Собачья радость (Приятных кошмаров)
Шрифт:
Хряпин вежливо кашлянул, привлекая к себе внимание.
– Ну что еще? – недовольно повернулся к нему Маркиз.
– Ну это… я пойду, значит?
– Иди, – Леня пожал плечами, – что знал, ты показал.
– А… это… добавить бы, на пиво…
– Ну ты даешь! – Маркиз покачал головой. – Тебе тысячу дали, а ты еще на пиво просишь!
– Тыщу-то вы при Люське дали, – хитро прищурился Василий, – она, небось, меня уже караулит и сразу все отберет, а ежели еще полтинничек на пивко, так это бы очень хорошо было…
Маркиз протянул
– Может быть, нужно обратиться в милицию? Ваша подруга пропала, сумку выбросили, даже дорогой телефон…
– Может быть, придется, – протянул Маркиз, – но сначала давайте проедем по шоссе, здесь наверняка есть круглосуточные заправки, может быть, кто-то заметил Лолу, она девушка видная.
Если бы он знал, в каком виде Лола выскочила из той злополучной квартиры убитого Сыромятникова – растрепанная, голодная и измученная, умирающая от страха, он бы не стал надеяться, что окружающие запомнят Лолу, как привлекательную особу.
Мужчины сели в машину и поехали по шоссе. Маркиз ехал очень медленно, вглядываясь в обочины и в лес по сторонам дороги.
И вдруг он резко затормозил.
На ветках дикого шиповника, которым густо заросли края дороги, трепыхался легкий кусок ткани. Он был очень заметен – бледно-сиреневый на свежей зелени куста.
– Что это? – показал сиреневое пятно Птичкин.
Леня выскочил из машины и подбежал к кустам. Он осторожно высвободил из колючих ветвей зацепившуюся за них полоску шелка.
– У Лолы был такой шарфик, – взволнованно сообщил он подошедшему Георгию, – может быть, она оставила нам знак?
– Тем более что здесь отходит от шоссе дорога, – добавил Птичкин.
Дорогой назвать это можно было только с большой натяжкой. В негустой весенний лес убегали две неглубокие колеи. Маркиз внимательно в них всмотрелся и проговорил:
– Совсем недавно здесь кто-то проезжал… Поедем по этой дороге, посмотрим, куда она ведет…
Они снова сели в машину и медленно двинулись вперед. Разбитая колея петляла среди деревьев, иногда казалось, что она совсем исчезает, но следы шин на примятой траве указывали направление, и Маркиз углублялся в лес все дальше и дальше.
Неожиданно перед ними предстала большая поляна, посреди которой громоздились развалины старинного каменного дома. Полуразрушенные стены оплетал вьюнок и дикий хмель, из окон выглядывали покрытые свежей зеленью березки. Остатки каменного крыльца и обломки колонн дышали унылой красотой запустения.
– Помните детскую книжку «На графских развалинах»? – вполголоса проговорил Георгий.
– Тс-с! – Леня прижал палец к губам. – Вы ничего не слышите?
– Кажется, кто-то плачет.
Маркиз выскочил из машины и побежал к развалинам.
Обогнув груду битого кирпича, он увидел невысокий каменный постамент, на котором
Теперь вместо статуи на нем сидел крошечный песик.
Чихуахуа тонко скулил, всем своим видом показывая, что его ничтожные силы на исходе.
– Пу И, – Леня радостно кинулся к нему, – дорогой, ты жив?
Песик коротко взвизгнул, давая понять, что если он и жив, то исключительно по недоразумению.
Маркиз подхватил его на руки и огляделся:
– А где же Лола? Она не может быть далеко, она тебя никогда не оставила бы одного!
Пу И вырвался из его рук и стремглав бросился к развалинам. Леня двинулся за ним, перебираясь через каменные завалы и густо разросшиеся среди них колючие кусты.
Наконец песик остановился возле темного отверстия в каменной кладке, больше всего напоминающего лисью нору. Наклонившись над этим отверстием, Пу И залился лаем.
– Лола, – крикнул Маркиз, склонившись над этой норой, – Лолочка, ты жива? Ты здесь?
Некоторое время из норы не доносилось ни звука, но наконец отозвался еле слышный женский голос:
– Леня! Ленечка! Это правда ты, или у меня уже глюки?
– Я, я! Мы Пу И увидели, и он нас привел к этой норе!
– Ленечка! Какое счастье! Я уже думала, что здесь и умру! – И из подземелья понеслись глухие рыдания.
– Кончай реветь! – строго прикрикнул Маркиз. – Еще не все позади, нам тебя оттуда еще вытащить нужно…
К нему уже подходил Гоша Птичкин со взятыми из машины инструментами.
Вдвоем они осторожно начали разбирать камни, следя за тем, чтобы свод подвала не обрушился, придавив несчастную узницу.
Примерно через час отверстие достаточно расширилось, так что им удалось вытащить Лолу наружу. Она появилась на свет Божий вся в земле и кирпичной крошке, щурясь отвыкшими от солнца глазами и шмыгая носом.
– Ленечка, – Лола бросилась в объятия Маркиза, и слезы хлынули у нее из глаз, как в неисправном водопроводе, – Ленечка, какой же ты хороший! Ты самый лучший! У меня нет никого ближе тебя и Пу И! Я беру назад все свои слова!
– Ну, ну, – Леня гладил ее по спине, как маленькую девочку, – ну не плачь, все уже позади! Или почти все… Ну я тоже был не прав! Я вел себя очень грубо…
– Конечно! – мгновенно перестав плакать, Лола отстранилась от него. – Зачем ты сказал, что я никудышная актриса?
– Ну я погорячился, я сказал это в сердцах, не подумав…
– Ну ладно бы, дурой обозвал, – продолжала Лола кипятиться, – тогда я поняла бы, что это в сердцах, чего не скажут друг другу люди, когда ругаются, но сказать, что я – никудышная актриса? Да как у тебя язык повернулся!
– Ну прости, прости, я был не прав!
– И на самом деле ты так не думаешь?
– Конечно, не думаю! Ты замечательная актриса! Как ты отлично сыграла горничную у Ангелова, и беременную богачку в ювелирном магазине, и бедную польскую девушку в Германии…