Собака Метцгера
Шрифт:
— Отлично, она хоть покушает, — умилился Иммельман.
— А она не захочет взобраться по лестнице и схватить нас за ноги? — забеспокоился Китайчик Гордон.
— По-моему, собаки не могут карабкаться по лестницам, — успокоил Иммельман.
— О Боже!
— Ну, не ленитесь. — Иммельман изучал деревянную лестницу. — Мы сейчас разберем две нижние ступеньки, а потом положим назад. Добавим пару новых досок, четыре на четыре, и станет прочней, чем прежде.
Вооружившись ломом и клещами, Иммельман с Кеплером вытащили гвозди и отодвинули в сторону всю нижнюю секцию лестницы. Затем привязали бельевую веревку к
Кеплеру она показалась еще ужаснее, чем была ночью, он-то надеялся, что именно темнота делала ее облик таким кошмарным.
— А с чего вы взяли, что собака не умеет карабкаться? Она точно не умеет забираться по ступенькам? — спросил он шепотом.
Псина посмотрела на мужчин, сгрудившихся на лестничной площадке, и издала жуткое свирепое рычание. Иммельман бросил ей бифштекс, который влажно шлепнулся прямо у передних лап, но подачка осталась проигнорированной. Она попробовала заскочить на ступени, которые остались целыми, и почти коснулась нижней доски, затем, рыкнув, повторила попытку. От грозного царапанья когтей по дереву Кеплер почувствовал, что у него на голове зашевелились волосы.
— Может, сделать предупредительный выстрел?
— Да плевала она на твои выстрелы. Нужно показать, что мы ее не боимся и вообще не имеем к ней отношения.
— Ну, ты просто чокнутый, если не боишься этой псины! — возмутился Кеплер. — Она и на собаку-то не похожа.
— Вот сейчас покушает, — благодушествовал Иммельман, — и мы попробуем с ней поговорить.
Между тем Доктор Генри Мецгер продолжал свои наблюдения за черной собакой и мужчинами, иногда ненадолго отвлекаясь, чтобы почистить шерсть. Ему пришла мысль обследовать гладкую поверхность прицепа, и он, не долго думая, прыгнул с перил прямо на крышу фургона. Китайчик Гордон, Кеплер, Иммельман и собака как по команде повернули головы в сторону кота.
— Нет! — воскликнул Гордон, но кот без интереса взглянул на него, затем сжался в прыжке и перелетел на крышу прицепа.
Собака с горящими глазами направилась к прицепу, тело ее напряглось, как перед прыжком.
— Безобразие продолжается слишком долго, — занервничал Кеплер, снимая револьвер с предохранителя, но Китайчик предостерег его:
— Погоди.
Доктор Генри Мецгер свесился с крыши прицепа, разглядывая собаку неподвижными желтыми глазами. Пес поднял голову и раскрыл пасть, откуда свешивался огромный язык, похожий на ломоть окорока. Кот молниеносно спрыгнул на цементный пол. Собака тут же побежала вдоль фургона, но кот нырнул под него, и оба скрылись из виду. У Кеплера уже затекла рука, готовая к выстрелу, но зверюги не появлялись.
Вдруг откуда-то из-под фургона вынырнул Генри Мецгер и спокойно уселся вылизывать лапы. Тут в поле его зрения попал бифштекс, и кот немедля отправился лакомиться, но кусок оказался слишком велик. Вдруг из-за фургона, как огромная тень,
Утративший осторожность Иммельман тихонько спустился с лестницы со вторым бифштексом в руке, но когда его ноги коснулись пола, собака оскалилась и зарычала. Тут мурлычущий Генри Мецгер подошел к Иммельману и потерся о его ноги. Собака успокоилась и села, а затем, словно повинуясь какому-то безотчетному воспоминанию, поднялась на задние лапы и раскрыла свою клыкастую пасть. Она просила мяса.
Глава 11
Волосы Маргарет Лонг-Браун причудливыми извивами разметались по подушке — зрелище, повергавшее Китайчика Гордона в смятение и слезливое умиление. Он с трудом подавил свое восхищение, сочтя его ненормальным, и сосредоточился на ее гладких пышных формах. С чувством, что в данный момент он обладает самой прекрасной женщиной на свете, Гордон наклонился и поцеловал ее закрытые глаза. Ресницы спящей дрогнули, и на него в упор уставились два круглых зеленых глаза:
— Китайчик, а-а-х! — ты что-то натворил?
— Ничего, любовь моя. Послушай, а почему бы тебе не стать кинозвездой или, по крайней мере, фотомоделью?
— Ага, я бы всем создала мощную конкуренцию. Так что ты сотворил?
Китайчик улегся рядом, наслаждаясь теплом ее тела.
— Ровным счетом ничего. Видала собаку Генри Мецгера? Если это вообще собака.
— Да, она славная. Каждому коту неплохо иметь такого защитника. Ну так что, Китайчик? Ты ведь как питон — заглатываешь добычу и потом месяцами перевариваешь. Я же вижу, как ты весь раздулся от самодовольства, и твои дружки куда-то делись.
Китайчик уставился в потолок и заважничал:
— Причина самодовольства мистера Гордона останется секретом, ибо мистер Гордон не может снизойти до объяснений.
— Ты только признайся: опять во что-то ввязались? Как тогда, когда ты со своими дружками подписали контракт, что попретесь в какие-то джунгли обучать племена черномазых убивать друг друга? Или вы просто кого-то надули?
— Нет, моя радость, никто никуда не попрется, я останусь здесь, женюсь на тебе, и ты будешь у меня все время толстая и беременная и тому подобное.
Маргарет села и потянулась за сигаретами, а Китайчик Гордон не отрывал глаз от пары тяжелых грудей. Она закурила и отвернулась, проигнорировав последовавшие заигрывания.
— Знаешь что, умник, я, между прочим, иногда читаю газеты. Я ведь догадалась, что вы что-то натворили, но надеялась, что это не уголовщина. Знаешь, что в прошлом году в Южной Калифорнии было больше тысячи шестисот ограблений банков? И про все эти ограбления я читала просто для того, чтобы понять…
— Ограбления банков? Черт возьми, что ты обо мне думаешь?