Сны железобетона
Шрифт:
– У меня дело только к нему. – Он кивнул в сторону Бориса. – Если вы останетесь – хуже для вас... А сейчас, ты, предатель, навсегда уйдешь из ЕГО сна. Ты понимаешь, за что я убью тебя?
– Нет, – сглотнув, выдавил из себя Борис. Все тело его будто онемело, перестало слушаться. Даже если бы вдруг появилась возможность спастись – он не смог бы сдвинуться с места.
– Э-э-э... приятель, постой, – стараясь быть спокойным, вмешался Следователь.
Один из двух стволов немедленно повернулся в его сторону. Теперь пацан словно играл в героя фильма Квентина Тарантино.
– Ты его с кем-то путаешь, малый, –
– Я не путаю, – уже спокойно, даже с некоторым пафосом сказал парень. – Это Борис. Правильно?
– Нет, какой же это Борис? – удивился Следователь. – Это Николай. Коля, сантехник... А-а... А вот тебя я узнаю...
Парень напрягся. Пистолеты в его руках задрожали.
Борис издал было предупредительный возглас, но Следователь уже произнес:
– Тебя зовут Линк, верно? Помнишь, мы общались с тобой в прокуратуре...
Выстрел прогремел, как раскат грома.
Паренек ойкнул и выронил пистолеты.
– Я случайно... Я не хотел... В вас не хотел... Я нечаянно... От неожиданности...
Всхлипывая, паренек отползал назад.
Борис остолбенело смотрел, как Следователь, вздрогнув и удивленно оглянувшись вокруг, повалился вперед.
Падая, он задел плечом штабель ломаных деревянных ящиков, что-то грохнулось на пол, и тут же заорала музыка – это оказался магнитофон.
Паренек, всхлипнув еще раз, исчез.
Борис сидел рядом с телом Следователя. Кровь, казавшаяся в сумраке черной, подобралась ближе и лизнула ботинок.
Магнитофон продолжал свой дикий саундтрек смерти...
Ты считаешь – ты личность, ты уверен, что крут,Как никто другой,А на деле – ты палка, ты чей-то прут,Послушай меня, постой —Ты просто щупальце, чей хозяин —гигантский спрут,Что притаился на самом дне города,И твои друзья, и подруги,Что тебе как бы дороги —Тоже всего лишь щупальца,Его ловкие пальцы,Которыми он загоняет себе добычу в пасть,Куда и ты можешь попасть,Если решишь, что ты – не его часть,А кто-то другой...Эй, я тебе говорю, постой!Считай, что эти слова – отстой,Но спасешься ты, если пойдешь со мной,Я скажу тебе, как ты тоже скажешьпотом кому-то:Хочешь свою жизнь изменить —Перестань быть щупальцем —Сам стань спрутом.Железобетон пил кровь. Он уже утолил первую жажду и теперь просто смаковал вкус.
Светка пребывала в препаршивом настроении. Впервые с начала проекта. Все шло куда-то не туда. Она чувствовала, что потеряла контроль над собственными материалами. Теперь эти материалы, для которых она сама выдумывала правила, диктовали правила ей.
С недоумением она смотрела
«На месте убийства старшего Следователя прокуратуры Н. обнаружены отпечатки пальцев Бориса Х., подозреваемого в убийстве подростка, совершенном три недели назад. Следствие не исключает причастности Бориса Х. и к данному убийству...»
Бред... Она общалась с этим парнем... Какое убийство он мог совершить? Зачем?..
«Во время операции по задержанию членов преступной организации, известной как „моральные партизаны“, преступники открыли огонь по милиционерам. Двое бандитов были убиты на месте, остальные скрылись. Среди сотрудников внутренних дел пострадавших нет. На месте операции обнаружен подпольный склад оружия, а также большое количество наркотиков растительного и химического происхождения. Наркотики были расфасованы по дозам и, очевидно, предназначались для дальнейшего распространения».
Почти наверняка ложь. Никогда Хранители не были связаны ни с оружием, ни с наркотиками...
Все понятно, цель оправдывает средства... Но иногда от этого просто жить не хочется...
– Здравствуй, Светлана, – поздоровался возникший, словно из воздуха, Кардинал. – Как там наши дела? Готов мой, хе-хе, «прямой эфир»?
– Да, конечно. Все будет о’кей. – Светка натужно улыбнулась.
Кардинал заметно изменился в последнее время. Таинственности и мистичности становилось в нем все меньше, зато, когда он садился перед камерой, появлялась в нем какая-то сила, совмещенная с мудростью и эдакой деловой усталостью.
Все меньше в эфире он говорил о Железобетоне. Если с ним заговаривали на эту тему, он делал такую мину, как будто задавали попросту неприличный вопрос. Он говорил о молодежи вообще, о Снах, как о СВОИХ последователях, без привязки к Железобетону. И говорил умело.
Иногда Светка просто восхищалась им. Это ж надо – поднять за такое короткое время аморфную молодежную массу, притянуть на себя внимание этой избирательной глины, а теперь в спринтерском рывке еще и хапнуть интереса со стороны старших!
«Посмотрите вокруг – стало меньше преступности, молодежь больше не шатается по подворотням, не употребляет наркотики. Чья это заслуга? Вашего скромного покорного слуги... Кто оставался оплотом зла и мерзости в нашем городе? Да, конечно, эти, бесстыдно прикрывающиеся моралью, подземные сектанты... Вы видели, что они готовили для вас и ваших детей... Но с НАШЕЙ помощью их остановили... И МЫ не дадим им поднять голову... Кто еще, кроме МЕНЯ? НИКТО!
Прессинг был конкретный. Светка почти не сомневалась в успехе задуманного Кардиналом плана. План был логичен и прост, как все гениальное.
Но что-то в своем плане Кардинал упустил.
Что? Ответ на этот вопрос не давал Светке покоя.
Сидели, слушали музыку, курили. Молчали. Пили пиво. Снова курили.
Они просто устали от ожидания облавы, от идиотской конспирации. Сегодня остановили выбор на этом домике, что сняли для Бориса через знакомых. Домиком это сооружение назвать было трудно, скорее сарай-развалюха, но за такие деньги – вполне сносно. Не до жиру к тому же.
– Вот я все думаю, – заговорил вдруг Борис. Он затянулся и пустил в потолок струю дыма. Последнее время он стал курить. – Ведь всего этого, что вокруг нас творится, попросту не может быть.