Сны принцессы Лилиан
Шрифт:
Самый умный, самый всезнающий человек из всех, кого принц... да вообще. Звали его Агатальфеус Отмеченный, - Эжан вряд ли произнес это громоздкое имя вслух больше трех-четырех раз в жизни.
И он знал, кто она такая.
Но не хотел говорить.
Ладно-ладно. Принц прикусил губу и сунул перо в чернильницу.
– Икс равен двенадцати, - сообщил он через несколько минут.
– Я давно хотел спросить, учитель... а сколько тебе было лет, когда ты вступил в Орден? Или это с рождения?
Вот так, очень-очень издали. В ожидании ответа Эжан склонился над пергаментом и попытался сочинить следующую строчку к "Прекрасной золотой смерти". Замечательный способ скрыть свои мысли, когда начинаешь такой вот с виду невинный разговор. Учитель, разумеется, гораздо лучше него был знаком с трюками курса высокой дипломатии... Но как он догадается? сейчас, на математике...
– Теперь правильно. Еще или с тебя на сегодня хватит?
Маг сосредоточенно разглядывал сухую желтую трубочку, колебавшуюся меж двумя тонкими, точными пальцами.
– Я не устал, учитель.
Стабильер кивнул: тоже правильный ответ.
Разумеется, с математикой все. А внеочередной урок дипломатии ученик сам накликал на свою голову.
* * *
– Так о чем ты спросил? Да, магом я был с рождения. Сильным магом. Было бы непатриотично не отдать эту силу на благо государства, правда? желтый листок пролился между его пальцами, превратившись в струйку золотистой воды.
– Я вступил в Орден сознательно, когда был старше тебя лет на десять. Никого нельзя сделать стабильером по принуждению, если ты это имел в виду.
Вообще-то занятия по этому предмету Эжан ненавидел. Тебя в глаза обзывают щенком, а ты должен мило улыбнуться и вести беседу как ни в чем не бывало. Не позволить себе ни на миг отвлечься от так называемых интересов, которые отстаиваешь. Но между делом не забыть вернуть противной стороне оскорбление, причем в настолько изысканной форме, чтобы он, противник, вынужден был мило улыбнуться... какая гадость эта высокая дипломатия!
Но сейчас они у него действительно были - интересы.
И он улыбнулся.
– А тебе приходилось когда-нибудь сглаживать по-настоящему серьезные противоречия? Когда очень много людей хотят абсолютно противоположного... война, например? Или...
– но другого впечатляющего примера он подыскать не смог, и фраза получилась куцей, неуверенной. Слабовато.
– Задача стабильера на государственной службе - не допускать таких... больших противоречий, - ответил маг.
– Ты же изучал историю, Эжан: последняя война в нашей стране завершилась еще до основания Ордена. Видишь ли, любое великое противостояние, даже если оно назрело в силу реальных причин, все равно начинается с отдельных людей. С ними и работают стабильеры... на то и Лагеря для астабильных, в конце концов.
Обвинение в исторической безграмотности Эжан проглотил все так же безропотно. Главное, что беседа продвигалась в нужном направлении. И учитель, кажется, пока не догадывался, в каком.
– Но лично я никого не отправлял в Лагерь, - добавил он.
– Даже в молодости. А последние годы я ведь служу только тебе, мой принц. Отвечаю за тебя. И как учитель, и как стабильер.
Допустим. Эжан заговорил ровно, как по книжке:
– Астабильный - человек, желания которого могут привести к потрясениям во всем государстве, - классическое определение звучало подлиннее, но суть была передана правильно, и маг кивнул.
– Значит, если я... если мои желания...
Он заторопился, приближаясь к цели, - и дипломатическое красноречие разом улетучилось. Позор, полная беспомощность.
– ... тебе придется послать меня в Лагерь, - поспешно закончил принц, выпустив, кажется, самое главное.
– Захочешь ты того или нет. Ты стабильер, и ты за меня отвечаешь.
Учитель приподнял брови: вежливое удивление. Наигранное непонимание чтобы заставить смешавшегося противника сболтнуть побольше лишнего; чтобы он не мог потом откреститься от своих слов.
Теорию высокой дипломатии принц Эжан знал совсем неплохо!..
– Мама будет против, - сдавая все позиции, пробормотал он.
– Я точно знаю, она не захочет, чтобы я женился на принцессе Лилиан. А я женюсь.
– Конечно, женишься.
Беседа совершила полный круг.
Нет, учитель не издевался. В его глазах не было даже снисходительного торжества по случаю полной победы над учеником на этом практическом занятии. Но как он может - нет, даже не делать вид!
– действительно думать, что все это пустяки, обыденнейшие житейские вещи, ведь...
– Но я же принц! И на ком я женюсь... а на ком нет... это же государственное дело! Может быть война!.. если мама пообещает союз с Аталорром, а я... Но я скорее стану астабильным, чем...
– Успокойся.
Эжан перевел дыхание. Маг встал, оказавшись, - как, впрочем, и всегда, - на полголовы выше принца. Собрал со стола письменные принадлежности, мельком взглянув на пергамент с рисунком и начатыми стихами, улыбнулся. Он не мог бы оставаться таким невозмутимым, если б то, о чем говорил Эжан, хоть как-то соприкасалось с истиной. Значит ли это, что Лилиан действительно аталоррская принцесса, - он нарочно назвал сейчас эту страну, вспомнив-таки на ходу дипломатическую уловку, - и мама не будет против, их любовь не встретит ни единого препятствия?..
Нет.
Они ведь не впервые встретились вчера - здесь, под облетающим деревом, у пруда. Лилиан, прекрасная принцесса в голубом платье, девушка, явившаяся из ниоткуда, лицо которой предательски смазал сухой лист... он же сразу узнал ее! Она уже была здесь. Давно, в детстве...
Но была!..
И вдруг стало страшно. Дикая, жуткая в своей простоте вещь, о которой он ни разу не вспомнил, придумывая несуществующие преграды на будущем пути своей великой любви. Слабенькие такие преграды, готовые в один момент рухнуть перед ним - отважным, верным, влюбленным и к тому же почти королем!.. Дурак.