Со мной летела бомба
Шрифт:
— Ищут, поганцы… — Верховцев думал о том же, о чем и я.
Кровотечение у него прекратилось, но бодрячком он уже не выглядел.
Впереди раздался топот. Уже не глухой, а совершенно отчетливый. По одному с нами коридору, только навстречу, двигалось около трех-четырех человек. Отрывистая речь, в голосе — максимум внимания и ответственности. За то короткое время, пока мы пробирались по лабиринту и снимали показания с президента, люди Юнга успели проверить ловушку. Убедившись, что мы оказались умнее, чем они себе это представляли, Юнг отдал команду действовать наверняка — «мочить» пришельцев среди миниатюр. Отсюда такое сосредоточенное и ответственное дыхание. Они теперь точно знали, где мы, и были
— Ложись! — тихо скомандовал я и плюхнулся на пол.
Только это сейчас могло нас спасти. Нелогичность нашего положения.
Дима, сморщившись от боли, распластался на бетонном полу и выставил перед собой, как при выполнении упражнения по огневой подготовке, оружие.
Трое!
Изумленные глаза… Растерянность длиною в миг и наш залп в этот момент…
Грохот ружья Дмитрия и длинная очередь моего автомата перечеркнули все надежды поисковой группы на блестящее выполнение задания. Сейчас только один из них, уползая в сторону, откуда он пришел, держался рукой за живот и широко раскрытыми глазами смотрел на свои сизые внутренности, что волочились за ним по грязному бетонному полу. Заряд шурупов, предназначенный для вышибания дверных замков, пришелся ему в нижнюю часть туловища. Выстрел пришелся не под прямым углом, а наискось. Только поэтому он еще жил. Бандит полз и полз, словно пытаясь так убежать от нас и своей смерти, оставляя после себя широкую полосу крови и продолжающие разматываться из нутра кишки.
Они хотели, чтобы так выглядели мы. Но мы этого не позволили. Мы пришли в этот дом не за собственным благополучием или обогащением. Другие мотивы движут нами. Нельзя в моем городе безнаказанно убивать людей. Но и стоять у меня на дороге с оружием в руках тоже не стоит. Мне сейчас до боли жаль этого человека, безнадежно пытающегося убежать от собственной смерти. Но разве я ему вложил в руки автомат и сказал: «Найди мусоров и убей!»? Может, Верховцев его заставил?! Или Юнг не догадывался, кто пожаловал к нему в гости? Да, он не догадывался. Потому что знал наверняка: у него в доме — полиция! И одного из них он хорошо знает. Капитан Загорский, застреливший его сына. У Юнга с головой все в порядке, и в умении мыслить ему не откажешь. Люди Креста никогда не стали бы проникать к нему в дом. Юнга можно уничтожить менее рискованным способом. Взрыв, снайпер, да что угодно. Запланированная полицейская операция тоже нонсенс. Во двор давно бы уже въехал бронетранспортер и смолол все в прах. Двадцать человек из группы «А» — и все бы закончилось в три минуты. Дом покрепче дворца Амина будет, но и «Альфа» уже не та. Но в доме люди, которым нужно большее, нежели криминал в доме. Им сейчас не нужна шумиха. А почему? Потому что понимают — пройдет шумиха, останется тишина. Им нужна информация для последующей ее реализации. Я не телепат, но уверен, что сейчас прочитал мысли Юнга.
— Пойдем… — с трудом отводя взгляд от уронившего голову бандита, промолвил Дима. — Мать моя, чем мы занимаемся…
— Своей работой.
Подняв с пола два магазина от «АКМ», я сунул их за пояс. Пора убираться отсюда и подниматься наверх. Когда Юнг поймет, что его люди мертвы, он просто перекроет все выходы и запрет нас здесь, как в барсучьей норе. Если они еще обнаружат Ваньку и тот не успеет сообщить Обрезанову адрес, мы здесь сами сдохнем через неделю.
Понимая, что такие мысли на меня навевает вид изувеченных трупов, я решительно двинулся по коридору. Выход где-то рядом. Когда эти трое выскочили на нас, мы их услышали не издалека, а сразу рядом.
Дима шел за мной. Я слышал, как он вставляет в приемник под цевьем новую партию смертоносных зарядов.
— Пальбу они уже слышали, — пробормотал он. — Сейчас ждут
Я огляделся. Что это? Над нашей головой, уходя в стену, располагался воздушный лабиринт. Труба квадратного сечения с прикрученной снизу решеткой. Осторожно выглянув за угол, я смерил расстояние до выхода. Метров восемь-девять. Маловато. Если даже разнести к чертовой матери эту решетку, то залезть в воздуховод и удалиться от этого места будет просто невозможно. Не хватит времени. За спиной оставалась последняя перед выходом дверь. Я вернулся и дернул ручку. Створка послушно отворилась, открывая передо мной прекрасный вид: лестница, уходящая вниз. Третий уровень? Не много ли для одного скромного замка? А что там? Государственные преступники, неприкосновенный запас золота или Циклоп на цепи? Я уже ничему не удивлялся. Будем бить врага его оружием.
— Выноси решетку!
По взгляду Верховцева было видно, что он понял мою не совсем разумную мысль.
Впрочем, если отталкиваться от разумного начала, то самым логичным была бы сдача в плен.
Два прозвучавших выстрела оглушили меня, как кувалдой. Коридор моментально заполнился пылью штукатурки и ставшим уже отвратительным запахом пороха. На пол посыпались обломки дюралюминия и металлических составляющих. Смог еще не рассеялся, а в потолке, в районе воздуховода, уже чернело пятно. Мы бросились вниз по лестнице. Если это обманет корейцев, то не более чем на минуту.
А лестница закончилась уже через два пролета. Мы аккуратно выбрались на нижний этаж и осмотрелись.
Где нас не ждали, так это здесь. Резко распахнув очередную дверь, я завис между небом и землей…
Яростно махая руками, я пытался хоть на сантиметр вернуться назад, к двери. Носки «докерсов» скользили на краю ограждения вольера, и я с ужасом смотрел вниз. Там, в двух метрах подо мной, стояло и хохотало в нетерпении стадо гиен.
Только сейчас я впервые рассмотрел этих животных. Ничего более отвратительного я не видел, клянусь…
Слюнявые, улыбающиеся от понимания скорого обеда гиены… На канале ВВС я часто видел их, но смотреть на них в экран телевизора — это одно, а стоять над ними — это другое.
Дима резко дернул меня за пуловер, и я отскочил к двери. Тяжело дыша, мы оглядывали раскинувшуюся перед нами панораму. Гиены все поняли. Сейчас их будут кормить. Пропитавшаяся кровью повязка на ноге опера усиливала их аппетит. Несмотря на то, что достать нас они не могли при всем желании, я почувствовал, как у меня пересохло во рту.
Прижимаясь к стене, мы двинулись к выходу из этого вольера. Несколько гиен, прыгнув, попытались нас достать, но, не долетев до наших ботинок метра, плюхнулись на землю. Я поблагодарил мысленно Юнга за то, что тот не увлекается леопардами. Те бы уже хрустели нашими костями…
Пока мы шли, Верховцев безостановочно говорил. И я его понимал. Пока говоришь, не успеваешь бояться. Мысли переключаются на другое. Сколько же еще так идти?
Все… Последний шаг — и мы оказались на большой площадке, засыпанной песком. Пот, стекая по переносице, застилал глаза. Стянув с себя пуловер, я бросил его через ограждение.
— Жрите!
Температура здесь была гораздо выше, нежели в обычном доме. Ничего удивительного. Если ты решил устроить здесь маленькую родину, то и климат должен быть соответствующим. Юнг педантичен до мелочей. Дима, который все это время продолжал оставаться одетым, стал повторять мои движения. Куртка через спину, свитер через голову… Наконец мы остались в одних рубашках. Ткань была насквозь мокрой и прилипала к телу.
— На бережке умыться не желаешь? — я вопросительно посмотрел на друга и кивнул на лужу в вольере. Нужно же гиенам где-то пить….