Собака, любовь и семья
Шрифт:
Наступил четверг. Утро обещало превратиться в ясный ветреный весенний день. Миссис Джиаматти проснулась рано, оделась, постояла перед изображением Иисуса, склонив голову в молитве, затем поставила кофейник на плиту и стала собираться на прогулку с Трикси.
С трудом наклонившись, она пристегнула поводок. Трикси, которая послушно подошла на зов, стояла неподвижно, словно в оцепенении.
Они медленно прошли по коридору, вошли в лифт и спустились на первый этаж.
Дойдя
— Пойдем девочка, нужно идти. Давай постараемся. — В последнее время, когда шел дождь или они с Трикси чувствовали себя особенно неважно, миссис Джиаматти расстилала на кухне газеты для Трикси. Наконец, Трикси пописала в кустиках и они вернулись к себе.
В половине восьмого у подъезда остановилось такси. Огромный старый «шевроле», коричневый с белым, выглядел таким потрепанным, как будто отмахал целый миллион миль. Из-за собаки транспортная компания увеличивала счет на пять долларов. Выскочив из кабины, водитель поднялся в квартиру миссис Джиаматти и помог ей вынести картонную коробку с собакой. Трикси не протестовала. Миссис Джиаматти с трудом забралась в машину, то и дело тяжело приваливаясь к дверце или опираясь на руку водителя.
В этот день Анжела надела темно-коричневое платье и жакет, так она обычно ходила в церковь, и — хотя ноги болели немилосердно, — коричневые лодочки. В руках у нее была хозяйственная сумка.
Через несколько минут такси остановилось перед клиникой доктора Кинг, — я следовал за ними в своей машине. С помощью водителя миссис Джиаматти выбралась из автомобиля и с трудом поднялась по ступенькам. Коробку с Трикси нес помощник ветеринара. Добравшись до смотровой, миссис Джиаматти с Трикси тревожно переглянулись.
Д-р Кинг осмотрела почти бесчувственную собаку, заглянула ей в глаза, прослушала сердце, измерила температуру. Проделав все необходимые манипуляции, она закрыла дверь, чтобы побеседовать с миссис Джиаматти наедине.
Прошло около десяти минут, и дверь снова открылась. Покопавшись в сумке, миссис Джиаматти вынула фотографии своего мужа, двух дочерей и четырех внуков. Еще она захватила снимок — он был у нее единственным, — на котором Трикси была запечатлена вместе со всей семьей. Они сфотографировались, когда семейство в последний раз собиралось вместе.
Миссис Джиаматти пыталась взять себя в руки:
— Я пережила не одни похороны и не собираюсь распускаться.
— Не на людях. Не в ветеринарной клинике.
— Доктор Кинг сказала, что время пришло. — Доктор Кинг, уважаемый местный ветеринар, мрачно кивнула. Она сказала, что у собаки прогрессирует почечная недостаточность, к тому же она все равно скоро умрет от рака. Кинг считала, что истинно любящие хозяева понимают, что порой принять решение об усыплении необходимо. Она относилась к ним с уважением и старалась действовать
Миссис Джиаматти поставила фотографию на край смотрового стола, чтобы Трикси могла видеть людей, которые ее любили.
Собака, лежавшая почти без сознания, подползла поближе к старой женщине, лизнула ее руку и закрыла глаза. Доктор Кинг спросила, не хочет ли миссис Джиаматти побыть минутку наедине с Трикси. Она отказалась, но поднесла к губам распятие и положила ладонь на голову Трикси. Д-р Кинг ввела анестетик, а затем, через несколько минут, сделала вторую инъекцию, от которой сердце собаки мгновенно остановилось.
Все произошло за считанные минуты. Трикси лежала неподвижно и, приложив к ее груди стетоскоп, д-р Кинг покачала головой. Все было кончено.
Она выразила миссис Джиаматти соболезнование и, похлопав ее по руке, вышла из кабинета. У миссис Джиаматти на глазах выступили слезы. Она попросила, чтобы собаку кремировали и отдали ей пепел, хотя не очень представляла, что будет делать с урной. Вернувшись домой, она позвонит Марии и Тине и сообщит им о том, что произошло. Или, может быть, позвонит им завтра. Анжела Джиаматти выглядела усталой.
Она собрала фотографии, сложила их в сумку и обернулась к Трикси, застывшей на смотровом столе.
— Прощай, девочка, — сказала она и вышла из кабинета.
Миссис Джиаматти забыла оплатить процедуру, но д-р Кинг шепнула помощнику, чтобы тот не беспокоился на этот счет.
Я проводил Анжелу к церкви Пресвятой Девы, — по дороге она не проронила ни слова, — и подождал на улице, пока она разговаривала с отцом Джозефом. Он вышел вместе с ней, пообещав навестить ее на следующий день, и выразил свои соболезнования.
Анжела сказала мне, что поставила свечку и прочитала молитву за упокой преданной любящей души.
— И за себя тоже, — негромко добавила она. Миссис Джиаматти не сомневалась в том, что им с Трикси суждено встретиться, и отец Джозеф был с ней вполне согласен.
Вернувшись на Уоллнат-стрит, миссис Джиаматти с трудом выбралась из машины и, опираясь на мою руку, медленно вошла в вестибюль. Она кивнула соседу, вызвала лифт, тяжело ступая прошла по коридору, вставила ключ в дверной замок и замерла. Но, помедлив, все-таки открыла дверь.
Она повесила жакет на плечики и пошла в кухню, чтобы согреть чаю. Наконец, вода закипела, миссис Джиаматти опустилась в любимое кресло, обитое зеленой тканью. Она выглядела спокойной и собранной, но донельзя измученной. Оглядевшись вокруг, она взглянула на собачью подстилку.
Иногда смерть собаки становится для людей настоящим горем. Некоторые стыдятся слишком откровенно оплакивать животное и предпочитают сдерживать свои эмоции. Очевидно, миссис Джиаматти относилась к этой категории.