Со многими неизвестными. Угол белой стены
Шрифт:
Он придвинул к одному из сотрудников лист бумаги и указал на стул.
— Садись, пиши. Будем осматривать каждую вещь и сам чемодан тоже. А там будет видно. Это еще не вечер, как говорится.
И снова появилась тревога на угрюмом лице Трофимова, снова возобладало любопытство на лицах обоих понятых.
Сотрудники же принялись за дело. И это конкретное дело, да и тон, каким отдал приказ Лобанов, скрытый в этом тоне намек, вернули им уверенность. На лице Храмова по-прежнему ничего
Однако чем дальше продвигался осмотр чемодана, тем беспокойнее становился Лобанов. Нет, кажется, ничего не найдут в этом проклятом чемодане его товарищи. Это самый обыкновенный чемодан, без всяких тайников и секретов, и в нем самые обыкновенные вещи, не предназначенные даже для подарка или продажи, их просто берут с собой в дорогу. Но тогда что все это должно значить? Что произошло?
Лобанов напряженно размышлял, наблюдая, как его сотрудники тщательно осматривали и прощупывали одну вещь за другой, внося подробные сведения о них в протокол.
Зачем же понадобилось пересылать этот чемодан Семенову, да еще с такими предосторожностями? Почему ради него пошел на такой риск скрывшийся преступник? Может быть, он чего-то не знал, о чем-то не был предупрежден? Нет, вряд ли. Но тогда… Что же тогда?… А вдруг произошло самое простое… Вдруг!.. Где может быть сейчас тот поезд? Вчера в двадцать один час пятьдесят минут он вышел из Борска… По нашему времени…
Лобанов резко повернулся к Храмову.
— Заканчивайте осмотр, оформите протокол. Трофимов пусть будет здесь. Я сейчас вернусь.
— Слушаюсь, — коротко отозвался Храмов.
Лобанов торопливо вышел из кабинета и по длинному коридору направился к дежурному по управлению.
— Быстро вызови Москву. Коршунова, — сказал он ему. — Если нет на месте, давай МУР, Гаранина.
«Только бы Сергей оказался на месте, — нервничая, подумал Лобанов. — Он в курсе дела, он, кажется, даже больше знает, чем я. А Косте все объясняй с самого начала…»
Дежурный сочувственно покосился на него и ответил:
— Один момент. У нас теперь связь поставлена, будь здоров. С любым уголком. А уж с Москвой… По последнему слову науки и техники.
— Ну вот и давай.
— Пожалуйста, — улыбнулся дежурный, протягивая одну из разноцветных трубок, установленных на длинном пульте, в котором что-то мерно гудело и мигали многочисленные разноцветные лампочки. — Москва отвечает, дежурная часть штаба министерства.
Лобанов схватил протянутую ему трубку.
— Срочно прошу полковника Коршунова, — сказал он, вспомнив новое звание своего друга.
— Переключаю на управление уголовного розыска, — ответил голос в трубке.
Его тут же сменил другой голос:
— Полковник Коршунов у начальника управления. Кто его вызывает?
— Майор Лобанов. Из Борска. Он мне срочно нужен. Поезд от нас скоро будет в Москве.
— Сейчас доложу.
Прикрыв ладонью трубку, Лобанов сказал дежурному:
— Посмотри, когда тридцать восьмой приходит в Москву. Быстро.
И почти сразу он услышал голос Коршунова:
— Слушаю, старина. Что у тебя там стряслось?
— Сергей? Привет. Вот слушай.
В этот момент дежурный придвинул расписание и пальцем указал нужное место. Лобанов кивнул.
— Так вот, — продолжал он в трубку. — Нами задержан некий Трофимов. Он привез…
Коршунов слушал, как всегда, молча, не перебивая вопросами, и, только когда Лобанов кончил, он досадливо спросил:
— Выходит, упустили того, второго?
— Думаем задержать. Но сейчас главное…
— Все понятно, — перебил его на этот раз Коршунов. — Я с тобой согласен. Чемодан, скорей всего, обменяли, причем случайно, конечно. Когда поезд приходит в Москву?
Лобанов ответил.
— Так. Времени в обрез. Где ехал этот Трофимов?
— Четвертый вагон, место семнадцатое.
— Ясно. Выеду сам. Навстречу. Как чувствует себя Жаткин?
— Порядок. Бегает.
— Привет передай. Я тебе буду звонить. А ты пока…
Через минуту разговор был закончен.
«Hу, теперь завертелось, — удовлетворенно, хотя и с некоторым беспокойством, подумал Лобанов, направляясь к себе в отдел. — Насчет Трофимова он, конечно, правильно решил. И насчет Семенова тоже». В кабинете Лобанов застал лишь Трофимова и одного из сотрудников. Протокол был уже составлен. Как и ожидал Саша, в чемодане ничего подозрительного обнаружено не было.
— Ну что ж, Борис, продолжим разговор, — сказал Лобанов, усаживаясь к столу. — Только теперь будем кое-что записывать.
— А я ничего не знаю, — с вызовом ответил Трофимов, — говорил же. И выходит, ничего такого я не вез. Чего же цепляться-то?
Лобанов покачал головой:
— Во-первых, давай, Боря, разговаривать культурно. Не вез, говоришь? Вез, милый, вез. Только, когда из вагона ты выходил, чемоданчик-то и перепутал. Ясно? Свой оставил, а чужой взял.
— Это еще доказать надо.
— Уж постараемся. Теперь рассуди сам: кому ты его вез? Этот Петр Данилович замешан в опасном преступлении. И ты не первый ему такой чемоданчик привозишь. Он это подтвердил. Так что задержать тебя у нас основания были, как видишь. Да и сам ты, что ни говори, а чувствовал, конечно, что в темное, незаконное дело лезешь. Иначе зачем бы такие осторожности, а?