Собиратель костей

Дивер Джеффри

Они лихо свернули под Бруклинский мост. Сакс сейчас думала о содержавшейся в плену женщине. Постукивая своими неухоженными пальцами по рулю, она представляла себе роскошный маникюр Ти-Джей. И снова перед ее глазами встала торчащая из земли белая ветвь руки с кольцом на окровавленной кости.

— По-моему, он просто чокнутый, — неожиданно выпалила Сакс, лишь бы избавиться от навязчивого видения.

— Кто? — удивился Селитто.

— Райм.

— Что до меня, — добавил Бэнкс, — он мне кажется похожим на Говарда Хьюза, только помоложе.

— Да, он действительно сегодня выглядел неважно, — согласился Селитто, — а раньше ведь был красавец-мужчина. Хотя это и неудивительно, учитывая

то, через что ему пришлось пройти. Кстати, Сакс, где вы научились так водить машину?

— На службе, — буркнула Амелия. — Причем никто меня не просил, а только приказывал. Как вот вы сегодня. А что, он действительно когда-то был выдающимся криминалистом?

— Райм? Он был более чем выдающимся. Если самый талантливый криминалист в год мог разобраться с парой сотен трупов, то Линкольн без труда справлялся с четырьмястами. Даже тогда, когда уже стоял во главе следственного управления. Взять хотя бы Перетти. Он неплохой парень, но занимается от силы одним делом в две недели, да и то при условии, что оно попадет на страницы всех центральных газет. Только я вам ничего не говорил, офицер.

— Конечно, нет.

— А Райм вникал буквально во все. Если у него не было текущих дел, он просто ходил по городу.

— Зачем?

— Просто ходил. Присматривался, кое-что покупал, кое-что подбирал. В общем, собирал разные вещи.

— Какие вещи?

— То, что чаще всего оказывается вещественными доказательствами. Образцы почвы, продукты питания, журналы, колпаки с автомобильных колес, обувь, лекарства, растения… Вы называете любой предмет, и он находит его в своем каталоге или вносит туда. Поэтому, когда в ходе расследования появляются вещественные доказательства, Райм лучше всех знает, где был преступник и чем занимался.

— А в роду у него были полицейские?

— Нет. Отец — ученый, работал в национальной лаборатории, что-то изобретал, насколько я помню.

— Значит, Райм тоже хотел пойти по его стопам и стать ученым?

— Да, у него две ученые степени: в области химии и истории. Я, правда, сам не знаю, почему он посвятил себя именно этим предметам. Родители его умерли давно, лет пятнадцать назад. Братьев и сестер нет. Родился и вырос он в Иллинойсе, поэтому его и назвали Линкольном.

Амелии захотелось спросить, женат ли он или, может быть, когда-то раньше состоял в браке, но она сдержалась и вместо этого неуверенно начала:

— Скажите, а он всегда такой…

— Смелее, офицер.

— С говнецом вместо характера?

Бэнкс рассмеялся.

— Моя мама про таких говорила «завернутый», — улыбнулся Селитто. — Пожалуй, это словечко лучше всего характеризует Райма. Он действительно свернут на своем любимом деле. Как-то раз, я помню, его придурковатый помощник обработал люминолом, — а это реактив для анализа крови — отпечаток пальца. Ну, немного перепутал с нингидрином. Короче говоря, отпечаток был потерян. Так Райм его уволил в ту же секунду. В другой раз полицейскому захотелось отлить на месте преступления, и он, после того, как сделал свое дело, додумался спустить воду в унитазе. Вы бы видели, как разбушевался Райм! Он велел несчастному копу разобрать унитаз и вернуть все то, что находилось в нем в тот момент, когда они прибыли на место преступления. — Селитто улыбнулся. — Но тот полицейский тоже оказался с гонором. «Ничего делать не буду, — говорит, — я, между прочим, лейтенант». На что Райм ему преспокойно отвечает: «Неужели? А у меня для вас новости. С этой минуты вы не лейтенант полиции, а сантехник низшего разряда». Я могу рассказывать такие истории бесконечно… Послушайте, офицер, вы, как мне кажется, уже разогнались до восьмидесяти миль!

Они пронеслись мимо здания полицейского

управления, и Амелия с грустью подумала: «А ведь я сейчас должна была сидеть здесь, слушать лекции, знакомиться с новыми товарищами, наслаждаться прохладным воздухом кондиционеров».

В этот момент ей удалось обойти таксиста, намеревавшегося просочиться на красный свет.

Господи, ну и жарища! Душно, просто пекло какое-то! Самое мерзкое время суток. И настроение под стать погоде, так и бросает то вверх, то вниз, как грязные потоки воды в Гарлемских фонтанах. Пару лет назад Амелия с приятелем справляли Рождество «по сокращенному графику». У них был всего один свободный час, с одиннадцати вечера до полуночи. Погода стояла прохладная — всего четыре градуса. Они с Ником расположились в Рокфеллер-Центре на свежем воздухе возле катка, пили горячий кофе и бренди. Еще тогда они дружно пришли к мнению, что лучше провести в таком режиме целую неделю, чем пережить один-единственный августовский день в городе.

Наконец показалась и Перл-стрит. Амелия еще издалека заметила командный пост Хауманна. Оставив на асфальте черные восьмифутовые полосы тормозного пути, она втиснула машину между его автомобилем и полицейским автобусом.

— Черт возьми, а вы прекрасно водите, — похвалил ее Селитто, вылезая из микроавтобуса. Сакс испытала чувство Удовлетворения от того, что вспотевшие от напряжения руки Бэнкса оставили на двери мокрые отпечатки.

Полиция была повсюду: человек пятьдесят или того больше, и машины все продолжали прибывать. Казалось, что все внимание городской полиции было приковано сейчас к деловой части города. Сакс лениво подумала о том, что если бы сейчас кто-то решился совершить политическое убийство или, например, захватить иностранное консульство, то лучшего времени было и не выбрать.

Хауманн рысью подбежал к микроавтобусу и сразу же обратился к Селитто:

— Мы проверяем каждую дверь на Перл-стрит. Никто ничего не знает о вывозе асбестового мусора, и никто не слышал криков о помощи.

Сакс собиралась уже выйти из машины, но Хауманн остановил ее:

— Нет, офицер. Вам приказано оставаться рядом с микроавтобусом.

Тем не менее, она все равно выбралась наружу:

— Да, сэр. А кто именно это приказал?

— Детектив Райм. Я только что разговаривал с ним. Вам необходимо связаться с центром, как только вы прибудете на командный пост.

Сказав это, Хауманн удалился. Селитто и Банкс заспешили к командному посту.

— Детектив Селитто! — окликнула его Сакс. Когда тот повернулся, она продолжала: — Простите меня, детектив. Я не совсем поняла, кто мой непосредственный начальник. Кому я должна обо всем докладывать?

— Конечно, Райму, — без колебаний отозвался Лон. Амелия нервно рассмеялась:

— Но дело в том, что я не могу ему докладывать. Селитто уставился на нее непонимающе.

— Я имею в виду, что в этом деле кто-то должен нести официальную ответственность, не так ли? С точки зрения законности. А он — обычное гражданское лицо.

— Офицер, выслушайте меня внимательно, — спокойным, ровным тоном произнес Селитто. — Мы все подчиняемся Райму и докладываем об обстановке тоже ему. И мне абсолютно неважно, кто он: гражданское лицо, начальник полиции или сумасшедший крестоносец. Это, надеюсь, понятно?

— Но как же…

— Если вы хотите жаловаться, сделайте это в письменном виде и не ранее, чем завтра.

С этими словами он отвернулся от Амелии и зашагал прочь. Сакс еще несколько секунд смотрела ему вслед, потом вернулась в микроавтобус и, удобно устроившись на переднем сидении, соединилась с центром и доложила, что благополучно прибыла в назначенное место. Теперь она ждала дальнейших инструкций.