Собаки и тайны, которые они скрывают. Легендарный бестселлер о сознании, поведении и привычках наших питомцев
Шрифт:
The Hidden Life of Dogs
Elizabeth Marshall Thomas
Copyright © 1993 by the Elizabeth Marshall Thomas
Irrevocable Trust
Illustrations copyright © 1993 by Houghton Mifflin Company
All rights reserved
This edition published by arrangement with The Jennifer Lyons Literary Agency,
LLC and Synopsis Literary Agency
В этой книге речь идет о сознании собак. Некоторым людям эта тема может показаться странной по определению. Дело в том, что в прошлом
В конце концов, мысли и эмоции имеют эволюционную ценность (в противном случае у нас бы их не было вовсе). Мысль – эффективный, действенный механизм, без которого нам и многим другим животным было бы трудно обойтись. Обладая интеллектом, то есть способностью учиться и рассуждать, живое существо, такое как человек или собака, может справляться с широким спектром проблем, для решения которых потребовалось бы огромное количество проводов, если бы поведенческое решение каждой проблемы было заранее запрограммировано. Когда мы относим мышление животных к инстинкту, мы упускаем из виду тот факт, что сфера инстинктов – это просто элегантная матрица для формирования интеллекта, безотказный механизм, который направляет каждый вид к формированию мышления. Наши мысли обусловлены нашим воспитанием и образованием, они позволяют нам делать то, что мы делаем, и даже быть такими, какие мы есть.
Если говорить о сознании, то предлагаю вам четыре наблюдения. В первом речь идет о привычках собак, во втором – о собаке, рассматривающей две альтернативы, в третьем – о собаке, придумавшей себе игру, а в четвертом – о собаке, которая переняла человеческие манеры.
Первый случай наблюдался в городке Боулдер, штат Колорадо. Там пятеро собак, живших в одном доме, привыкли есть лежа. Их, конечно, не учили этому, и хозяевам даже в голову не приходило, что другие собаки едят как-то иначе. Почему эти собаки ели лежа? Никто не знал наверняка. Вожак, кобель австралийской овчарки по кличке Райдер, по-видимому, ввел этот обычай для того, чтобы собаки не ссорились во время кормежки. Их хозяева просто ставили во дворе пять мисок с сухим кормом, а что будет дальше, их не волновало. Таким образом, собаки должны были самостоятельно обеспечивать порядок. Быстро выбрав миску, каждая собака ложилась и съедала свой корм. Затем, когда все было съедено, все собаки, как по команде, поднимались и переходили к следующей миске, из которой только что ел сосед. Они дочиста вылизывали миски друг у друга. Создавалось впечатление, что они считают свое поведение совершенно обычным, что приводило людей, наблюдавших эту картину, в изумление.
И все же о причине такого обычая можно догадаться: Райдер был слабее двух других сук с бочкообразными телами и бедрами, как у лошадей-тяжеловозов. Обе они приходили в возбужденное состояние, когда приходило время кормежки. Следовательно, вероятность возникновения ссор между собаками была довольно велика, особенно в те дни, когда задача кормления ложилась на сына-подростка, у которого на уме были гораздо более интересные вещи. В итоге эти пятеро собак приучились терпеливо ждать. Вот уж миновал полдень, и солнце заметно сдвинулось к закату. Приходит время кормежки, но ничего не происходит. Небо темнеет, но никто так и не пришел. Наконец в округе становится тихо. В домах зажигается свет. Семьи, живущие по соседству, собираются на своих кухнях. Но во дворе среди собак нарастают голод и тревога.
Способствовала ли атмосфера неуверенности формированию такой необычной привычки собак? Могли ли собаки попытаться разрядить потенциально взрывоопасную ситуацию, которая возникает, когда, наконец, сухой корм сыплется в миски? Пять голодных собак ложатся возле мисок вовсе не для удобства или релакса. Они скорее скованны и напряжены. В этот момент они напоминают собак, лежащих по команде дрессировщика. В таком положении они едят быстро и тихо, изредка поглядывая друг на друга краем глаза. Весь процесс еды проходит слаженно, иначе в неминуемой потасовке Райдер не справился бы с двумя крупными и тяжелыми соперницами.
Позднее дочь Райдера по кличке Перл отправили в Новую Англию к двум более старшим собакам в дом, где домашних животных кормили регулярно утром и вечером.
Какое-то время Перл придерживалась своей необычной привычки: она вставала, чтобы поесть утром, и послушно ложилась, чтобы съесть свою вечернюю порцию, как делала это в Боулдере. Однако вскоре она прекратила это делать. Если бы Перл была вожаком, возможно, было бы иначе. Но в своем новом доме она даже не была дочерью вожака. Напротив, ее статус был низким, и две пожилые собаки и не думали подражать ей. Итак, через несколько недель Перл начала есть стоя, как и они.
Собака, которая взвешивала альтернативы и принимала решение, тоже была молодой. Каждый день она гуляла со своим хозяином и двумя другими собаками возле реки, где неизменно купалась. Однако в тот день что-то на тропе отвлекло эту молодую сучку от группы, и когда остальные подошли к реке, ее рядом не оказалось. Хозяин развернулся, чтобы идти домой, и уже прошел около двадцати пяти метров по тропе, когда собака, готовая к своему ежедневному заплыву, выскочила из кустов на полпути между ними и рекой. Было слишком поздно – хозяин и другие собаки уходили, а она пропустила свое купание. Остановившись рядом с тропой, она сначала посмотрела направо вслед своей группе, затем посмотрела налево на реку, потом второй раз посмотрела направо, и еще раз посмотрела на воду. Наша любительница плавания мгновенно приняла решение: рванув что было сил к реке, она влетела в воду, быстро проплыла несколько метров, затем повернула к берегу, выскочила и помчалась за своей группой, не переставая отряхиваться на бегу, пока не догнала их. Практически все собаки отряхиваются, перед тем как присоединиться к своей группе, особенно если другие в группе не плавали; потребность отряхнуться кажется вторичной по сравнению с потребностью быть рядом.
Пес, за чьей игрой мы наблюдали, был молодым метисом овчарки и лабрадора. Его недавно подарили пожилой паре, ведущей размеренный образ жизни. У них уже была неактивная пожилая сука. Мальчику не с кем было играть – во всяком случае, не со старшей собакой, которая была с ним очень строга и не терпела никаких развлечений. Поэтому бедный мальчишка походил на юнца без друзей, который мается от скуки и вынужденного безделья. Однажды снежной ночью мы увидели его одного на склоне холма возле дома. Пес стоял, быстро водя носом по земле. Какого бы мелкого грызуна он ни преследовал, тот будто вел его по большому кругу и каждый раз возвращался в исходную точку, где пес некоторое время тыкался носом в одно и то же место. По-видимому, это была чья-то нора.
Но потом, к моему удивлению, пес снова побежал по кругу и опять ткнулся носом в то же самое место, словно его добыча опять шмыгнула в нору.
Мне это показалось очень странным. Какой грызун станет вылезать из безопасной норы прямо под нос собаки, чтобы водить ее по кругу? И разве пес не схватит его, когда тот вылезет? Пока я ломала голову над этим, неутомимый пес промчался по кругу в третий раз, потом в четвертый, а затем в пятый и в шестой. И каждый раз его поведение было одинаковым. Когда я подошла посмотреть, то обнаружила, естественно, что ни грызуна, ни норы нет. Все это было выдумкой. Этот пес-фантазер только делал вид, что охотится!
Собака, перенявшая человеческие манеры, принадлежит моему мужу. Однажды летом она поразила всех нас, когда мой муж купил себе мороженого. Когда мой муж первый раз надкусил рожок, то заметил, что собака наблюдает за ним. Поэтому он предложил ей рожок, ожидая, что собака быстро съест его. Но, ко всеобщему удивлению, собака лишь вежливо лизнула его, как это только что сделал мой муж. Муж лизнул мороженое еще раз и снова предложил его собаке, которая тоже слегка лизнула его. Таким образом, по очереди, они съели верхнюю часть мороженого, до самого начала рожка. Потом муж откусил кусочек. Собака наблюдала за ним. Предполагая, что собака съест остальную часть рожка, мой муж передал его, как он подумал, в последний раз. Но, обнажив верхние резцы, собака очень деликатно откусила кусочек. Еще дважды муж с собакой по очереди надкусывали рожок, пока не остался один кончик.