Шрифт:
Annotation
Эта девушка никогда не стремилась навещать свою сводную сестру в психиатрической лечебнице, все стало только хуже, когда она встретила Марго - женщину, которая имела ужасное прошлое. И, к сожалению, главная героиня была напрямую связана с ним и являлась виновной во всем, что случилось из-за ее по-детски глупой ошибки, и у нее нет права противиться желанию все исправить. Вот только удастся ли ей это...
Чернильный Язык
Чернильный Язык
Собачьи кости под дубом
Бедная
Мама всегда говорила мне остерегаться психопатов. Она говорила, что отец - психопат. Но почему-то после развода суд оставил меня с ним. (Она принимала какие-то психотропные препараты.) В тот день я много думала о ней. Надлежащая обстановка, как обычно это бывает, наводила меня на подобные мысли. Но сейчас я сидела напротив совершенно чужой для меня женщины. Короткие волосы, русые, но по текстуре похожие на солому, закрывали часть лица. Глубокая носогубная складка и впалые глаза делали ее гораздо старше. Она была ужасно уродлива, хотя говорила, что когда-то была невероятно красива. Я не отрицала этого, никогда не знаешь, что время сделает с твоим лицом. Убьет красоту или нет. Она долго молчала, прикрыв глаза, что-то вспоминала. Мне было некомфортно, хотелось сбежать от неё, но не известно, что может взбрести в голову этой женщине в тот самый момент, когда я решусь уйти, было как-то неудобно оставить ее. Я нервно ерзала на стуле, поглядывала на дверь, ожидая кого-нибудь из персонала, чтобы тот вежливо прервал мое общение с одной из пациенток. Сделав глубокий вдох, она заговорила. У меня все внутри замерло и сжалось в один комок от ее голоса, хриплый, словно она не говорила очень-очень давно. Эта женщина в общей картине представляла собой что-то до боли отвратительное, неприятное и отталкивающее. С трудом её можно было назвать человеком. Неопрятная, она, казалось бы, рассыплется прямо сейчас, обратится в кучку праха. Другие пациенты выглядели тоже не лучшим образом, но это, не шло ни в какое сравнение с этой женщиной. Как такое вообще могло случиться с человеком? Я искренне не понимала, потому что впервые встречаюсь с чем-то подобным. Даже моя мать, обретя зависимость от таблеток, которые ей в свое время прописал врач, никогда не допускала, чтобы кто-то видел её в растрепанном, неухоженном виде. Но я никогда не видела, чтобы с кем-то происходило то же, что и с этой женщиной.
Ее звали Марго, я даже позавидовала ей тогда. Мне в последнее время особенно нравилось это имя, оно звучало весьма... своеобразно, мама всегда говорила, что это имя звучит вульгарно, но мне оно нравилось. Марго не знала точно, сколько она находится в психиатрической клинике, пять лет или десять. (Но лично мне она утверждала, что двадцать.) Она не помнила больше половины дней, которые провела здесь, но часто вспоминала свою прошлую жизнь. Наверное, это нормально, ведь в лечебнице один день похож на другой. У Марго была своя история, ужасная, хочу сказать. И понятно, почему она с такой злобой вспоминала все те ужасные события. Но еще одно резкое движение, выкрик, вздох и она умрет прямо здесь, это пугало меня, я никогда не видела, как кто-то умирает и не очень стремилась увидеть. Марго проклинала тот день, когда все
изменилось. Но её эмоции были нормальны, то, что она чувствовала - правильно для её положения. Она жаждала возмездия, да. Хотела встретиться вновь лицом к лицу со своим обидчиком, чтобы отомстить. Каждый человек чувствовал бы подобное, окажись он на её месте. Каждый возжелал бы правосудия. Да только вот, опьяненная своим желанием справедливости она совсем забыла о страхе. Она потеряла инстинкт самосохранения. Вот почему Марго здесь, - она злится, но совсем не напугана своим прошлым. Она говорила со мной, и я видела, как меняется её лицо, как дергаются в странном приступе мышцы смеха на ее лице.
Ее глаза были тускло-серые, но она говорила, что они небесно-голубые. Она, наверно, давно не смотрела в зеркало. Безжизненные, они загорались живым яростным огнем, когда она вспоминала о человеке, который так ужасно обошелся с ней, более чем ужасно. Иногда она прерывала свой рассказ и начинала плакать. Марго была безумна. С каждой секундой мне все больше и больше хотелось уйти, Марго начинала меня пугать. Мне хотелось позвать врача, как только женщина теряла нить своего повествования, но я сидела неподвижно, уставившись в белое покрытие стола. Время от времени, она
Я вскочила с места, когда меня позвала медсестра, но Марго схватила меня за руку:
– Постой, подожди не уходи, - женщина мертвой хваткой вцепилась в мое запястье и не отпускала.
– Я не могу, мне нужно иди, простите, - голос дрожит, я стараюсь как можно мягче и аккуратнее высвободить руку.
– Приди, приди завтра, выслушай меня, слышишь?!
– короткие ногти Марго впиваются в мою кожу до тех пор, пока я не пообещаю ей прийти на следующий день, чтобы услышать историю до конца. Я вру ей. Я ни за что к ней больше не подойду, я на километр не приближусь к лечебнице.
Мой отец недавно женился, во второй раз, на женщине по имени Вероника у которой был ребенок. Её дочь, Тина, была на два года младше меня и училась в университете. И вся эта история началась из-за нее, из-за нее я теперь не смогу спокойно спать, меня будут мучать кошмары. После рассказа Марго, я представляла себя на ее месте и проклинала Тину за ее эгоизм.
На прошлой неделе Тина вскрыла вены в ванной родителей, после того, как они не отпустили ее гулять с парнем из плохой компании, с которой она связалась в августе.
Восемь месяцев назад она пыталась повеситься на даче, пока я с друзьями праздновала свой день рождения.
А год назад спрыгнула с моста, когда узнала что ее мать выходит замуж.
Тину поместили в психиатрическую лечебницу, потому что каждое её подобное действие, относящееся к самоповреждению, могло иметь летальный исход. Вероника не выдержала бы, случись что-нибудь ужасное с её дочерью.
Отец попросил меня навестить младшую сестру, потому что ни он, ни Вероника не могли прийти, - были слишком заняты. Но моя сестра была не в состоянии принять кого-то (у неё вновь был очередной срыв, - вела себе чересчур агрессивно). Так пусть теперь они сами навещают свою падчерицу (дочь, в зависимости о ком речь), у меня все равно с ней не лучшие отношения, мне она не рада. Тем более я не хочу больше встречаться с Марго, которая напугала меня до кончиков пальцев одним только своим видом.
Всю дорогу домой я не могла перестать думать о Марго, я живо представляла себе и пустую комнату, и человека с горящими безумием глазами и жестокой ухмылкой в уголках губ. Каждое его движение, резкими мазками воспроизводились в моей голове. Моя фантазия нагоняла на меня больший ужас, чем рассказ самой Марго. Я поклялась себе никогда больше не говорить с ней, ни за что не узнать чем все это закончилось и где сейчас этот монстр, больше ни ногой в лечебницу, даже ради Тины... тем более ради нее.
Форс-мажор.
Четыре дня без спокойного сна сделали свое дело. Нервы были на пределе. Я то злилась, то у меня еле хватало терпения, чтобы не ударить кого-то из своих друзей, с которыми я стала общаться все меньше и меньше. Марго распалила во мне интерес, который, если оценивать трезво, я принимала как что-то не здоровое, потому что обычно я держусь в стороне от подобных историй, не желая впутываться в них, боясь проблем, которые могут последовать. Но меня начали посещать мысли о том, что возможно, мне стало бы легче жить, если бы я знала всю историю Марго в деталях и до конца, ведь все же лучше, чем теряться в догадках, изводя себя. Такие мысли были навязчивы, они мешали мне спать, работать, да и жить в общем. Дошло до того, что я перестала думать о чем-то другом, в моей голове была лишь эта уродливая женщина с влажными, тусклыми глазами. Встреча с ней пагубно на мне отразилась. Я была потеряна, жила на автомате, мучаемая собственным разумом. Уже тогда мой рассудок покачнулся. Напугав саму себя своим поведением, не привычным для меня, я оперативно принялась искать помощи. Мне требовалось любым образом избавиться от мигрени, чтобы вновь нормально воспринимать окружающую меня информацию и продолжить репетиции, готовиться к предстоящему концерту, потому что это тяжело, пытаться не потерять работу всей мечты, место в оркестре, что знаменит на весь округ, когда пальцы не попадают по клавишам фортепиано, а ноты ни чем не отличаются друг от друга и не несут никакого смысла.