Со.Зависимость
Шрифт:
Я остался один, в ожидании лечащего врача и с надеждой на то, что он меня отпустит домой. Прошёл час, в палату зашла медсестра, которая раздавала завтрак. Я взял только кофе, который был холодный и отвратительный. Возможно, это был даже не кофе, а уличная пыль с окна, которую ветер надул в кофейную банку, перемешанная с небольшим количеством сахара и разбавленным водой молоком. Но, выбор был не велик. Утреннюю жажду можно было утолить либо этим кофе из старого чайника, либо водой из ржавого крана в туалете, в котором запах дерьма окутывает с ног до головы. Из двух зол я выбрал наименьшее. Оставалось только лежать в койке и ждать, пока придёт врач, чтобы показать
Врач пришёл только после обеда. Надежда на то, что сегодня я окажусь дома, и мне не придётся жрать местные деликатесы, а можно будет отобедать тем, что приготовит мама, позволила мне вновь отказать местной поварихе в её рвении отравить меня и всех пациентов этой больницы. Пустой желудок требовал максимального вливания в роль здорового человека, чтобы врач отпустил меня на обед к маме.
Дверь в палату открылась, и в неё вошел усатый доктор.
– Добрый день! Оу, ты вновь один в палате. Где твои соседи? – Любезно поинтересовался врач.
– Здравствуйте. Не знаю, может в ритуалке, венки себе подбирают? – Рассмеявшись, ответил я.
– Хорошее настроение? Выписывать тебя можно значит? – С ехидной улыбкой спросил меня врач.
– Конечно, чувствую себя замечательно. Давай не будем друг другу надоедать, и я пойду домой. – Предложил я.
– Зрачки у тебя бегают, наверно надо еще полежать. Выпишу направление тебе сегодня на рентгенографию, завтра утром пойдёшь. Можешь без очереди, если раньше всех придёшь. – Разулыбавшись, сказал врач.
Перспектива оставаться в больнице ещё хотя бы на минуту меня совсем не привлекала.
– Док, давай так. Сегодня меня выпишешь, а завтра я сам схожу на эту рентгенографию, только уже из дома. И, ничего страшного, посижу в очереди, не обломаюсь.
– Ну как я могу взять на себя такую ответственность? Я тебя сейчас выпишу, а ты дома вечером упадёшь без сознания, но уже летально. И я буду виноват. Мне перед собой стыдно будет, и перед мамой твоей. А ещё меня уволят. Мне оно надо? Нет, мне оно не надо.
– Док, да хорош делать вид, что тебе важно мое состояние.
– Вообще не хочешь больше лечение проходить?
– Вообще, не хочу.
– Подписывай тогда отказ от госпитализации, и свободен. Через полчаса подойдёшь на регистратуру. Там тебе бланк дадут, заполнишь.
– Да знаю я, не первый раз же. – Действительно, от госпитализации я отказывался уже раз шесть, и, скорее всего, врачу просто нравилось играть со мной в эти игры, типа кто кого сломает. Смогу ли я дотерпеть до того момента, как он сам меня выпишет, или же свалю из больницы под свою ответственность. В этой игре я проигрывал с огромным разрывом.
Врач вышел из палаты, а я пошёл в туалет, чтобы хоть как – то умыться и выглядеть чуть лучше. Из средств личной гигиены у меня не было абсолютно ничего, ведь маме сообщили только вчера вечером о моей госпитализации, и настоятельно рекомендовали не бежать ко мне сломя голову, а, хотя бы, дождаться завтрашнего дня, поэтому максимум, что я смог сделать для того, чтобы немного привести себя в порядок, это воспользоваться куском хозяйственного мыла в общем туалете. Да уж, как же тут воняет дерьмом.
Прошло ровно тридцать минут от того времени, как врач сказал мне дойти до регистратуры. Неторопливые медсёстры совсем не хотели меня отпускать, точнее сказать, они не хотели вообще что – либо делать, поэтому я еще двадцать минут ждал, пока они распечатают этот бланк, в котором мне надо поставить подпись, чтобы убежать домой как можно скорее. И вот, наконец – то, мне
Глава 3.
Мамы дома не было, мне повезло избежать вопросов о моём самочувствии и жизненных нравоучений. Я знал, что она ещё на работе, поэтому бежал домой с ещё большим удовольствием. В холодильнике были остатки вчерашнего обеда, и я с огромным желанием умял их, даже не разогревая. Как же это было охуенно. Полтора дня отказа от больничных харчей сказались на моём голоде. Я убрал вылизанную сковородку в раковину с мыслью о том, что помою после того, как приму душ сам. Дошёл до своей комнаты, взял чистые вещи и полотенце, и направился в душ. Как же здорово стоять под горячей водой, и не ощущать аромат дерьма вокруг. Наша с мамой квартира была гораздо более стерильна, чем больница, из которой меня не хотели отпускать. Мама успевала и работать, и содержать жильё в чистоте. Вообще, вокруг неё всегда была благоприятная среда. Работала она преподавателем иностранных языков в местном колледже. Студенты отзывались о ней всегда положительно, да и коллеги тоже. Дома идеальная чистота, в общении с посторонними людьми всегда максимально любезна. В общем, идеальный человек. И лишь я один был её тёмным пятном в биографии. Наверно, она не очень была довольна, когда ей рассказывали, как видели её сына в компании пьяной потрепанной молодёжи, а какие слухи про меня ходили по нашему маленькому городу, просто жесть. Что – то из этого было правдой.
Я сам понимал, что мой образ жизни действует маме на нервы, и от этого я не был в восторге. Иногда мне становилось стыдно смотреть маме в глаза, в частности после затяжного загула. Она учила меня быть хорошим человеком, жить правильно. То есть, жить так, как она считает правильным. Вот и получается, что её стереотипы, которые копируют устоявшиеся стереотипы общества, должны были полностью лечь в основу и моей личности тоже. Да, личность – это совокупность стереотипов, которые были заложены в процессе воспитания и созидания общества. Мне это не нравилось. Я любил свою свободу, ведь я жил для себя, наслаждался каждым днём и делал то, что мне нравилось. Самое основное право человека – это право на личную свободу, главное не посягать на свободу чужую. Но, вот дилемма: мою маму угнетало то, что я веду свободный образ жизни, а значит, я ограничивал её в праве на хорошее эмоциональное состояние, в угоду своей свободе. Так же она угнетала меня своими нравоучениями. Вот так мы нарушали свободы друг друга. Парадокс, но это так.
Я не захотел оставаться дома надолго, поэтому надел свежие вещи, вышел на улицу и направился по привычному маршруту. С друзьями мы редко созванивались, потому что каждый из нас знал, где будет проходить сегодняшний вечер для нашей компании. Обычно мы встречались на пятаке, позади заброшенного дома, и шли на квартиру к Сиду. Ну это мы его так называли, производное от его фамилии «Сиделкин». Весьма подходящая для Стаса фамилия, потому что мы всегда «сидели» у него дома. Жил он один, в квартире своей покойной бабушки. Угашивались мы там знатно. Днем члены нашей дружной компании работали. Кто – то таксовал на отцовской машине, кто – то мыл полы в барах, в которые мы потом и ходили пропивать заработанные деньги. Я часто мыл полы в баре «Салют». Мы были там постояльцами, и, иногда, случалось так, что утром я отмывал с пола свою кровь, которую пролил вечером от удара по челюсти. Меня это забавляло.