Собачий файл

Лукницкий Сергей Павлович

Со своими кошачьими соседями Антон не знался, терпеть их не мог. Даже когда хозяин выгнал из дому приведенную, было, Антоном кошку, тот нисколько не огорчился, не пришел к ней на помощь. Он понял: рай — для него одного. Другим в раю места нет! Кота нисколько не интересовало, кто его кормит, сколько человек живет в доме… Даже полное одиночество не страшило Антона — если, конечно, в доме было что поесть.

Однажды Антона пригласили в гости. И вот в связи с чем.

Антон не потрудился запомнить дочь хозяина, которая когда-то подобрала его и выходила. Тем более что она вышла замуж и переехала на другой

конец села. Это она взяла Антона погостить, но занималась больше мужем, чем котом. Антон, недовольный, вернулся убежденным домоседом. Но, конечно, он немного кривил душой, думая, что ушел из-за мужа. Дело в том, что в молодой семье уже жил серый кот, также претендующий на свое место под солнцем. А под одним солнцем, да еще в одном доме, трудно ужиться двум философам-эпикурейцам. Вот и показалось Антону, что в гостях и еда не так вкусна, и печь не так тепла…

Дома Антон сразу дал понять, что хозяин — он. Михаил Федорович, совхозный главбух, не возражал — после смерти жены и замужества дочери рядом не осталось никого, кроме кота. Книг главбух не читал, вечера проводил исключительно перед телевизором. Антон тоже любил телевизор. Возле этого ящика, переливающегося весенними цветами даже в самую лютую стужу, он часто получал что-нибудь вкусненькое.

Именно в такой вот безоблачный период никчемной кошачьей жизни произошло то, что круто и обидно изменило эту жизнь.

Однажды к хозяину пришел директор совхоза и попросил:

— Михаил Федорович, приюти товарища из района на одну ночь.

За полчаса до этого визита ничего не подозревающий Антон, по обыкновению своему, свернувшись калачиком, спал. Чем-то встревоженный в последние дни Михаил Федорович подбросил в печь пару больших поленьев, поворошил кочергой золу, распушил сноп искр и вспугнул разомлевшего в жаркой избе Антона. Тот вскочил, было, но, узнав хозяина, мяукнул для порядка и вновь растянулся на печи.

Он дремал, зная прекрасно, что еще совсем немного посопит и пошелестит бумагами хозяин, потом покряхтит и тоже уляжется в постель. Знал он и то, что завтра его ждет такой же бесконечно долгий серый зимний день. Антон наслаждался теплом и сытостью и полагал, что так будет и завтра, и послезавтра, и всегда. А о том, что будет после «всегда», лишенный воображения кот не думал. Правда, иногда ему казалось, что потом наступит бесконечное царство незабываемого запаха валерьянки. Но пока размышлять об этом было рановато, и кошачье сегодня веяло обычным, спокойным однообразием. И вот в этот-то самый момент раздался неожиданный — а потому тревожный — стук.

Михаил Федорович отодвинул засов и открыл дверь, а Антон только лениво и нехотя, с видом истинного хозяина дома, чуть-чуть повернул голову. Говорил, судя по голосу, директор совхоза. Кот отличал директора совхоза, который никогда к нему не приставал, не брал на руки, как другие гости, не гладил и ничего не обещал; относился к Антону, как положено, вежливо, и с чувством подчеркнутой любезности, но без фамильярности.

Кот прислушался: судя по интонациям, директор что-то просил. А еще, если судить по двойной порции пахнувшего холода, входная дверь впустила не одного человека.

Рядом с директором стоял высокий незнакомец с портфелем. Он вел себя скромно, но Антону не пришелся: кот был консерватором и нового не любил.

— Так пусть у тебя переночует товарищ, а завтра я его устрою, добро, Михаил Федорович? — и директор — это кот сразу увидел — подмигнул главбуху.

— Отчего же не добро, места не жалко, оставайтесь, — проговорил хозяин Антона, тайком понимающе кивая директору.

— Ну и ладно, — сказал директор.

Потом они вышли в сени и о чем-то тихо заговорили, а гость остался в избе и, не обращая внимания на кота, стал разглядывать комнату.

Вскоре вернулся хозяин. В руках он нес запотевшую с холода бутыль и похожий на лед кусок свинины. Антон, предвкушая близкое угощение, потянулся. Но гость — чего кот уже совершенно не мог понять — от сала и водки отказался. И этим, конечно, не показался коту еще больше. Но приезжий, видимо, обладал какой-то властью, потому что хозяин покорно, хотя и с прибаутками, убрал со стола словно нечаянно выставленную снедь и принялся стелить гостю возле самой печи.

Обидевшись на все сразу, кот отвернулся от гостя и уже больше не поворачивался. Слышал только, что хозяин покряхтел у себя на кровати, да и захрапел. Приезжий зевнул тихо и как-то вкрадчиво и тоже заснул. Он спал так беззаботно, что Антону сделалось не по себе. В темноте он ясно видел спящего, и был тот спящий неприятен коту с самого начала и всю ночь, и от этой неприязни кот даже не смог заснуть.

Чувствовал ли Антон, что именно этот спящий отнимет у него хозяина и принесет проблемы в тихую и несложную кошачью жизнь, или нет, но только ночью ему почему-то стало жалко хозяина. Он даже хотел вцепиться приезжему в физиономию, но, решив, что это будет не гостеприимно, воздержался. Задумавшись, свернувшись калачиком в остывающей избе, кот вдруг уловил движение там, где должен был посапывать во сне приезжий. Кот дернулся, повернулся, раскрыл умеющие видеть в темноте глаза и сообразил, что приезжий встает с постели и, зябко поеживаясь, подходит к самой печке, на которой, собственно говоря, и лежит удивленный и чуть-чуть испуганный Антон.

В темноте кот видел гостя прекрасно, а вот гость кота — да и все остальное — вряд ли, потому что передвигался ощупью, мягко и тихо касаясь печи руками. Антон шевельнуться побоялся. Хотел позвать хозяина, но от испуга не позвал, забыв, что человек его не видит, все больше приникая к чуть теплой уже печи.

Приезжий, наконец, нащупал то, что искал, — резко задвинул печную заслонку и, юркнув в кровать, больше уже не пугая кота, заснул. А кот все маялся, гадая, зачем это приезжий закрыл заслонку в печи, пока не понял, что тот попросту замерз.

Разбудил кота страшный кошмар. Снились ему кошки, но не обыкновенные, а синие, розовые, зеленые. Они то двоились, выходя одна из другой, как матрешки, то превращались в одну большую кошку, фиолетово-красную, а кончики усов у нее были оранжевые, и полыхали огнем. И эта кошка и манила, и пугала Антона неудержимо.

В довершение ко всему странная кошка дико захрипела, и тут уж напуганный Антон окончательно проснулся. Прислушался: хрипел приезжий. Ничего страшного, но Антону вдруг захотелось выйти на свежий воздух. Нестерпимо заболела голова. И кот, не весть с чего, вспомнил: нельзя закрывать печную заслонку, от этого бывает угар.