Собаке – собачья жизнь

Калинина Дарья

Все взглянули на тоненькую миниатюрную девушку, которая таращила на Антона свои огромные васильковые глаза.

– Татьяна, заткнись, – зло посоветовал ей Антон.

Но девушка вместо того, чтобы заткнуться, заговорила еще более яростно и зло:

– Покер никогда тебя слушаться бы не стал так, как он Леху слушался. И ты это знаешь. Потому кипятком и писал. И Леху ты убить грозился!

– Эй, ты чего городишь, дурная! – испугался Антон. – Ничем я Лехе не грозил.

– Убить ты его грозился! И все это слышали! Ты всякий раз с ним ругался, зачем Леха на соревнования

ездит, если своей собаки у него больше нету. А потому ты на него орал, что Покер тебя хозяином считал только до той поры, пока Леху не видел. А как его видел, то все, ты для него переставал существовать. Как же ты злился, когда такое видел!

– Ну, злился! – не стал спорить Антон. – А кто бы на моем месте не разозлился? Леха это нарочно делал. Вот чего он за нами с Покером всюду таскался? Нервы только и псу, и мне мотал! Раз уж продал, то все. Хозяин теперь я, нечего душу собаке травить.

– Он назад хотел Покера вернуть.

– Он хотел, а я назад сделанного не меняю. Только есть такие люди, которые простых вещей не понимают. Леха ко мне и прицепился словно репей, верни да верни ему Покера.

– Вот и вернул бы.

– А может, я не хотел? Может, мне эта собака тоже в душу запала!

– Любого щенка тебе предлагали. Хоть от чемпиона, хоть от любой другой собаки клуба. Взял бы и сам чемпиона из него вырастил. Но тебе Покер этот понадобился. А Покер – это пес Лехи! Его друг!

– Был бы это его друг, не продал бы! А у Лехи последнее время один друг – водка!

– Да хоть пьяный, хоть трезвый, он десяток таких, как ты, стоил!

– Все, Татьяна, угомонись, – отмахнулся Антон от собеседницы. – Все знают, что Леха тебя шпилил. Вот ты его даже мертвого и выгораживаешь.

– Да я…

– И что я с тобой развелся, а ты за это на меня зло затаила, все тоже знают. Я тебя бросил, а Леха приголубил. Других-то охотников в твою постель лечь не нашлось. Оно и понятно, годы уже не те. От леденчика в упаковке один мятый фантик только и остался.

Девушка сразу как-то сдулась, погасла, и стало понятно, что ей гораздо больше лет, чем показалось вначале. Может быть, тридцать, а может, уже и за тридцать. И лишь благодаря миниатюрности, она вначале производила обманчиво моложавое впечатление. Но вот погас огонь в глазах, потухла злая улыбка, и сразу резко проступили на лице морщины, залегли складки в углах губ.

– Хороший ты человек, Антон Борисович, только скотина!

Это произнес сухощавого телосложения мужчина в низко надвинутой на лоб кепке. Глаз его было не видно, они прятались за темными очками. Лицо было закрыто бородой. Саша пригляделся, но так и не понял, что это за тип. Никогда раньше он его на соревнованиях не видел. И на жеребьевке этот мужчина тоже не появлялся. Наверное, еще один зритель.

– И правильно, что у тебя Покера свели, – добавил кто-то в адрес Антона Борисовича. – Была бы на свете справедливость, еще и тебя вместо Лехи бы грохнули.

Антон хотел ответить обидчику, но тут вмешался старший полицейский.

– Граждане, попрошу без дискуссий. Вам что, больше заняться нечем? Вы же сюда на соревнования приехали, если я не ошибаюсь. Вот и идите

вместе со своими собачками соревнуйтесь.

И так как люди мешкали, он прибавил уже более внушительно:

– Идите, идите! Тут вам глазеть больше не на что.

И толпа стала медленно рассасываться. Полицейские подгоняли самых неторопливых. Саша заметил, что Таня ушла в обществе того типа в кепке. Он дружески обнимал ее за плечи и что-то шептал на ухо. Татьяну подобная интимность ничуть не смущала. Сам Саша только сделал вид, что уходит. Он обогнул палатку Лехи и замер за ней. Она была достаточно большой и высокой, чтобы скрыть от полицейских присутствие Саши и позволить ему подслушать, о чем дальше пойдет разговор у полиции с Антоном Борисовичем.

– И что вы можете сказать по поводу этих обвинений? – раздался голос старшего полицейского – высокого плечистого дядьки с хорошим лицом и здоровым румянцем на щеках.

Сразу было видно, что живет человек на свежем воздухе. И если случается ему расследовать преступления, то все больше совершенные на бытовой почве. А тут настоящее убийство. Справится ли он? Были у Саши сомнения на сей счет.

– По поводу каких обвинений я должен перед вами оправдываться?

– У вас с потерпевшим, как выясняется, были напряженные отношения.

– В последние годы у Лехи с половиной нашего общества собаководов были напряженные отношения. Он здорово пил. На работе его не держали. Денег у него постоянно не хватало. Но вместо того, чтобы честно признаться самому себе, что он ведет себя неправильно и надо бы ему измениться, Алексей предпочитал обвинять в своих бедах кого угодно, но только не самого себя.

– Но собаку вы у него покупали?

– Да. Я купил у него Покера. Отличный пес. Но заплатил я за него достойную цену. Отвалил Лехе сто тысяч.

– За собаку? Так дорого?

– Щенок русского охотничьего спаниеля у нас в клубе обычно стоит от двадцати до сорока тысяч. Но это щенок. Нету никакой гарантии, что из него вырастет настоящий полноценный охотник. Ведь даже десяток поколений предков в его родословной, десятки поколений прославленных охотников еще не гарантируют того, что сам щенок будет показывать отличные или хотя бы стабильные результаты на охоте. А Покер был уже состоявшийся взрослый пес, многократный чемпион, я знал, за что плачу такие деньги.

– И собака совсем не скучала по прежнему владельцу?

– Сначала скучал. Но мы часто ездили с Покером на охоту. Постепенно он свыкся, что его хозяин теперь я. Если бы Леха не мелькал постоянно у нас перед глазами, Покер слушался бы меня еще лучше.

– Значит, проблемы были?

– Проблемы были в Лехе.

– И вы решили их устранить кардинально? Вместе с самим объектом неудобств для вас?

Какое-то время Антон Борисович молчал.

– Вы что, обвиняете меня в убийстве Алексея? – произнес он затем. – Позвольте вам напомнить, что я приличный человек, не урка какой-нибудь. Вы в чем меня обвиняете? Что я зарезал человека только потому, что находил его общество для себя неприятным? Если что, мне половина здешнего народа не нравится. Что же мне, всех их убивать?