Собака и Волк
Шрифт:
Должен ли он был сказать «Озисмия»? Идея Арморики как нации была пока в зачаточном состоянии… так что ж… надо эту идею вырастить и напоить собственной кровью.
Армориканцы издали радостный крик, враги же завопили от ужаса и разочарования.
В устье реки из моря торжественно вплыл парусник, преодолевая прилив. Длинные закатные лучи падали на его черный с красной полосой корпус и бушприт с позолотой. Корму украшала гигантская лошадиная голова. Казалось, римская кавалерия прискакала сюда прямо по волнам. Но корабль был не римский. Врагам показалось, что это корабль Иса,
И тут скотты дрогнули. Воины завопили, и слепой поток понесся к реке, к шлюпкам. Армориканцы пустились в погоню, нанося удары.
Хотя урожай и был велик, без потерь не обошлось. Даже будучи деморализованными, варвары, словно раненые звери, представляли большую опасность. Морякам, оставшимся на корабле, пришлось здорово поработать, так как скотты старались выкарабкаться на борта. В конце концов, примерно две трети из оставшихся в живых врагов сели в шлюпки, взялись за весла и исчезли.
Ничего, подумал Саломон. Дома они расскажут о случившемся, и это надолго отобьет у них охоту к дальнейшим авантюрам. Аудиарна спасена, а народ обрел надежду на будущее. Он вытер меч и вложил его в ножны, а потом воздел руки и, не сходя с седла, вознес хвалу богу войны.
Над кромкой океана приподнялись тучи, и закатное солнце Осветило небосвод, выложив на нем узор из разноцветных слоев — сначала цвета пламени, потом растопленного золота и, наконец, дымно-фиолетового. С востока тем временем наступала ночь. Огромная луна поднималась над темными деревьями и крепостными стенами. Над головой небо сохраняло пока зеленоватый оттенок. Там, в высоте, летела на ночлег стая бакланов. Тихонько плескалась вода в реке. Ветер притих, а в воздухе посвежело.
Перед сном Саломону предстояло много работы. Сначала — разместить и накормить людей, позаботиться о лошадях. Заняться ранеными. О мертвых тоже надо позаботиться. Павшие скотты могли и подождать. На следующее утро их похоронят в общей могиле. Армориканцев же надо было уложить рядом друг с другом, выставить охрану и привезти домой.
Поблагодарить людей, похвалить, утешить, помолиться вместе с ними. Допросить пленных. Было их около дюжины. На вид они казались вполне здоровыми, поэтому из предосторожности их связали. Они сидели на притоптанной траве возле реки, стреноженные, с заведенными за спину и связанными руками. Лица выражали немой протест. Охранявшие их люди устало опирались на копья. «Бреннилис», стоявшая в устье, казалась скалой, блокирующей выход в море.
Саломон подошел к пленным вместе с Эвирионом, знавшим их язык. — Я даже и не знаю, какую информацию можно от них получить, — сказал он, — да и скажут ли они что путное. Но Грациллоний придает этому большое значение.
Не успел шкипер объяснить,
— Неужели это он самый? — сказал он на латыни. Слова эти, произнесенные с легким акцентом, и само построение фразы прозвучали, как музыка. Он улыбнулся щербатым ртом. — Сражались вы замечательно. Не стыдно и потерпеть поражение от такого, как вы.
Изумленный Саломон невольно спросил:
— Кто вы такой?
Покрытое шрамами лицо выразило обиду.
— Недостойно смеяться над человеком, попавшим в беду. Боги осуждают это.
Верания, вспомнил он, говорила, что варвары не такие уж дикие звери, как принято считать. Очень может быть, что они когда-нибудь придут к Христу.
— Прошу прощения, — ответил Саломон. — Вы так меня измотали, что я не помнил себя.
Человек рассмеялся. Смех был звонкий, как у мальчика. Друзья посмотрели в его сторону.
— А, ну так-то лучше. Я Вайл Мак-Карбри из Миды. Вам повезло, ведь это я привел сюда войска из Эриу.
— Как? — Удивительное везение. Хотя нет, народ его ни за что его не опозорит и не предложит за него выкуп. И все же… — Я командую здесь армориканцами. Зовут меня Саломон, сын Апулея. Наш правитель, Грациллоний, сейчас в отъезде, иначе он встретился бы с вами.
— Я это знал, — сказал Вайл. — Поэтому мы сюда и пришли. Никак не ожидали, что молодой волк будет сражаться так же упорно, как старый.
— Вы знали? Но откуда же? Может, колдовали?
Вайл лукаво улыбнулся.
— Так я вам и скажу.
— А ну говори! — прорычал Эвирион.
Вайл посмотрел ему в глаза и спокойно сказал:
— Ваши римские пытки лишь плотнее закроют нам рты.
И обратился к Саломону:
— Давайте заключим друг с другом сделку. Как вождь с вождем.
Черты лица его в наступавшей темноте можно было различить с трудом.
— Говорите! — сказал Саломон и внезапно почувствовал, как похолодало.
— Я отвечу на ваши вопросы при условии, что они не нанесут урон моей чести или чести моего короля, до той поры… — Вайл посмотрел на восток. — …пока на небе не появятся семь звезд. Считаю, что поступаю справедливо. В эту пору они появятся еще не скоро. Затем вы можете отрубить нам головы.
— Вы что же, с ума сошли?
«Наверное, так заведено у варваров».
— Нет, и я говорю от имени вот этих парней. Они молоды, а я уже прожил жизнь. К тому же я пережил своего короля. Ведь если вы нас не казните, то сделаете рабами, так? Заставите вскапывать ваши поля и вертеть жернова на мельницах. Так как наши будущие владельцы будут нас бояться, то, возможно, выколют нам глаза или кастрируют, а нам не повезет, и мы останемся в живых. Давайте договоримся: я отвечу на ваши вопросы в обмен на нашу свободу. Готовы поклясться всеми нашими богами. Ну, так что? Принимаете наши условия?