Собака Xiv века

Маранин Игорь Юрьевич

Клава так и не вышла. Она лежала на кровати и по-бабьи ревела, закрывшись в подсобке. Карл Иванович потоптался у дверей, повздыхал, поругался, написал длинную записку и оставил её в ящике вместо талонов. Собака четырнадцатого века тайком сожрала остатки колбасы и хлеба, а затем напрудила большую лужу прямо у прилавка. Пришлось Серёдкину ещё и за ней прибираться.

Братолюбовкой с иронией называли трущобы у самой реки. Из города сюда смывало сюда мелкое ворье, и злачные притоны шумели здесь по ночам, не давая спать никому в округе. Слепленные из чего придётся домики

лепились друг к другу, а по кривым улочкам, напоминавшим лабиринты, фланировала местная голь и подзаборная шпана. Полиция в Братолюбовку не совалась. Здесь даже подпольный интернет-провайдер работал, несмотря на то, что предыдущая городская власть (свергнутая полгода назад) запретила его во всем городе и массово изъяла у населения компьютеры, смартфоны и другую цифровую технику.

Ведомый пьянчужкой по коллектору, Карл Иванович только теперь оценил предусмотрительность своего проводника, надевшего калоши. Когда они выбрались на поверхность, туфли Серёдкина полностью промокли. С этой стороны хорошо было видно водонапорную башню, над которой, словно над осаждённой крепостью, развивался дым. Татаро-монголы оказывали упорное сопротивление военной полиции.

– Дальше сам!
– заявил пьянчужка и, приняв бутылки, исчез в лабиринтах Братолюбовки.

Неприятное чувство охватило Карла Ивановича. Он поёжился, чувствуя посторонний взгляд, но кроме бабки на завалинке у покосившегося забора никого поблизости не обнаружил. Кури унюхала необычную рыжую траву и радостно принялась жевать её. Затем она долго упиралась, не желая идти по проулку, спускавшемуся к реке. Потом громко лаяла на забор, за которым люди в шкурах - то ли бомжи, то ли неандертальцы - жарили на костре мясо. Чувство слежки не покидало волонтёра: он то и дело оглядывался, но всё без толку. Между тем, чем ближе была река, тем больше петлял проулок, становясь всё уже и уже. Две машины вряд ли бы разъехались тут, не зацепив друг друга. Поэтому, когда двое аборигенов, сидевших на корточках, поднялись при виде человека с собакой, путь к реке оказался полностью отрезанным. Из-под накинутых капюшонов не было видно лиц, зато хорошо видны были руки в наколках.

– Гляди, кто к нам пожаловал!
– сплёвывая на землю шелуху, ёрнически произнёс один.
– Гость дорогой.

– В гости без подарка не ходят, - подхватил другой.

Несмотря на заурядную внешность, Карл Иванович в переделках бывал не раз. Поэтому просто не дал спектаклю разыграться, достав из сумки пистолет.

– Ну давай, подходи за подарочком, - намеренно огрубляя голос, пригласил он.

Кури, почувствовав его настроение, оскалила зубы и зарычала.

– Ты чо, мужик?
– тут же сдали гопники.
– Да то шутка была.

– Я посмеялся, - тесня шутников, сообщил Серёдкин.
– Моя собака на пещерного медведя охотится, так что человеку глотку запросто порвёт.

Один из гопников поднял голову и выругался:

– Что здесь дрон, тля, делает?!

В небе кружил беспилотник. Где-то там, в центре города, сидел у монитора человек и внимательно следил за всеми передвижениями Карла Ивановича. Надо было спешить: в любой момент могла появиться полиция. До лодочной базы он добрался без приключений, если не считать прошлогодней метели, но сквозь неё пробивались каких-то сто метров - даже по-настоящему замерзнуть не успели. Метель на некоторое время сбила дрон со следа, но у лодочной базы он снова отыскал беглецов.

Сторож хмуро мял сигарету, стоя у сходней. Он был высок и сильно сутул, почти горбат, и несмотря на лето, носил пальто. Лошадиное лицо его было угрюмым, и всем своим видом он напоминал ожившего шахматного коня.

– Зажигалка есть?
– спросил он.

Карл Иванович вытащил пистолет, которым пугал гопников, и нажал на курок.

– А выглядит как настоящий, - заметил сторож, прикуривая от огонька, взвившегося над дулом пистолета.
– Не помню тебя.

– Мне на тот берег переправиться нужно.

– А чё через мост не едешь? Недобиток што ле?

– Недобиток, - не стал спорить волонтёр.
– Но могу на золотое дно навести.

– Какое ещё золотое дно?
– выпуская дым через ноздри, хмыкнул "конь в пальто".

– "Пьяный голландец". Пачка талонов и место, где он сегодня появится вечером.

Сторож бросил жадный взгляд на талоны.

– Брешешь ты, - облизывая сухие губы, произнёс он.

Худое вытянутое лицо его, с жидкими рыжими усиками, было при этом столь выразительно, что Карл Иванович совершенно запутался. Волонтёр не понимал той борьбы, что отражалась на физиономии собеседника.

– А ты проверь, - протягивая талоны, предложил Серёдкин.
– Вон у тебя лодка готовая на сходнях стоит - десять минут и на том берегу.

– Хрен там десять минут! Волновод с минуты на минуту начнётся.

Меньше всего Карла Ивановича беспокоил волновод - так в Городе называли явление, когда река пыталась вернуться в русло, которым она текла многие века назад. Нынешние берега не давали ей такой возможности, но вести судно в такой момент мог не каждый. Серёдкин мог.

– Меня к мотору посади, - подзадорил он лодочника, - Я призы брал на соревнованиях.

– Хм...
– похоже, сторож, наконец, решился и засунул талоны в карман пиджака.
– Про тебя тут по телику в новостях было.

– Про меня?

– Про мужика с собакой - обещали крутую награду. Так что недобиток, извини: у меня пистолет настоящий.

И он вытащил из-за спины револьвер.

– Слышь там!
– крикнул сторож, обращаясь к беспилотнику.
– Награда моя! Я его взял.

Но у Карла Ивановича теперь был запасной туз в рукаве.

– Фас, - негромко скомандовал он.

7.

Лодка медленно ползла по сходням к воде, когда за воротами послышался шум моторов, а затем на базе появились полицейские. Они бежали по широкому проходу между рядами установленных на специальные тележки маломерных судов. Карл Иванович поднял револьвер, отобранный у сторожа, и выстрелил - высоко, поверх голов.