Со смертью заодно
Шрифт:
Мы хотели сначала выступить в роли темной лошадки, но нас сходу раскусили и вывели на чистую воду. И быть бы провалу, если бы не Пий Контур. Этот ухарь как–то лихо сумел втереться в доверие самому Пегуедраму (благо, тот как раз в то время был прямо–таки сказать в отчаянном положении) и перетянуть самодержца на нашу сторону. Наш пройдоха, по неподтвержденным слухам, даже имел мимолетный роман с первой дамой двора – Синей Волшебницей Кирой, Повелительницей Льда и Инея. Ну, может, не совсем так, – в голосе Мордреда промелькнула отчетливая нотка зависти. – Она вешалась на него, как школьница на рок–музыканта. Но наш Пиявыч сумел устоять. Если не врет, конечно. Говорит, что его сердце занято другой. Ладно, не в этом суть.
Итог наших деяний – страна раскололась на
Итог – мы держимся, пока к братьям не придет помощь сверху Иггдрасиля. По нашим расчетам, Желток прочикается еще с месяц, потом двинет войска на выручку соседям. Они уже прислали несколько летучих групп поддержки. И эти «желтые» всем здорово действуют на нервы. Всего нам осталось, получается, чуть более пятидесяти дней. Мы тут прочно заперты, прорваться не получится. Кутаемся в горностаевые мантии и ведем просветительскую работу. Налаживаем нормальную жизнь и промываем мозги физраствором несчастным обманутым Игрокам. Как можем укрепляем авторитет Пегуедрама. Журавлев, вроде, немного воспрял духом. Шлет пачками обсидиановых горгулий на север эклиптики. Только летуны они никакие, не знаю, сколько из них добралось до цели. Других–то у нас не имеется. Пращники на грифонах из Желтка контролируют все исходящие воздушные пути от нас и сбивают гонцов. Будущее пока туманно. Уповаем только на то, что Сумерки успеют первыми. Иначе – все будет очень скучно и для Сияния и для всех нас тоже. Словом, надежда только на тебя, Вокиал.
Совсем забыл, помнишь Тороссара, который меня отравил еще до Прокофьевны? Я с ним сквитался. Он примкнул к новой вере. Еще бы, такому бездарю туда самая дорога. Вот и пересеклись наши пути на узкой тропинке дворцового Снежного парка. Пусть помыкается теперь в теле какого–нибудь опоссума, – Мордред счастливо зажмурился, словно от блаженного воспоминания, потом с его лица сбежала безмятежная улыбка. – Два месяца, Вокиал. Два месяца, слышишь? Это максимум. Если не успеешь вовремя, наверное, в Мидгарде мы с тобой долго не увидимся. Поторопись, Базарбек. Я в тебя верю. И все наши тоже».
Кристалл медленно погас, и экран развеялся в воздухе меленькими сиреневыми искорками.
– Базарбек? – удивленно подняла бровь Ноэлия.
– Так, старое прозвище.
– Понятно, – Леди Мрака рывком поднялась с места. – Я распоряжусь седлать коней. Выезжаем?
– Да. Время пришло.
Она остановилась на пороге, задумчиво взглянула на меня, на секунду прижавшись щекой к украшавшему мою палатку барельефу драколича из пламенеющего порфира:
– У
Глава 12. Мрак
Впереди по обочине дороги уныло прыгал скелет зайца, прядая костяными ушами. Вдруг с небес на него обрушилась стремительная молния зомби–ястреба. Клацнули когти, острый клюв тюкнул косого точно в темечко, и заяц рассыпался кучкой белых отполированных деталек. Ястреб придирчиво почистил перышки, оглядел дело лап своих, и резко взмахнув крыльями, отчалил обратно, навстречу восходящим потокам воздуха. Когда мы поравнялись с местом меленькой степной драмы, белые запчасти уже зашевелились, собираясь опять в единое целое, и через несколько секунд новый костяной заяц вновь скакал по серой пыльной земле. Не менее уныло.
Сумерки гасли постепенно. Впереди уже был виден переход на планету Мрак. И где–то за пятьсот шагов до него нам неожиданно выключили свет. Я тут же провесил над головами коней своего тусклого дорожного гида. Путешествие по узкому мостику, ведущему из Сумерек на покинутую планету, не стоило рекомендовать людям, страдающим боязнью высоты. Отчасти путников, впадающих в панику при перспективе возможного свободного падения, могла спасти абсолютная темнота этого места. В эту область сферы «светляки» не залетают никогда, и планета Мрак полностью соответствует своему названию.
Висящий в воздухе и перемещающийся синхронно с темпом наших коней маленький «болотный огонек» заливал желтым светом только плоскую десятиметровую полосу, словно лезвие необозримых размеров меча, разрезавшего пространство. Дальше – кромешная мгла. И желательно не вспоминать, что с обеих сторон от идеально ровной ленты дороги, находится пустота, глубиной в несколько сотен миль. Ты будешь долго лететь, если ступишь за край. Можно будет даже спеть песенку или выкурить добрую трубочку под свист ветра в ушах. Твое падение завершится на исполинских корнях Мирового Древа, опутавших нижнюю точку эклиптики. Но мы доверяли своим скакунам, как самим себе, и не опасались черных провалов по бокам соединительного мостика. Опустив поводья, мы беседовали. У всегда сдержанной Ноэлии наконец–то выплеснулось из души то, о чем она так хотела мне рассказать с первого момента нашей встречи.
– Как изменился Клаудиус. Просто морально переродился. Я знаю об этом наверняка. Мы довольно долгое время были вместе.
Я промолчал. Стоило ли говорить Ноэлии, что я уже слышал об этом? Она вздохнула. Наши кони медленно брели бок о бок, и под их копытами звонко звучал металл дороги к всеми покинутой планете. Нет, не так. Мрак был почти необитаем. Ключевое слово здесь «почти».
– Долго? – задал я вопрос.
– Чуть менее шести лет.
– Солидный срок. А теперь?
– Теперь нет. Года три назад мы окончательно расстались.
Она посмотрела на меня своими бездонными серыми омутами. Казалось, с ее губ готов был сорваться какой–то вопрос, но Ноэлия сдержалась.
– Что произошло? За такое время люди уже должны привыкнуть к слабостям своего избранника. Или избранницы.
– Не знаю. Мы почему-то резко начали отдаляться друг от друга. Он стал просто одержим идеей карьерного роста. В нем вдруг начали проявляться новые, доселе скрытые черты и качества. Вовсе нам некромантам несвойственные. Зависть, подозрительность, стяжательство, мелочная придирчивость, – Ноэлия рассмеялась. – Наверное, во мне говорит обычная женская обида. Нам, женщинам, свойственна милая черта наделения бывшего предмета нежных чувств всеми грехами Ада. Даже если мы сами первые рвем отношения. О, Великий Джорней, как он торжествовал, когда два года назад стал инвасором Захватчиков! Он прислал мне какую–то глупую записку, в которой упрекал меня в том, что все эти годы совместной жизни я висела у него на шее, сдерживала развитие его личности, мешала расти. Какой бред! Именно я способствовала тому, что из простых провинциальных поместных дворян он перешел на работу в магистрат, получил титул маркграфа. Свой первый титул.