Шрифт:
Пролог
Зеленый рассвет заглянул в разорванный купол. Старпом открыл глаза. Он никак не мог привыкнуть к такому освещению. Сразу захотелось стряхнуть дремоту, ведь здесь, на Соберике ему снился один и тот же страшный сон. Каждый раз повторялись события приземления точно, как он их запомнил. Все виделось как будто со стороны. По сути это был сон про пробуждение, который повторялся под утро.
В том кошмаре Михаил Владимирович очнулся не сразу. Тело долго отходило от заморозки, мысли
– Данил, поди сюда, еще один оттаял!
– Давай, вытащим что ли?
– Одежда другая и лежит отдельно.
– Может пилот? – ответил кто-то в серой куртке.
– Глаза открыл. Говорить можешь?
– Серый, а может, на койку его перенесем, может не совсем отошел? Посмотри вон на того пассажира. До сих пор его трясет.
Михаил Владимирович почувствовал весь холод перенесенной глубокой заморозки. Его начало знобить. Пальцы рук и ног болезненно покалывало.
– Эй, доктор, можно его того… Вытащить?
Теплые руки проверили пульс.
Михаил Владимирович с трудом сфокусировал взгляд, но лица все равно расплывались. Мозг требовал тепла, вяло напоминал о нестандартной опасной ситуации.
– Я сам, сам.
В крио отсек зашел мужик в защитном скафандре и без шлема. Он искал веревку, ракетницу и спички, cобирался что-то взрывать. Его слушали в пол уха, советовали поискать на складе где-нибудь.
Михаил Владимирович слабым голосом протестовал, говорил, что в защитке сюда нельзя. Просил ничего не трогать, пытался руководить. Перед глазами предательски темнело, но он нашел в себе силы и неверным шагом направился в рубку управления.
Старший помощник капитана выполнял свою работу: подключал нужное оборудование, запускал соответствующие протоколы. Пол часа он скачивал и архивировал данные о полете и приземлении. Остальные таскали какие-то вещи, упаковывали, собирались ехать. Куда ехать? Разбивать лагерь на планете, по которой не ступала нога человека?
Пока старший помощник капитана отправлял сообщение на аппараты в космосе, беспокойные пассажиры уже что-то подпалили на улице. Он подошел к иллюминатору, чтобы визуализировать данные датчиков. На фоне синеватой растительности ярким пламенем горел бикфордов шнур. С грохотом оторвало люк грузового отсека.
Корабль тряхнуло. Помощник капитана упал, ударившись головой о край приборной доски. На пару минут он потерял сознание.
Михаила Владимировича привел в себя рыжий мужик, который кутался при его пробуждении. Он так в одеяле и ходил.
– Здорово, я Витек!
– Что это было? Вы что, сдурели все? Корабль взрывать?
– Они там, это… Тачки нашли, хотят ехать. Говорят, вокруг радиации много, надо там, за лесом палатки поставить.
Михаил Владимирович посмотрел в честные голубые глаза Витька и понял, что все только начинается. Он взял кое-какую аппаратуру, включил межпланетный маяк, вытащил из кладовой тревожную сумку с одеждой и припасами. По дороге к грузовому шлюзу столкнулся с техником.
– О! Данил? Рад видеть! Где капитан?
– Капитан и второй пилот Васильев скончались на рабочем месте.
– Как?
– Разорвало при разморозке.
– Сколько выживших?
– 12.
– Понятно… Членов экипажа ты и я.
– Караваев еще, доктор.
– Не было такого, посмотрим, что он там лечит.
Данилушка прихватил тревожную сумку и кое-какую технику. Он загрузил электромобиль, слушая, как Старпом орет через колонки, пытаясь призвать всех к порядку, назвать свои фамилии, имена и отчества.
Большинство выживших садились в электромобили, которые резво завелись и поскакали по бездорожью, как на крыльях.
Старпом с бортинженером задраили люки, как смогли и отправились за остальными на своем необычном транспорте.
Отцы и дети
Старпом лежал в палатке, которая давно утратила первоначальное пафосное название «Купол». Теперь на соседней планете есть купол, который видно за миллионы километров. Сквозь навигационную систему, снятую с Трехи просматриваются крупные детали. Даже плотные слои атмосферы и парящей в ней органики пропускали блеск полусферы размером с Шанхай. К слову сказать, уже появилось два купола поменьше и ударными темпами строился квадрат с провинцию Синьцзян.
В пологе шатра зияла большая дыра. Сквозь такую удобно наблюдать за соседями, пока планеты находились на подходящем для этого расстоянии. Старпом думал обо всем сразу и ни о чем. Этой способности у людей Соберикцы не отняли. Он строил несбыточные планы, пытался принять решение о том, лететь ему дальше покорять вселенную или остаться здесь.
Старпом помогал строителям человеческого межпланетного корабля, регулярно посещал стартовую площадку ковчега с изгоями. Он постоянно прислушивался к новостям из местной обсерватории, помогал расшифровать данные с исследовательских кораблей, что исчезли за краем галактики.
Старпом поробовал слушать, о чем думают существа вокруг палатки. Он отодвинул в сторону телескоп, взял со стола водянистый голубой лист, завернул в него немного укропа, выращенного Витьком. Длинные лопухи, похожие на морскую капусту – первая местная пища, которую начинает принимать человеческий организм. Он жевал и слушал.
Неподалеку Витек спорил с местными ботаниками о пользе зеленых растений и способах их культивации. Те сомневались в практическом применении земных организмов на Соберике, но сходились во мнениях, что вреда от них не будет. Витек собирался засеять ячменем поляну за лагерем и просил помощи при перекопке.
Старпом не был растениеводом и скучные речи агронома вводили его в состояние прострации. Он сосредоточился на безвкусном съедобном листе. Соль и специи уже закончились, приходилось ограничиваться укропом.
Человеческое ухо уловило разговор. Небольшая компания подходила к кораблю. Он сразу понял, что из людей тут Антрополог, Доктор и Дикой. Последнего было сложно уже назвать человеком, прочитать его мысли не удавалось. Он неожиданно появился, словно свалился с неба и почти не говорил.