Собака и Волк
Шрифт:
Для переговоров вышли Бакка и Брисий. Сопровождали их с полдюжины писцов и помощников. Грациллоний принял их под большим тентом. Вокруг кипела лагерная жизнь: слышались оклики, смех, треск костра, топот ног, бряцание металла, лошадиное ржание. Кто-то затянул песню. Бело-голубая парусина давала тень, но от шума не защищала.
Грациллоний, все еще в воинском облачении, поприветствовал переговорщиков и указал на несколько седел.
— Боюсь, в качестве стульев ничего другого предложить не могу. И выпить нечего, разве только речную воду. Мы ехали налегке, чтобы быстрее поспеть к вам.
Дородный
— Свое достоинство ронять не собираюсь. Я не дикарь, чтобы сидеть на седле.
Бакка криво улыбнулся:
— Можем и постоять. Вряд ли мы тут задержимся надолго. Чего вы хотите, Грациллоний?
Епископ поднял указательный палец, сверкнув драгоценным камнем.
— Берегись! — предупредил он. — Ты поднимаешь бунт против помазанника Божьего. Сатана уже готовит тебе место.
Бакка несколько разрядил обстановку, сказав:
— Некоторые считают Божьим помазанником Гонория.
— Мать Церковь не вмешивается в земные ссоры детей своих, — заторопился Брисий. — Она лишь сокрушается оттого, что горды они и жестокосердны. Господь вознаграждает праведников. Для тебя же, Грациллоний, авторитетов не существует. Покайся, пока не поздно, в грехах своих. Господь низвергнет тебя, и страданиям твоим не будет конца.
— Епископ Корентин говорит мне совсем другое, — ответил Грациллоний. — А раз христиане не могут договориться, во что им верить, то и церковь не имеет права вмешиваться в их земные дела.
— У меня сложилось впечатление, что и епископ Корентин пренебрегает этим положением, — притворно улыбнулся Бакка.
— Я всегда прислушиваюсь к духовным советам человека, честность которого не вызывает сомнений, — возразил Грациллоний. — Ваше преосвященство напрасно потратили время, придя сюда. Не растрачивайте же попусту и наше время.
— Да это дерзость! — простонал Брисий. — Писцы, вы ничего не пропустили?
— Записи эти никому не пригодятся. Вы, ваше преосвященство, монахи и все клирики могут, разумеется, остаться. Ни вам, ни вашему имуществу урона не нанесут. Здесь будет поддерживаться порядок, и торговля пойдет как обычно. Короче, город не пострадает. — Грациллоний повернулся к Бакке. — Но администрации провинции — губернатору Глабриону, правителю Мурене и вам, прокуратор, вместе со всеми чиновниками, придется уехать. И офицерам гарнизона — тоже, если только они не подчинятся тем, кого мы поставим на их место. То же самое и в отношении обычных солдат. Думаю все же, что они, как люди местные, предпочтут остаться. Во всяком случае, так обстояло дело в Порту Намнетском.
Брисий злобно забормотал. Бакка холодно посмотрел на Грациллония и сказал:
— Уверенности у нас не было, но прерванная связь явилась признаком того, что вы заняли порт. Что теперь?
— Мы сделаем то же самое в Юлиомагусе, но это уже не такая трудная задача. Поэтому сначала я занял Турон.
— Решили снять правительство, как вы это сделали в Арморике. Но, друг мой, сейчас от нее очень далеко.
— Послушайте, — Грациллоний смягчил тон. — Напоминаю: этих людей мы сняли без кровопролития.
Почти. Несмотря на его приказ, разборки были. Не мог же он быть во всех местах одновременно.
—
«Руфиний делал это для меня».
— Какие-то письма Мурены, разумеется, дошли до адресата. Такой угрозы мы позволить не можем: ведь отсюда до Редонума можно свободно добраться за шесть дней.
Бакка поднял брови:
— А могут ли ваши пылкие галлы усидеть на месте, если к нам от Редонума можно доехать так быстро?
Грациллоний хохотнул:
— Вы умный дьявол. Может, присоединитесь ко мне? Обещаю вам интересную жизнь.
— Был бы я молод, возможно, подумал над вашим предложением. Боюсь, я слишком ценю свой комфорт, книги, разговоры. Надеюсь на то, что Константин мне все это гарантирует. Разве вы не боитесь его мщения?
— Он занят на юге. Впереди него римляне, сбоку — германцы. Если мы нейтрализуем равнину в нижнем течении Лигера и пойдем на компромисс с саксами, у него не будет опоры. Зачем ему посылать войска? Они завязнут в войне, которая стратегически не оправдана. Думаю, он это прекрасно понимает. Допустим, он все же одолеет теперешних своих врагов и наладит дела на Юге, все равно, на Север он сможет обратить внимание лишь через несколько лет, а к тому времени и мы сумеем подготовиться.
— Так вы не собираетесь удерживать долину?
— Мы могли бы отправиться в Порт Намнетский. Мне бы этого хотелось, но все зависит от того, как пойдут дела в ближайшие месяцы, и от нашей договоренности с саксами в Корвилоне. С другой стороны, раз вашего правительства здесь не будет, мы просто будем приглядывать за Юлиомагусом и Туроном. Такое положение всем будет выгодно. Передайте это Константину.
— Вы предполагаете, что я… скоро встречусь с императором?
— Вам больше ничего не остается. Послушайте, я не собираюсь торговаться ни с вами, ни с Глабрионом, ни с Муреной, ни с кем-либо еще. Поговорим только о практической стороне дела: как вам поехать на юг. Я хочу, чтобы вы отбыли как можно скорее. Понятно?
— Короче говоря, вы призываете нас к капитуляции. Подумали ли вы о том, что Мурена не сможет поступиться своей честью и откажется?
— Предлагаю вам заняться его честью, — тягуче сказал Грациллоний.
Прокуратор рассмеялся.
— Вам тоже не откажешь в уме. Черт побери, жаль, что мы не можем работать вместе. Мне будет вас не хватать. Ну ладно, перейдем к делу.
Брисий, овладев собой, хранил вежливое молчание.
На следующее утро правительство тронулось в путь. С ними поехали их семьи, хорошо оплачиваемые чиновники и некоторые слуги. Остальные отказались следовать за хозяевами и остались в городе, надеясь получить свободу. Грациллоний надеялся, что горожане не будут в обиде. Взять их под свое крыло он не мог. Он отвечал только за армориканцев.