Собкор КГБ. Записки разведчика и журналиста
Шрифт:
Мы с ним стали как двоюродные братья. Даже отдыхали иногда вместе.
В свой предпоследний отпуск — а это был уже второй, «полушпионский» этап моей работы в Италии — я приехал в октябре один: жена осталась на боевом посту в корпункте в Риме вместе с младшей дочерью Ириной. На Белорусском вокзале меня встречал Во-лодька, приехавший на известинской «Волге». Обнялись, расцеловались. Приятель внимательно посмотрел на два моих пижонских чемодана из настоящей кожи.
— А я тебе костюм привез, Володя. Вроде бы как будущий новогодний подарок.
— А я тебе путевку в Гагры приготовил. Вернее, нам двоим. Там сейчас тепло и иногда купаться можно. Поедем?
— Конечно. А когда?
— Послезавтра.
…Гагры. Санаторий перворазрядный. У нас двухместный люкс с двумя сортирами, двумя спальнями и гостиной. Приехав
— Кругом одна дрянь, понимаешь? Только деньги. Никакой искренности, никакого понимания. Что за век такой?! Поневоле сам сволочью становишься. Так и хочется плюнуть себе в душу.
— Ну чего ты, Володька, разнервничался. Не все так плохо, кроме погоды. Да и тучи скоро уйдут. Знаешь, что было написано на перстне у царя Давида?
— Не знаю я никакого Давида.
— Нет, ты послушай. На перстне было начертано: «Все проходит. Пройдет и это». Жизнь ведь не стоит на месте. Все меняется. Ведь мы же с тобой дружим? Уже хорошо. А потом обязательно встретятся еще в жизни прекрасные, интересные люди, и, может быть, чистая любовь такой же чистой, незапятнанной нынешним развратом прекрасной девушки.
Мой страстный монолог, в который я сам не особенно-то верил, произвел впечатление на приятеля. Он даже остановился, положил мне руку на плечо и грустно произнес:
— Была и у меня чистая любовь, но в самый последний момент сбежала.
— То есть как сбежала?
— Можно сказать, из-под венца. Хочешь, расскажу?
— Конечно.
— Познакомили меня с одной девушкой из Ленинграда. Звали ее Наташей, а я сразу же перевел ее имя на французский лад — Натали. Чем-то она напоминала героиню из песни Шарля Азнавура. Красавица. Глаза серые с длиннющими ресницами. На голове копна белокурых волос, и точеная фигурка. Прекрасная семья. Отец — профессор, заведующий кафедрой Ленинградского строительного института, мамаша — обаятельная женщина и прекрасная хозяйка. Сама Натали закончила тот же строительный институт и одновременно Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии. Поступила в аспирантуру и даже диссертацию начала писать. Короче говоря, втюрился я в нее по уши и сделал предложение. Родители Наташи вроде бы не возражали, а она все отшучивалась. В очередной мой приезд в город на Неве было решено, что мы с Наташей отправимся в Москву, чтобы я познакомил ее с моим отцом — он был еще жив — и показал свою квартиру, где предполагалось начать нашу супружескую жизнь. Она пришла в гостиницу, где я остановился, часа за три до отлета в Москву. Помню, что в руках у нее был миниатюрный чемоданчик, и я еще подумал, что он очень мал для предполагавшейся поездки в столицу. Разговор явно не клеился. Тогда я решил позволить себе некоторые вольности. Она резко встала с дивана, сбросила мою руку со своей талии и сказала: «Володя, у нас с тобой еще много времени, а я забыла об одном срочном деле. Подожди, вернусь через сорок минут». И ушла. Когда приехала машина, чтобы везти нас на аэродром, я позвонил Натали домой. Трубку взял ее отец, Сергей Васильевич. Голос его был весьма официален: «Владимир Иванович, Наташа просила передать вам свои извинения за несостоявшуюся поездку. У нее неожиданно изменились планы. Она вам позвонит в Москву завтра или послезавтра». Я улетел один. Ни на другой день, ни на третий телефонного звонка из Ленинграда не последовало. Я тоже звонить не стал.
— Ну история! Чем же все кончилось?
— Просто у меня оказался конкурент — какой-то музыкант. Вскоре Натали действительно вышла за него замуж. Он дирижировал каким-то оркестром, и они переехали в Москву. Но через пол года моя бывшая невеста развелась со своим дирижером, осталась в Москве и работает в ЦК ВЛКСМ в отделе строительства. Мы с ней иногда видимся. Как старые друзья, так сказать. Кстати, идея! Хочешь, я тебя с ней познакомлю?
— Почему бы и нет.
По нашем возвращении из отпуска в Москву такая встреча состоялась. Она была назначена в Доме журналиста. Я заказал самые изысканные закуски и напитки. Натали должна была подойти
— Меня зовут Наташа… А я с вами уже знакома, Леонид Колосов. Заочно, конечно.
— Очень приятно. Володя рассказал?
— Нет. Я регулярно читаю ваши статьи и репортажи из Италии. Они такие необычные. То мафия, то интервью с Софией Лорен, то новый итальянский художник, о котором мы доселе не слыхали, то финансовый кризис, потрясший Апеннины. Но больше всего мне нравятся ваши статьи по искусству. Никто до вас столько не писал о театре, кино и шедеврах итальянских музеев. Вы открыли мне совсем другую Италию.
— Спасибо. Но я, видимо, не заслужил столь высоких оценок.
В разговор вмешался Володька:
— Хватит трепаться, Ленька. Ты пришел в «Известия» с солидным багажом, недаром тебя печатают почти каждый день. А что касается Италии, то надо было выходить за меня замуж. И нас бы Ленька пригласил к себе в гости на Апеннины, скажем от имени коммунистической газеты «Унита». Правильно я говорю?
— Правильно. — Я действительно мог это сделать. — И повозил бы вас по разным городам и весям.
— Вот так-то, Натали. Жалеешь, что не вышла за меня замуж? Только честно скажи. А Ленька — мой лучший друг.
Это была удивительная встреча. Мы проводили Наташу-Натали домой. И еще погуляли молча вдвоем, прежде чем расстаться.
— Ну как? — спросил Володя грустно.
— Нет слов, Володька. Ты, конечно, проиграл тогда. Надо было побороться. Такую женщину не по кабакам водить, а по театрам. Кстати, можно я ее приглашу в Большой?
— Только через мой труп.
В голосе Володи появился металл, и мы закончили разговор. Я уехал в свой вечный город, и текучка унесла всю лирику воспоминаний о Натали. А потом, в следующий мой приезд в Москву, мне поручили вместе с одним из коллег по ведомству срочно подготовить брошюру о злодействах израильской разведки Моссад. Коллега прекрасно знал французский, а большая часть закрытых материалов была именно на этом языке. Писали мы наше произведение в известинском доме отдыха «Пахра», где нам выделили отдельную дачу. Отдыхающих было мало, ибо работали мы в середине зимы. Столовая была практически пуста, и за наш столик подсел за компанию инженер, который работал на строительстве нового фасада редакции «Известий». Меня, как «знаменитого собкора» газеты, он признал сразу. Мой коллега представился дипломатом, который дружил со мной якобы со студенческих времен. За завтраком, обедом и ужином болтали о разном, а в основном рассказывали анекдоты. Однажды утром наш знакомец, оказавшийся хорошим остроумным парнем, обратился к нам с просьбой:
— Ребята, вы не смогли бы завтра выйти к завтраку хорошо выбритыми и прилично Одетыми?
— А что, намечается какой-нибудь дипломатический прием?
— Ко мне на субботу и воскресенье приедет любимая женщина, и я хотел бы похвастаться перед нею моими знаменитыми знакомыми. В общем, чтобы форма соответствовала содержанию.
— Ну что же, хорошо. Мы согласны. К завтраку джентльмены будут в надлежащей форме.
Утром мы с «дипломатом» тщательно побрились, надели белые рубашки, повязали галстуки и облачились в костюмы. За столом никого не было. Заняли свои места, не обращая внимания на вытаращенные глаза нашей официантки Зиночки, привыкшей видеть нас в расхлестанной спортивной форме. Наш знакомец, Виктор, появился минут через десять, бережно держа изящную даму под руку. Светлана, как представилась она, была красива, в меру кокетлива и немногословна.
— А скажите, — спросила она меня, — вы, случайно, не помните Наташу, с которой познакомились однажды, будучи в Москве? Впрочем, видели вы ее всего один раз в Доме журналиста. Она моя подруга и до сих пор вспоминает о вашей мимолетной встрече.
Ну конечно же я вспомнил. Вспомнил, но ничего не сказал в ответ. Из врожденной, вернее, профессиональной осторожности. А потом Светлана уехала. Кончился отпуск и у Виктора. Прощаясь, он сказал мне:
— Мне твой (мы перешли на «ты») дипломат не понравился. А тебя я приглашаю на свой день рождения через три дня. Ты еще не уедешь в Италию?