Собачий Рай
Шрифт:
Наташа дышала тяжело и часто. Губы ее приобрели землистый оттенок, щеки стали бледными. Осокин посерьезнел. Он не знал, что сказать. Ситуация была чудовищной и дикой.
— Никто из сорока с лишним человек? — переспросил он, едва различая собственный голос за повисшим в ушах звоном. — Вообще никто?
Милиционер, глядя в сторону, отрицательно покачал головой. В этот момент с улицы донесся вой сирены.
— Вроде «Скорая»… — сказал он. — Пойду погляжу. — И, посмотрев на Осокина и Наташу, спросил: — Вам помощь требуется?
—
— А вам? — Милиционер перевел взгляд на Осокина. Тот покачал головой. — Ну и отлично. Вы тогда… Пока не уходите никуда, ладно? Мы позвоним в прокуратуру. С вас снимут показания.
— Хорошо. — Осокин взял Наташу за руку.
Милиционер зашагал к выходу.
— Всех… — повторила девушка. — Сорок человек. Что происходит?
— Я не знаю, — ответил Осокин. — Не знаю. В жизни ни о чем подобном не слышал…
К ночи дождь усилился. Тонкие серебряные нити, падающие с неба, перечеркивали лучи электрических фонарей. Желтые пятна блуждали в темноте, освещая то мокрую, полегшую, гниющую траву, то макушки холмов, то голые стволы деревьев… Словно гигантские пальцы, они тянулись через пустошь, постепенно теряясь в темноте. Изредка в лучах возникали человеческие фигуры. Напряженные, чуть согнутые. Черные тени прилипали к небесному куполу и тут же растворялись в нем — лучи уплывали в сторону. Люди здесь никого не интересовали. Только собаки.
На самом краю подлеска копошилось многорукое, многоногое живое существо. Словно маяк в ночи, вспыхивала слепящим, неестественно ярким светом фотовспышка. В ее отблесках Гордеев различал силуэты оперативников и экспертов. Сережа стоял рядом с Гордеевым и тоже вглядывался в темноту.
«Интересно, у всех ли из них есть оружие? Должно быть у всех. Надеюсь, что так оно и есть, — думал Гордеев. — Милиция сейчас постоянно при оружии. Время такое. Оно и к лучшему. Самые пессимистичные расчеты сбываются. Хорошо, если хоть кто-то окажется готов к критическому развитию событий.
Разумеется, одной милиции вряд ли остановить это,но задержать на какое-то время — вполне. А там… Там будет видно».
Из темноты сформировалась фигура одного из приехавших — дородного майора. Серый намокший плащ-дождевик его казался иссиня-черным. И на этом черном провале плеч отсверкивали крупные, словно бы повисшие в пустоте, звезды. По одной на каждом погоне. Подходя, майор оскользнулся, матернулся себе под нос.
— Ну что? — спросил нетерпеливо Гордеев. — Что-нибудь нашли?
— Ночью, да в такой дождь? Вы что, издеваетесь? — мрачно ответил тот. — Следов полно, а больше… — Майор выключил фонарик, резким движением поднял воротник плаща, сунул руки в карманы, оглянулся на жидкую цепочку поисковиков. — Завтра позвоню, чтобы прислали солдат из соседней части. Прочешем здесь все как следует.
Гордеев тоже помрачнел.
— Только завтра? А сегодня это нельзя сделать?
— Вы знаете, который час? — не без раздражения осведомился тот. — И дождь. Да и вообще ни черта не видно, а фонарей на всех не напасешься. Тут, чтобы цепью, народу человек пятьдесят нужно.
— Пока мы не обнаружим…
— «Мы»? — переспросил майор. И, прищурившись недобро, спросил враз посуровевшим голосом: — Кстати, что вы здесь делаете? Показания с вас сняли, насколько я понимаю?
— Да, сняли, — подтвердил Гордеев.
— Ну так и шли бы себе домой. Что вы здесь, под дождем, топчетесь? Работать мешаете.
— Но… — начал было Гордеев, однако майор остановил его взмахом руки.
— Вот что, товарищ. Вы кем работаете?
— Вообще-то я на пенсии по инвалидности… — Гордеев покосился на Сергея. — А в свободное время пишу книги.
— Ну вот и отлично, — словно бы обрадовался майор. — И пишите себе свои книги. И дай вам бог, как говорится. А мы будем заниматься своими непосредственными обязанностями — борьбой с правонарушениями. У вас своя работа, у нас — своя. И давайте не мешать друг другу. Я же не учу вас, как книжки писать, правда? Вот и вы не учите нас делать нашу работу.
— Да я и не собираюсь вас учить! Но поймите, пустырь необходимо оцепить! — упрямо заявил Гордеев. — Причем люди должны быть вооружены. Начиная с этого момента и вплоть до окончания облавы.
— Да вы что? — сорвался-таки на возмущение майор. — Вы знаете, сколько народу для этого потребуется? У меня во всем ОВД столько не наберется.
— Но это абсолютно необходимо. Иначе все усилия пойдут насмарку! — жарко воскликнул Гордеев, понимая, что начинается старая песня. Ему снова откажут, отмахнутся, прикрываясь надуманным предлогом. — Вы можете сообщить своему начальству, чтобы прислали людей из соседних отделений. Нужно поднять воинскую часть по тревоге. Какой толк в прочесывании, если вы оставляете открытыми пути к бегству? Собаки — не калеки безногие. Они мобильны, умны и предусмотрительны.
— Собаки-то? — Майор презрительно фыркнул, поморщился. — Я вас умоляю…
— Да, собаки, — с жаром сказал Гордеев. — Именно собаки. Вы зря фыркаете! Та же рыбка-пиранья внешне не опаснее обычного карася! Вы обращаете внимание на бездомных собак? Бьюсь об заклад, что нет. И в этом их сила! Они среди нас. Им не нужно захватывать территорию. Они уже ее захватили. Им остается только начать охоту. И мы, люди, будем к этому совершенно не готовы. — Гордеев на секунду прервал монолог, давая майору возможность обдумать услышанное. — Природа устроена очень сложно. Она полна неочевидных, очень хрупких связей. Разбалансировать весь этот чертовски сложный механизм просто. Чтобы началась цепная реакция, надо порвать всего одну важную ниточку. Начнется обвал, подобного которому вы еще не видели. И остановить его нам, людям, будет не под силу.