Собака Метцгера

Перри Томас

— Расин слушает.

— Здравствуй, Джон, это Бен Портерфилд. Когда встречаемся?

— В полвосьмого, у «Массо и Фрэнка». Обед — на твое усмотрение.

Стены, обшитые полированным деревом, заканчивались где-то в темноте, намного выше уровня светильников. Портерфилд в одиночестве сидел в кабинете ресторана, который напоминал ему многое из прошлого. Официанты в ярко-красных пиджаках почти бегом бесшумно сновали по проходам, таская нагруженные подносы, так что весь вытянутый в длину ресторанный зал казался дорогой к месту назначения. Вместе с тем путники попадали именно туда, куда нужно, в иное временное пространство, в 1925 год. Но отнюдь

не интерьер ресторана вызывал образы прошлого — там не было ничего старинного и антикварного. Просто здесь присутствовало чувство вечности. В последние шестьдесят лет здесь ежедневно в один и тот же час зажигались плиты, официанты наряжались в алые пиджаки и отпирался парадный вход. Когда изнашивалась красная кожа на сиденьях стульев, приходили обивщики и заменяли на точно такую же, всякий раз успевая к утру следующего дня, чтобы завсегдатай ничего не заметил, и так шло уже много лет, независимо от того, что происходило за дверями, выходящими на бульвар Голливуд.

В широкие окна виднелся нескончаемый поток людей. Раньше всех уходили с работы садоводы, затем киношники, от продюсеров и актеров до гримеров и носильщиков, потом разные оформители и рекламодатели, агенты, водители, наконец, торговцы домами, автомобилями, страховками, одеждой и пищей, а также продавцы наркотиков и женщин. Наконец, шли нищие, которым казалось, что фонари излучают тепло, некоторые из них частенько ночевали на местной автомобильной стоянке, если, конечно, помнили наизусть список патрульных автомобилей…

А внутри ресторана по-прежнему был 1925 год, по-прежнему постоянные клиенты заказывали салат с устрицами, и какой-то толстяк через проход от Портерфилда говорил соседу:

— И пусть мой адвокат походит кругами вокруг его адвоката!

А собеседник отвечал:

— А уж если его бухгалтер свалит по глупости…

Капитан Расин вежливо предупредил попытку официанта проводить его до места и самостоятельно уселся за столик напротив Портерфилда.

— Итак, Бенджамин, — сказал он, опираясь локтями на скатерть. — Я тут недавно прочел, что Уильям Фолкнер показывал здешнему бармену, как готовить мятный джулеп. Может, проверим, хорошо ли они записали рецепт?

— Нет уж, спасибо, — отказался Портерфилд. — Думаю, он и был последним, кто заказывал эту гадость. Виски.

— Мартини, — пожал плечами Расин.

Официант исчез.

— Нет возможности от него отделаться?

Портерфилд посмотрел на проходящего официанта с подносом, уставленным одинаковыми блюдами с жареным мясом, и почувствовал тоску и усталость — сказывалась трехчасовая разница во времени.

— Так вот, мне пришлось взять этот проект на себя до того, как от него окончательно откажутся. Я оказался единственным умудренным опытом человеком, который не сумел вовремя сослаться на занятость, — проговорил он медленно.

— А ты читал его материалы?

Портерфилд кивнул:

— Да, и сразу понял, что его уберут, а для начала вычеркнут из списка получателей грантов. Если не нынешний директор, так следующий.

— Жаль, что они раньше до этого не додумались.

— Что ты узнал об ограблении?

Тихим голосом, сливающимся с окружающими шумами, капитан Расин поведал следующее:

— Пока чертовски мало. Но очевидно, что охотники за кокаином побывали и в офисе у этого придурка. Кто именно — пока неясно, мы лишь знаем, что темнокожая троица разъезжает в фургоне с надписью «Служба ремонта кондиционеров». Наркоты там не так много, чтобы снизить цены на черном рынке, даже если они продали все в тот же день, так что мы мало что узнаем до переправки кокаина в Кентукки.

— А насчет взрыва? Что это было?

— Мы добрались до самого интересного.

Взрыва как такового не было. В газеты это не пойдет, так что только мы с тобой сможем насладиться веселенькой новостью; так вот, найдены кусочки взрывчатки для двадцатимиллиметровой автоматической пушки.

— Шутишь!

— Увы, нисколько. — Лицо Расина неожиданно осунулось и постарело. — Наши баллисты обнаружили неразорвавшийся снаряд, который застрял в булыжниках. Вот почему охраннику казалось, что это был взрыв. Он говорил, что будка отлетела назад и развалилась на части.

— Выходит, будку расстреляли из авиационной пушки, установленной в фургоне? — Портерфилд задумался. — А можно узнать, кому изначально принадлежала эта пушка?

— Они взвесят и проверят на рентгеновском аппарате этот снаряд и все медные гильзы, которые были найдены. Видно, бандиты чем-то оснастили фургон, чтобы самих не убило при выстреле.

— Так о снарядах пока ничего не известно?

— С ними работают. Они применялись военно-воздушными силами в 50-е годы во времена треклятых судьбоносных войн. Конечно, люди Голдшмидта могли бы определить страну-изготовителя, но это вряд ли поможет, так как по большей части такие штуки делаем мы, а потом продаем или дарим. Все остальное — ловко сработанные копии, которые делают и русские, и все кому не лень.

Лицо Портерфилда приобрело обычное равнодушное выражение, так как подоспел официант с заказом, и приятели взялись за свои рюмки. В конце 50-х в Коста-Рике Портерфилд готовил к специальным операциям небольшую группу молодых латиноамериканцев, до безумия серьезных и искренних. У них не было даже грузовиков, поскольку в стране, где за машину пятилетней давности можно купить целую деревню, грузовики выглядели подозрительно. Отряд обосновался в горах, там юноши упражнялись в умении разбирать противотанковые пушки на такие мелкие детали, что их можно было увезти на велосипеде. Кандидаты в группу тщательно отбирались; подходящими для дела были только те, у кого ненависть и безрассудная смелость превалировали над прочими эмоциями. Эстебан Кабацон и любой другой из этих молодых людей могли несколькими способами спрятать на велосипеде четырехфутовую металлическую трубу… Да, этот юнец прожил прекрасную жизнь, и достаточно долгую для такой профессии… Что против них полиция и национальная гвардия, вооруженная старыми полевыми винтовками… Какой ужас был написан на физиономиях старых полицаев, когда джип сборки 1944 года отскочил назад и буквально смялся в лепешку…

— Ты выведаешь для меня, кому поручено их выследить?

Расин вздохнул:

— Скорее всего да. Все, как известно, давали клятву хранить секреты в интересах национальной безопасности, но сам понимаешь, что это значит. У твоего друга имеется подход к тем, кому поручено разыскать бандитов. Там полагают, что виноваты мексиканские торговцы наркотиками, вооруженные бруском динамита…

— Послушай…

— Постой, Бен, мне через минуту уходить, а ты еще не сказал, что делать с этим профессором.

— В каком смысле?

Расин так низко наклонился над столом, что галстук замялся на скатерти.

— Когда именно мы должны разыскать его тело?

Китайчик Гордон с удовольствием наблюдал, как Маргарет выгибает спину и шевелит ляжками, поудобнее устраиваясь на постели. Она потихоньку теряла загар, исчезала очаровательная демаркационная линия, подчеркивавшая белоснежные части ее тела, светившиеся собственным чудесным светом, отмеченные природой как зоны, вызывающие особый интерес. Взяв с ночного столика очки, она открыла лос-анджелесскую «Таймс» и улеглась на живот, а длинные волосы свесились по бокам прелестного личика.