Собака и Волк
Шрифт:
— Ладно, оставайся здесь со своими бабьими страхами, — выпалил он. — А я пойду в последний раз.
Потрясенная, она уставилась на него.
— Без меня?
— Это уж как тебе пожелается. Половина государственной казны находилась в базилике. Вот туда-то я и отправлюсь.
Он круто повернулся и пошел к воротам. К ним были привязаны мулы, мирно щипавшие траву. В подворотне хранились ящики для добычи (сам, он, правда, это слово не употреблял), а также мешки и лопаты, кирки и ломы. Схватив инструменты, он зашагал по широкой тропинке, что вела к дороге Аквилония. Между плитами, вымостившими
Сквозь шум ветра и прибоя он услышал быстрые шаги. Оглянулся. Нимета торопливо шла за ним. Длинные голые ноги мерцали в сумеречном свете. В левой руке она несла лом, в правой — раздвоенную ветку с нанесенными на нее значками. С помощью этой лозы она находила место, где следовало копать.
— Ну что, решила пойти? — Он сам удивился нахлынувшей на него радости.
— Мне… не хотелось бы… оставить тебя там одного, — ответила она срывающимся голосом.
«Наверное, сама побоялась остаться одна на берегу», — подумал он, но вместо этого сказал:
— Да мы быстро… ведь скоро стемнеет. Найдем мы что-нибудь или нет, вернемся назад, разожжем костер, сварим обед. У нас еще осталось немного вина. Отпразднуем.
На губах ее задрожала слабая улыбка.
В нем зашевелилось желание. Она была привлекательна: худощавая, девушка-подросток… юная кровь била в ней ключом. В эти холодные ночи они спали рядом, и ему очень трудно было сдержать свое обещание. Может, потом, когда они будут в безопасности…
Прибрежная полоса была не так густо усеяна обломками. Оттого, что ценности почти не встречались, Эвирион предположил, что тут похозяйничали пираты. Крепостная стена больше не защищала территорию, и море подмывало основание из песчаника, унося кусок за куском. Вырытые в склонах пещеры начали обрушиваться. Каждый раз, как это происходило, в яму падало не только то, что находилось сверху, случалось что-то вроде землетрясения, и обрушение распространялось на большие расстояния. Глубина моря достигала здесь десяти-двенадцати морских сажень. Морские течения подхватывали куски мертвого города и тянули на дно. Через несколько десятилетий, — думал он, — здесь ничего не будет. Разве только то, что располагалось высоко над уровнем морем. Амфитеатр, маяк, некрополь, одинокое надгробие на мысе Рах и что еще? И от маяка почему-то осталась лишь половина…
Юноша и девушка карабкались по обломкам, бывшим когда-то Верхними воротами воротами. С обеих сторон поднимались обломки стены, словно гнилые зубы в челюсти. Дорога Лера лежала в руинах: камни, колонны, пока еще удерживавшие вертикальное положение, почти рассыпавшиеся статуи. То же самое было и справа, и слева, и далеко впереди. В некоторых местах обломки образовывали высокие холмы, в других — все рассыпалось в песок. Блестели мокрые водоросли, над головой кружили черные бакланы. Свистел ветер.
Форум был довольно широк, поэтому частично свободен от обломков. В нижней чаше фонтана плавали черепки разбившихся верхних чаш. Их колебал ветер. Базилику пока можно было узнать. Сохранилось несколько колонн, а вот портик смешался с горной породой. Крыша провалилась, но стены, хотя и сильно покореженные, еще стояли. До сих пор с помощью Ниметы Эвирион старался подобрать то, что
Нимета нервно вздохнула.
— Тихо. Ты слышишь? — шепнула она.
Он, прищурившись, посмотрел в указанном ею северо-западном направлении. В нижнем городе, как мрачном колодце, перекатывались волны — вперед, назад, опять вперед и вверх. Видеть он их не мог, потому что стоял сплошной туман, зато слышал их рев и громыхание камней. И… голос? Песня?
О, утомленный путник…— Нет! — ответил он, громче, чем хотел. — Это всего лишь ветер, вода да крики чаек. Пойдем. Нам нужно торопиться.
Он повел ее вокруг здания. С той стороны начиналась дорога Тараниса. Поднялись по ступеням. Бронзовая дверь, как он уже успел заметить, висела на петлях. За ней поднималась гора мелкого мусора. Ни тяжелых камней, ни потолочных балок там не было. Да и высота этой кучи была около трех футов. Нимета остановилась, отставила лом, взяла обеими руками лозу и, закрыв глаза, беззвучно зашевелила губами.
Он предполагал, что конец лозы поднимется и укажет куда-то вперед, но этого не случилось, и он оживился.
— За работу! — воскликнул он с жаром.
Нимета испуганно вскрикнула.
Эвирион уронил лом и обернулся. Из-за угла здания вышли четверо мужчин. Все они держали наготове оружие.
Тот, что шел вперед, скомандовал на латыни:
— Окружай их.
Остальные прыгнули: один справа от него, два других — слева.
Эвирион обвел их взглядом. Это были грубые, грязные мужчины, одетые в заношенные, давно не стиранные туники и бриджи. На поясе у каждого висел нож. Вожак, с черной бородой и сломанным носом, напоминал на медведя. В руке он держал короткий топор. Приятели его были послабее (видимо, досыта есть им не приходилось), но вид у них был такой же устрашающий. У этих в руках были копье, алебарда и дубинка, утыканная гвоздями.
— Кто вы такие? — спросил Эвирион на их языке. «Не спрашивать же об их намерениях», — пронеслось у него в мозгу. Таких людей ему уже приходилось встречать. Люди без роду, без племени, промышлявшие на берегу.
Вожак ухмыльнулся:
— Уллус из Аудиарны к вашим услугам. А вы, сэр, и эта юная госпожа?
— Мы здесь по праву. А вот как вы посмели явиться на нашу территорию и осквернять гробницы? Убирайтесь, пока вас боги не покарали!
Уллус загоготал, и Эвирион почувствовал подступающую тошноту. Приятели бандита тоже не дрогнули и смотрели так же злобно.
— С какой это стати? У нас на эту территорию столько же прав, сколько и у всех прочих, — сказал Уллус. — Здесь скоро будет полно народу. Мы-то думали, что нам первым пришла в голову эта идея, а тут вдруг видим ваши следы, а потом и животных, и добычу. — Радостное возбуждение нарастало. — Спасибо, что избавили нас от лишней работы.
Нимета подняла лозу. Она дрожала, и дрожал ее голос.
— Я ведьма. Уходите. Или я прокляну.
Ее школьная латынь ободрила пришельцев. Уллус облизал губы.