Собачья королева
Шрифт:
— Вы не понимаете. Она… — Иван буквально задохнулся от ненависти, — эта тётка чужая говорит, что она и есть моя мама. Она ходит в её одежде. Она… — парень снова задохнулся.
Нет, это не наркотики. Похоже, у пацана крыша съехала.
— Ну, ты остынь, Иван. Отец-то на месте. Он чего говорит?
— Ничего не говорит. Улыбается только, как пьяный. Надо их допросить. Узнать, где мама.
— Допросить, значит. Угу. Ну ладно, схожу с тобой, так и быть. У меня как раз вопрос к твоей маме есть.
Участок Казанкову достался спокойный, жили там в основном вырицкие работяги, причём многие из них продали дома питерским дачникам и съехали в посёлки подешевле. Дачники его почти не беспокоили. Так, изредка случалась пьяная бытовуха. Как же без неё? Цыгане на его участке компактно не проживали. Наркотой никто не барыжил. Никаких тебе ОПГ, рейдерства и таинственных преступлений. Максимум — утонет кто-нибудь по пьяни, или место на пляже не поделят. Скука смертная. Можно на дежурстве очередной детективчик проглотить. Детективы Казанков любил с детства и в милицию пошёл по призванию. Поэтому и поехал с Иваном посмотреть на его подменённую мать. Любопытство победило лень. Сели они с Ваней в казанковский «фольксваген» и через две минуты встали у широких ворот пугачёвского дома.
Озонированный прошедшей грозой воздух приятно освежал и вентилировал лёгкие. Казанков в душе порадовался, что выбрался из душного участка. Собаки во дворе у Пугачёвых действительно траурно молчали. Зато разлаялись их собратья с соседних участков. У входа в дом он почувствовал, как напрягся парень, его волнение и тревога холодной змейкой перебежали на спину участкового. Сергей даже машинально положил руку на кобуру. На всякий случай.
Дверь в дом оказалась открыта. На светлой кухне сидели родители Ивана и пили чай с клубничным вареньем и бубликами. Папа Дима в майке, спортивных штанах и с непокорным чубом на седеющей голове. Казанков видел его в первый раз. Мужик как мужик. Худой, простомордый, бесхитростный. Анну лейтенант сразу узнал и осуждающе посмотрел на Ивана. Мол, чего ты мне голову морочишь, парень? Вот же твоя мать, твою мать. Точь-в-точь, как год назад. Ну, может, волосы слегка в рыжий цвет покрасила. Так бабы только этим и занимаются.
— Добрый вечер, товарищ лейтенант! Садитесь с нами чай пить. Чем обязаны вашему визиту? Ванька что-то натворил?
— Да так, зашёл на огонёк без особых дел. Есть пара вопросов пустяковых.
Сергей сел к столу и принял от приветливой Анны большую кружку горячего ароматного, даже чересчур ароматного чая, одновременно пользуясь своим профессиональным правом и продолжая внимательно рассматривать хозяйку. Анна раскраснелась, то ли от чая, то ли от его взглядов, и стала казаться Казанкову необычайно притягательной, чего он точно не отмечал в прошлые встречи. Муж её молча прихлёбывал чай, стараясь не встречаться взглядом с милиционером.
— Как дела? — обратился к нему Казанков, и мужик, немедленно поперхнувшись чаем, отчаянно закашлялся.
Анна ловко подскочила к мужу и стала гулко стучать ему по спине маленькой ладошкой, попутно оправдываясь перед гостем:
— Беда у нас, товарищ лейтенант. Можно сказать, член семьи помер. Мы с ним в Вырице с первых дней вместе жили. С Зуриком-то нашим. Такое горе. Заболел наш Зурик сильно. Усыпить пришлось. Как родного человека схоронили. Димка вон никак в себя прийти не может. А Ваня как приехал и узнал, что случилось, вообще сам не свой стал. Кидается и на меня, и на Диму, как на врагов. Говорит, что мы Зурика специально извели. Вас вот теперь привёл!
— Врёшь ты всё! — Иван, до этого безучастно стоящий у входа в кухню, кинулся к столу и, схватив хлебный нож, стал угрожающе махать им перед собой. — Говори, кто ты такая и что ты сделала с моей мамой! Где она?
Казанков сам не заметил, как выхватил у парня нож, тут же завернув ему руку за спину и уложив рычащего Ивана мордой на стол. Рефлекс, однако. Сработал на чистом автомате. Опыт есть опыт.
— Ты что, парень, совсем озверел? Спятил? В колонию захотел? С ножом на родителей при милиции бросаться? Вот придурок! Я ж теперь обязан тебя арестовать!
— Ой, не надо, товарищ лейтенант! — заголосила Анна. — Не надо Ванечку в колонию! Мальчик просто не в себе. Он успокоится и будет как шёлковый. Правда, Ванечка?
Взятый Казанковым на болевой, Иван перестал рычать и извиваться, обмяк и стал поскуливать. Из его глаз покатились слёзы обиды и непонимания. К Казанкову подошёл Дмитрий и жестами, всё так же пряча глаза, показал, чтобы участковый отпустил парня.
— Ну и пожалуйста. Справляйтесь сами со своим полоумным.
Казанков, тяжело дыша, сел на стул и обиженно взялся за кружку с чаем. Иван продолжал тихо реветь, лёжа лицом на столе и крупно дрожа всем телом. Дмитрий обнял его сзади за плечи, деликатно оторвал от стола и вывел из кухни.
— И часто у вас такое? — спросил участковый.
— Бывает, — вздохнула Анна, и Казанкову сразу стало ужасно жаль несчастную красивую молодую женщину, — но с ножом первый раз.
— Схватил один раз — схватит ещё, — уверенно сказал лейтенант, — здоровый чёрт, как вы с ним управляетесь?
— Так и управляемся. Муж у меня золотой. Ванька же не его сын, он на нас двоих женился. А так у нас богатый опыт. Мы вон с монгольским волкодавом справлялись, чего там с Ванькой. У него психика нарушенная. Он и заговорил у меня года в три. И с детьми не ладил. Дрался, кусался. Эх, да чего уж там! Я сама во всём виновата. Доставалось Ванечке из-за моего собачьего хобби. На родного сына времени я тратила меньше, чем на собак своих любимых. Дура! Вот теперь расхлёбываю. И поделом!
— Понятно, воспитание — дело серьёзное, — рассудительно резюмировал Казанков, — упустишь — не воротишь, а сын ваш теперь опасен не только для вас, но и для окружающих.
— Ой, ну и что же делать, товарищ лейтенант? Ну простите его, дурачка! Мне уже предлагал психолог школьный похлопотать о направлении Вани в интернат специальный для таких же, как он, психически неуравновешенных. Но ведь Ваня спортсмен у нас. Надежда юношеской сборной области! Нельзя ему в интернат.
— А если он в тюрьму вместо сборной попадёт? А если он вас прирежет в следующий раз? Или ещё кого? Он же у вас бешеный. Вы об этом подумайте!
— Я собак своих брошу. Буду только Ванечкой заниматься. Товарищ лейтенант, забудьте о сегодняшнем инциденте. Ну, я вас очень прошу.