Собачий оскал
Шрифт:
— Шай-та-а-ан! — прохрипел Тимур, выбил ногой дверцу микроавтобуса и ломанулся вдогонку за эмиссаром.
— Едрена вошь! — ругнулся я, выпрыгнул следом и одиночным выстрелом в голову уложил «мента» наповал.
Бух-бух-бух! — развернувшись на бегу, Абаев выпустил в гвардейца три пули. Мимо!
Бух-бух! — ответил тот из «контрабандного» ствола и тоже промазал.
Бух! — Тимур споткнулся, остановился, сделал пару неуверенных шагов и упал на мостовую.
П-ф-ф… П-ф-ф… П-ф-ф… П-ф-ф! — захлопали «ПСС» [3] опомнившихся оперативников. Вернее, четверых из них. Пятый лишь слабо шевелился, держась ладонями за живот, и громко стонал. Шестой
3
Пистолет самозарядный, специальный под патрон «СП-4» для бесшумной, беспламенной стрельбы.
П-ф-ф… П-ф-ф. — «Стечкин» водителя замолчал, а Абаев внезапно дернулся, выронил «дипломат» и рухнул как подкошенный, с размаху треснувшись черепом о крышку канализационного люка. «Живые так не падают, — угрюмо констатировал я. — Взяли, называется, эмиссара! Вот гадство-то какое!» Сунув пистолет за пазуху, я подошел к Тимуру. Он лежал лицом вниз, неловко подвернув руку с зажатым в ней подарочным «кольтом». Вокруг темноволосой головы растеклась кровавая лужица. Ступни в модельных туфлях мелко подергивались. Нагнувшись к гвардейцу, я прикоснулся пальцами к мускулистой шее. Пульс отсутствовал.
— Двухсотый! [4] — вздохнул я. — И куда ж тебя, дурня, понесло?!
Ко мне подбежал запыхавшийся Ресовский. Лицо капитана было бледно. Глаза опущены.
— Абаев мертв, — виновато сообщил он. — Водитель тоже. У нас два трехсотых… [5] Тяжелые!
— Кто?!
— Лейтенанты Овчаренко и Малахов. Оба в живот, под бронежилеты.
Завыли по нарастающей сирены. На привокзальную площадь, сверкая мигалками, ворвались три «Скорые» и резко затормозили. Из них деловито высыпали люди с носилками. Затем появились две труповозки. Краем глаза я заметил, что у выхода из вокзала возникла нездоровая суета. Изнутри, один за другим, лезли любопытные. Их бесцеремонно запихивал обратно наряд милиции, за которым наблюдал со стороны мрачный, как грозовая туча, майор Сибирцев. Рядом с ним стоял Руслан и пристально смотрел в нашу сторону.
4
Военный жаргон. Двухсотый — «груз 200», означает убитого.
5
Трехсотый — «груз 300», означает раненого.
«И как мы проморгали того ряженого с „узи“?! — уныло подумал я. — Все карты спутал, сволочь! Недаром Тимур его подозревал… А впрочем… покойный подозревал всех подряд. Да будет земля ему пухом».
— Контейнер обнаружили? — вслух спросил я Ресовского.
— Так точно! — отчеканил он. — В «дипломате» лежит небольшая походная аптечка. Вероятно, она и есть контейнер.
— Надеюсь, не трогали?
— Мы не идиоты, — капитан позволил себе улыбнуться. — Пускай с ней эксперты разбираются. А я к этой пакости не прикоснусь ни за какие коврижки.
— Однако придется.
— ?!
— Сейчас опечатаем «дипломат» с «аптечкой», возьмешь троих ребят на подмогу и доставишь «груз» в лабораторию, — разъяснил я. — Вообще-то я собирался сам отвезти, но… Видишь, как дело обернулось?! Эмиссар убит. Один из Рамзановых людей тоже. Двое наших серьезно ранены. А отвечать за всю эту историю — руководителю операции. Ох, чую, влетит мне от шефа!
Ресовский сочувственно поцокал языком, но ничего не сказал.
— Тебя полковник спрашивает. — Подошедший Сибирцев протянул мне «Кенвуд» и шепнул на ухо: — Он уже в курсе, зол невероятно. Держись, дружище!!!
Глава 2
— Здесь, — проворчал служитель морга, неожиданно юркнул в коридор и захлопнул за собой дверь.
Я остался один в продолговатом зале с кафельными стенами, плиточным полом, с лампами дневного света под потолком и с длинной вереницей оцинкованных столов. На каждом из них лежал прикрытый простыней труп. На обнаженных щиколотках мертвецов висели бирки с номерами. В воздухе стоял густой запах формалина.
— Зыдраствуй, дарагой! — Один из покойников вдруг сбросил простыню, уселся на столе и уставился на меня стеклянными глазами. С дрожью в поджилках я опознал в нем господина Абаева. Волосатая грудь басаевского эмиссара была покрыта запекшейся кровью. Под левым соском зияло выходное отверстие. Пуля кого-то из оперативников попала ему точно под левую лопатку.
— Зачэм прышол? — безжизненным голосом спросил Турпал. — Хочиш тожа умэрэт?
— Хочет, хочет! — гнусаво донеслось с соседнего стола. — У него теперь крупные неприятности. А будут еще больше! — Из-под простыни выбрался лжемент с простреленной башкой. Сизые губы его кривились в издевательской усмешке. Из дыры в черепе вытекали мозги.
— После разговора с начальством майор повеситься мечтает, — наябедничал он.
— Врешь, сука! — вышел из оцепенения я. — Это тебе пришлось бы вешаться в камере. Если б живым взяли…
В отличие от водителя, оставшегося пока неизвестным, личность «ряженого» установили быстро. Им оказался некто Глущиков Олег Юрьевич, 1970 года рождения. До недавнего времени он действительно работал в милиции (оттуда, видать, и форма), но был уволен за взяточничество и аморальное поведение. На досуге Олег Юрьевич любил «побаловаться» с малолетними проститутками обоих полов…
— А впрочем, тебя брать живым и не собирались. — Я презрительно сплюнул под ноги. — Охота была возиться с такой шушерой!
— Падла! Мразь фээсбэшная! — взбеленился бывший мент. — Загрызу-у-у!!! — Глущиков скатился на пол, встал на четвереньки и угрожающе зарычал.
— Нэт, нэ ты, — монотонно возразил Абаев. — Пуст другыэ. У ных зубы лучша. — Эмиссар взмахнул рукой. Мертвецы со столов начали подниматься и… волосы у меня встали дыбом… на плечах у них вместо голов злобно оскалились собачьи морды!
— Вызат ыго, — распорядился Турпал.
С леденящим душу рыком толпа монстров надвинулась на меня. Глущиков торжествующе завизжал, запрыгал на четвереньках и звонко затявкал:
— Попался! Попался! Не уйдешь! Сдыхай! Сволочь фээсбэшная!!!
Совладав с подступившим к сердцу ужасом, я размашисто перекрестился и… открыл глаза. За незашторенным окном моего кабинета раскинулся ночной, усыпанный разноцветными огнями город. В пепельнице громоздилась гора окурков. Я сидел за столом, уткнувшись щекой в исписанные листы бумаги. С отвращением втянув носом стоялый, прокуренный воздух, я выпрямился и посмотрел на часы. Половина двенадцатого ночи. Оказывается, проспал я ровно десять минут. Но почему меня вдруг сморило? Прежде ничего подобного со мной не случалось! Денек, правда, выдался не из легких, предыдущая неделя тоже, однако отрубиться вот так вот… ни с того ни с сего… Я встряхнул головой, прогоняя остатки кошмара, и тяжело вздохнул. Старею. Совсем никудышный стал! Наверное, помирать пора… Взгляд упал на пятистраничную объяснительную, которую я только что использовал вместо подушки. Я кропал ее четыре с лишним часа, несколько раз переписывал заново, и все равно получилось как-то неубедительно, как-то туманно и запутанно. Лично я на месте начальства подобной ахинее не поверил бы. «Ну и шут с ними! — внезапно озлился я. — Плевать на них с высокой колокольни! Можно подумать, я держусь за эту треклятую работу!» В нагрудном кармане мелодично заиграл мобильник. На экранчике высветился номер Рябова. Медленно, неохотно я поднес трубу к уху: