Собачий оскал
Шрифт:
— Тьфу, блин, совсем забыл! — спохватился я. — Типа со свернутой шеей Эмир опознал по фотографии. Это некто Аслан Теймуразов. А двоюродный братец его, Муслим, чемпион Европы по боям без правил и тоже наш клиент. Именно он был сегодня в номере с Асланом и еще с кем-то третьим. После полуночи Ваха должен принести в клюве точные координаты сего господина, а также сведения о взаимоотношениях тейпов Теймуразовых и Кадаевых. Проанализируем — и в путь. Завтра, думаю, можно будет брать голубчика!
— Слава Богу!!! — расцвел Костя. — Ниточка не оборвана! Вечером потолкуем с Эмиром, а пока… Гм! Давай запросим «базу» о Муслиме. Зачем попусту время терять, да и дополнительная информация не помешает…
Глава 6
Упоминавшаяся ранее конспиративная квартира (кстати, единственная, которую знал Эмир) находилась
Мы с Костей приехали на Смоленскую в начале двенадцатого и, приготовив себе кофе, расположились в одной из комнат. На днях квартиру использовал шеф для каких-то тайных дел, а посему она была чисто убрана, и мы не утопали в грязи и не чихали от пыли, как в ту памятную июльскую ночь, когда Ваха притащил сюда отрезанную голову Салаутдинова. [17] За окном сгустилась морозная ночь. Улицы, и днем-то немноголюдные, сейчас совсем вымерли. Лишь изредка по ним проносились одинокие машины. Размеренно тикали стенные часы на батарейках. И я, и Костя молчали. Сибирцев рассеянно просматривал заключение экспертов по четырем «вавилонским» трупам. А я в очередной раз перечитывал распечатку с базы данных о Муслиме Теймуразове. Ему посвящалось аж целых три страницы. Вот краткая выдержка: родился в Грозном в 1976 году в семье крупного партийного чиновника Ибрагима Теймуразова. С семи лет усердно и успешно занимался различными видами единоборств: боксом (где добился звания мастера спорта), карате (черный пояс второго дана) и самбо (первый взрослый разряд). В 1993 году отец отправил Муслима в Соединенные Штаты учиться на экономиста. Пока Теймуразов-младший грыз гранит американской науки, старший уехал из предвоенной Чечни и обосновался в Н-ске, где развернул прибыльный игорный бизнес. По совместительству он активно торговал наркотиками, за что и поплатился в конце 95-го. Нет, предприимчивого нохчу не арестовали наши доблестные «органы», в насмешку названные «правоохранительными». Папашу Ибрагима грохнули конкуренты из таджикской наркомафии. Средь бела дня взорвали в центре города, вместе с новеньким «Мерседесом». Семейный бизнес возглавил его брат Дука. Муслим, узнав о гибели отца, спешно вернулся в Н-ск. Чем он тут занимался — неизвестно, но несколько месяцев после его возвращения в окрестностях Н-ска находили страшно изуродованные трупы видных представителей таджикской диаспоры. В 1997 году Муслим Теймуразов принял участие в отечественных соревнованиях по боям без правил, на которых занял третье место. В 1998-м женился. Имеет двух сыновей. Супругу зовут Лейла, мальчиков — Шамиль и Ахмет. В 2002 году стал чемпионом Европы и с тех пор больше не выступал, предпочитая пожинать лавры. При финансовой поддержке дяди он основал в городе ночной клуб «Центурион», ставший эдакой полуспортивной тусовкой, где вовсю процветал культ личности Муслима. Сведениями о его связях с мятежниками и непосредственном участии в наркобизнесе база данных не располагала…
17
См. повесть «Поступь зверя» в сборнике «Трудная мишень».
Стрелка часов перевалила за полночь. Из соседних комнат, из холла, из коридора периодически доносились подозрительные стуки, шорохи и поскрипывание половиц. Ни я, ни Костя не были суеверными, но иногда (по крайней мере, у меня) по коже пробегали мурашки. Поблизости едва ли не физически ощущалось постороннее, враждебное присутствие. Или просто мерещилось с усталости? Не знаю! Однако конспиративная квартира ФСБ и впрямь не лучшее место для ночного времяпрепровождения. Здесь столько жутких тайн зарыто, о большей части коих мы даже не подозреваем!
— Надо бы священника пригласить, освятить тут все, — словно прочитав мои мысли, сказал Сибирцев.
— Опять ведь загадим, — вздохнул я. — Грязная у нас работа, брат!
— И тем не менее.
— Да разве кто спорит?! Завтра же поговорю с шефом.
Послышался условный звонок в дверь.
— Ваха пожаловал, — констатировал Костя, направляясь открывать. — Надеюсь, без очередной головы в сумке!
Эмир вошел в комнату, не снимая дубленки, серо-зеленый от холода, с заиндевевшими усами. Зубы агента выбивали мелкую дробь.
— На, согрейся. — Я кивнул на дымящийся кофейник.
Стянув с руки перчатку, Ваха наполнил до краев большую чашку, обжигаясь, выпил, хрипло перевел дыхание и, немного порозовев, уселся в кресло.
— Задали вы мне работенку, — проворчал он.
— Устал, бедненький! — фыркнул я. — Перетрудился, аж с ног валится! Может, постельку ему постелить?
— Зря смеешься, командир, — насупился агент. — Задание действительно было непростое. Ладно бы я интересовался будущим деловым партнером или кровником, а тут…
— Хорош базарить, — прервал его Сибирцев. — Ты раздобыл нужную информацию?
— Да.
— Тогда выкладывай!
Эмир окинул нас хмурым взглядом, налил себе еще одну чашку кофе и начал рассказ…
Выше я уже упоминал, что агентурные источники куда надежнее электронной базы данных. Во-первых, они гораздо осведомленнее, а во-вторых, «базовые» сведения зачастую устаревают. Так получилось и на сей раз. Оказывается, Муслим Теймуразов вот уже три месяца постоянно проживал с семьей в Питере, а в Н-ске появлялся наездами. (В «базе» об этом ни полслова!) Чем обуславливалась миграция чемпиона в северную столицу, Асланов не знал. Не знал он также, где именно в Н-ске Муслим остановился в последний свой приезд и когда собирается обратно к жене и детям. Но одно мог утверждать с уверенностью — отправится он туда не раньше сегодняшнего утра. А сейчас он наверняка в «Центурионе», отмечает четвертую годовщину победы в чемпионате Европы. Это происходит каждый год, и обязательно в ночном клубе «Центурион». На празднество собираются друзья, знакомые, поклонники Муслима и устраивают ему настоящую овацию. Парень с наслаждением купается в лучах всеобщего восхищения и ни разу не пропустил чествования, даже в прошлом году, когда его мать схлопотала обширный инфаркт и умирала в реанимации. И еще, в сей знаменательный день (вернее, ночь) обычных посетителей в клуб не пускают. Вход только по пригласительным билетам… О каких-либо разногласиях между тейпами Теймуразовых и Кадаевых Вахе узнать не удалось. К следующему вечеру он обещал навести более подробные справки…
— Наши действия? — выпроводив агента за дверь, обернулся ко мне Сибирцев.
— Отправляемся в «Центурион» чествовать чемпиона, — усмехнулся я. — Иначе ищи его потом как ветра в поле. Ведь далеко не факт, что после убийства Кадаева Муслим вернется обратно в Питер. Может затаиться, на дно залечь.
— Я бы на его месте уже залег, — с сомнением покачал головой Костя. — И точно похерил бы всякие «чествования». Боюсь, зря прокатимся.
— То ты, а то он, — не согласился я. — Наш Муслимчик страдает звездной болезнью в острой форме, а гордыня, друг мой, страшная штука! Вот увидишь, будет он в клубе, обязательно будет!!!
«Центурион» располагался в северной части города и занимал отдельное трехэтажное здание с претензией на готику. Над дверями сияло разноцветными огнями огромное панно с названием клуба и стилизованным изображением двух полуголых мужчин, сцепившихся в жестокой схватке. Неподалеку от входа, на обнесенной цепями автостоянке, теснились дорогие иномарки. За стеклянными вращающимися дверями сурово бдили два шкафообразных охранника в костюмах с иголочки. Скромно миновав сие великолепие, я остановил служебную «Волгу» за углом и вместе с Костей вышел из машины. Пригласительных билетов у нас, понятно, не было. Предъявлять фээсбэшное удостоверение мы тоже не собирались. Зачем портить людям праздничное настроение? Лучше потихоньку, с черного хода… После недолгих поисков таковой обнаружился с тыльной стороны здания, в полутемном захламленном дворике. Он представлял собой обитую жестью дверь без ручки. По обе стороны от нее высились мусорные баки, до краев наполненные пищевыми отходами. Вероятно, ход вел на кухню. Безуспешно поискав звонок, я постучал кулаком по жести. Спустя секунд десять внутри послышались тяжелые шаги, хриплый кашель, невнятное бормотание на чеченском. И перед нами предстал здоровенный детина — красномордый, усатый, с объемистым пузом, облаченный в замызганный поварской халат, со столь же замызганным колпаком на голове. От детины ощутимо попахивало спиртным.
— Чиго хочишь? — недружелюбно осведомился он.
— Внутрь пройти. У вас тут вкусно пахнет, — вежливо ответил я.
— Поройся в памойка, русский собак! Можат, кост найдош. А я тибе памагу! Морда туда суну! Га-га-га! — в восторге от собственного остроумия работник кухни громогласно заржал, попытался ухватить меня за воротник, но не успел. Не став баловать пьяного хама особыми изысками, я немного присел, саданул ему кулаком в пах и, когда он согнулся, добавил локтем по затылку. Сдавленно хрюкнув, бугай лишился чувств. Поясом от халата мы быстро связали ему руки за спиной, затолкали в рот скомканный колпак и прислушались — ни звука!