Собака и лисица
Шрифт:
Олени, косули и быки, выращенные с младенческого возраста человеком, относятся и к мужчинам, и к женщинам, как к самцам их собственного вида. Иначе говоря, они нападают на человека, видя в нем возможного соперника. А вот, скажем, лоси считают человека самкой, и поэтому если самцы стремятся к спариванию с ним, то лосихи нападают на человека как на соперницу. Кенгуру, выращенные в зоопарке относятся к смотрителю как к самцу своего вида. И чтобы сдержать агрессивность самца кенгуру, смотрителю достаточно пригнуться. Поступая таким образом, служитель зоопарка подает сигнал подчинения, означающий, что соперник отнюдь не претендует на превосходство перед особями данного вида. [10]
10
О том, к особям какого пола те или иные животные причисляют человека, можно говорить лишь в плане догадок
Само собой разумеется, что описанный прием с кенгуру совершенно неприемлем для дрессировщика, всегда обязанного быть начеку и доказывать превосходство над своими хищными подопечными. Для дрессировщика, работающего с рожденными в неволе львами, самым опасным является период течки у львиц; именно в этот период они способны предпринять попытку лишить человека его превосходства. Интересно отметить, что такого не происходит, как правило, с тиграми и леопардами, которые, возможно, являются моногамными животными; [11] хотя тигры и леопарды относятся к дрессировщику как представителю их собственного вида, они все же не видят в нем опасного соперника в сексуальном плане.
11
Тигры определенно не моногамные животные – Прим. ред.
Тем не менее ясно одно: животные, рожденные в неволе и выращенные человеком, всегда представляют большую опасность, нежели хищники, отловленные и прирученные уже во взрослом состоянии.
Независимо от сексуальных побуждений первая категория животных вынуждена относиться к человеку с той долей доверия (переходящего порой в агрессивность), которая достигается только благодаря взаимному общению.
В связи с этим мне хотелось бы вновь вернуться к мальчику-газели, о котором говорилось выше, чтобы прокомментировать один эпизод, позволивший исследователю Арману убедиться воочию в том, насколько сильной была привязанность мальчика к газелям и какое глубокое влияние оказало его постоянное присутствие на стадо животных; иными словами, газели также расширили границы классификации собственного вида, включив в него человека.
Однажды, когда Арман, сидя неподвижно, наблюдал за мальчиком, к нему приблизился взрослый самец-газель и начал подавать какие-то сигналы (по всей видимости, агрессивного характера). Поскольку наблюдатель не понял их смысла и не придал им должного значения, то неожиданно для себя оказался поднятым на рога.
Итак, исследователь Арман оказался не в состоянии сделать того, что, по-видимому, умел делать мальчик, то есть ответить сигналом подчинения и сдержать таким образом агрессивность самца. Суть проблемы заключается в том, что для Армана, выросшего среди людей, «они – животные, а мы – люди». Однако на сей раз обманулся человек.
Глава третья
Весьма поучительное убийство
Это случилось задолго до рождения Кочиса. Его отец около двух лет жил с другой лисицей. Между ними развивались такие же нормальные отношения, как позднее у него с лисицей Кьё. Дважды самка принесла помет. Но однажды решительным ударом клыков самец переломил своей подруге шейные позвонки.
Какая же причина побудила его стать женоубийцей? Обычно лисицы не убивают друг друга. Я мог бы попытаться дать объяснение этому кажущемуся абсурдным убийству, пользуясь тем, что подсказывает мне моя наука – этология. Однако в отличие от других естественных наук, изучающих эволюционные процессы, этология лишена возможности столь успешно оперировать палеонтологическими данными, поскольку окаменевшие остатки несут на себе слишком мало следов, свидетельствующих о повадках их былых владельцев. Чтобы понять эволюцию поведения, этологам приходится систематизировать, изучать и сравнивать поведение ныне существующих видов животных. Эти исследования позволяют уяснить себе, что происходит с каждым видом во временной горизонтали, то есть от прошлого к настоящему.
И все же натуралист, наблюдающий и сравнивающий поведение существующих ныне видов животных, мог бы нам поведать кое-что о самой агрессивности, хотя отдельные моменты в его рассказе будут вызывать некоторые сомнения. Во всяком случае, его объяснения сведутся к следующему. В определенные периоды жизни все животные бывают настроены агрессивно; такое поведение представляет собой важнейшую функцию выживания, помогая животным не только овладеть добычей, но и защититься от хищников. Но каким образом эта агрессивность, играющая безусловно положительную роль для выживания отдельных индивидуумов, регулируется и сдерживается, дабы не стать пагубной для существования вида? Какова роль агрессивности в жизни животных в сообществах? Следовательно, крайне важно, чтобы по мере необходимости животные одного и того же вида объединялись, мирно сосуществовали и образовывали сообщества (состоящие порой из множества особей). Столь же важно, чтобы агрессивность членов сообщества сдерживалась
Я полагаю, что прежде всего здесь следует дать ответ на главный вопрос: до каких пор животные должны находиться вместе, чтобы это благотворно сказывалось на жизни вида? Ответ: совместное существование животных далеко не всегда целесообразно. Достаточно натуралисту оглядеться вокруг, чтобы убедиться в правильности такого ответа. Да, действительно, существуют виды животных, ведущих групповой образ жизни, но даже и среди них всегда найдутся бирюки, рассеянные в одиночестве в излюбленных ими местообитаниях, подобно звездам в небе. Преимущества как одного, так и другого способа существования понять нетрудно. Если, например, источники питания скудны и широко рассредоточены, то разумнее жить раздельно; если же совместное существование придает силу, как, например, стадность, способствующая защите от хищников, то дело принимает совершенно иной оборот. Кроме того, у некоторых видов особям выгоднее объединяться в одни времена года и держаться поодиночке – в другие или жить парами и небольшими семейными группами. Чтобы наиболее оптимально использовать все, что дает среда обитания, существующие виды животных приобретают различия не только в своем строении, но и в поведении. Вот почему одни животные ведут совместный образ жизни, а другие раздельный.
А теперь после столь длинной преамбулы обратимся к некоторым конкретным фактам. В жизни любого животного, каким бы отшельническим не было его существование, всегда наступает пора, когда он должен вступить в союз с себе подобным, чтобы оставить потомство. Именно в эту пору, как я считаю, впервые проявляется тяга животного к общению. Правда, существуют виды животных, размножающиеся неполовым способом, у которых особь не нуждается в партнере; известны также гермафродиты, способные размножаться самостоятельно; есть и другие исключения из общего правила. А правило это таково, что разнополые особи должны искать и находить друг друга, вступать в контакт и объединяться на какое-то время, с тем чтобы спариться. И здесь, следовательно, совершенно необходимо, чтобы всякая взаимная агрессивность была подавлена. Сплошь и рядом именно это и происходит: податливость самки и ее согласие к спариванию блокирует агрессивность самца, в результате чего образуется – порой лишь на один миг – пара, представляющая собой самую малую иерархическую общность, где самцу отводится главенствующее положение, а самке – подчиненное. В ходе эволюции языка животных сигнал согласия самки к спариванию трансформировался, превратившись в сигнал подчинения, который теперь нередко используется и в других ситуациях. Как уже отмечалось выше, то же самое можно сказать о сигналах, сопровождающих заботы родителей о потомстве, которые являются еще одним проявлением тяги животных к общению.
Итак, агрессивность может быть сдержана специфическими сигналами и может стать своего рода «ритуалом». Следовательно, налицо две формы агрессивности, каждая из которых наделена совершенно четко выраженной функцией регулирования пространственного распределения животных в среде обитания.
Первая и наиболее примитивная форма – это агрессивность явная, когда одно животное намерено причинить боль другому. Такая форма агрессивности безусловно способствует тому, что животные-одиночки, каждое на своей территории, стараются держаться подальше друг от друга. Вторая форма – это агрессивность, ставшая ритуальной, при которой поверженный уже не бежит прочь, а старается сдержать гнев более сильного выражением своей подчиненности. Именно таким образом возникают иерархические группы. И в этом балансе «общительность – необщительность» существенную роль играет территория как с точки зрения необходимости пространственного разобщения, так и в плане регуляции взаимоотношений между особями. Она понимается как охраняемый участок местности и у разных видов животных может принадлежать или одному индивидууму, или многим. Таковым может быть постоянный участок, маркируемый по краям выделениями различных желез, отметинами от когтей, подачей звуковых сигналов (в том числе и пением). Это может быть пространство вокруг кочующего животного или участок, ограничивающий пастбище с табуном кобылиц, охраняемых жеребцом, который ревностно следит, чтобы ни один взрослый скакун не приблизился к его табуну. Это может быть, наконец, небольшой индивидуальный участок, где самка тесно взаимодействует только со своим избранником или с детенышами.
…от полнейшей необщительности бойцовой рыбки…
Образ жизни различных видов животных отличается удивительным разнообразием: от полнейшей необщительности бойцовой рыбки (у которых каждая пара занимает собственную территорию) до совместно живущих многочисленных семей мышей и крыс, в которых каждая особь следует иерархическим законам, соблюдает распределение обязанностей, легко распознает друг друга.