегались в стороны. Половина отряда мгновенно лишилась мобильности. Но Кехан, как ни странно, в седле удержался и детей не сбросил.

— Динан, — крикнул, поднимаясь с земли, тощий одноглазый Харит, один из любимчиков кеду, назначенный главным в этот патруль за опыт службы на границе и любовь к планам, — в объезд и назад, доложи на сторожевую башню!

Динан, самый легкий и мелкий из отряда, подобрав поводья, без разговоров кивнул, приструнил и пришпорил перепуганную лошадь, уводя ее по дороге и в сторону, через припорошенную пылью холмистую равнину, назад к горам, где пряталась застава, намереваясь обогнуть город по как можно более широкому кругу.

Кехан, придерживая перепуганных детей и намотав на руку поводья, внимательно наблюдал за клубящейся над городом тьмой.

Она ровно пульсировала, словно в такт чьему-то дыханию, внутри поблескивали тошнотворно-зеленые искорки и выбрасывала в чистое небо короткие мохнатые щупальца — протуберанцы. И давила, давила тишиной.

Без напоминаний отряд начал выстраиваться заново, в двойную линию поперек дороги.

Над оставшимися Джихан Беру навис вопрос о том, что же делать? Какому плану следовать?

Но вопрос решился сам собой, когда у осыпавшихся стен, присыпанных пеплом, зашевелились гротескные, изломанные фигуры.

А сзади раздался паникующий женский крик, заглушая хруст копыт, и торопливый топот.

— Леан, где ты? Ле-а-ан!

Один из мальчишек под его рукой вздрогнул и потянулся назад.

— Маст… мама?

Оговорка?

Кехан переглянулся Харитом, опирающимся на уцелевшее копье. И по кивку попятился, сдавая назад сквозь щетинящийся пиками двойной строй. Харит с кеду любили строить планы на любую ситуацию, даже невозможную.

Невозможное случается чаще всего.

Холод пробрался из очага, незримой заиндевелой коркой покрывая тело. Разум помутнел, скрываясь за полупрозрачной ледяной узорчатой стеной.

Нет, позже.

Корка осыпалась с призрачным хрустом. Только внутри по-прежнему сохранились колючие осколки.