Соблазн в жемчугах
Шрифт:
Хоксуэлл вошел в комнату, и она, улыбнувшись, протянула ему руку. Он поцеловал эту руку, и любовь захлестнула его с такой силой, что он еле удержался, чтобы не заключить ее в объятия.
– Ты не собираешься поцеловать меня как следует? Я провела две ночи, мечтая о тебе и твоих поцелуях.
– Конечно.
Обхватив ладонями ее лицо, он поцеловал ее «как следует». Она дотронулась до его руки и сказала:
– Я сейчас быстро оденусь, и мы можем ехать.
Только сейчас он заметил, что она в пеньюаре, а на плечи наброшена
«О чем это я думаю? – усмехнулся он про себя. – Нашел время».
– У меня для тебя сюрприз, Верити. Подарок. Притом такой, за который ты навсегда будешь у меня в долгу.
– Вот как? – Она улыбнулась словно ребенок, обрадовавшийся подарку.
Он смотрел на нее и уже в который раз удивлялся, что это за женщина: она то может быть наивной, а то вдруг страшно опасной. Он подошел к двери и открыл ее.
Худощавый молодой человек со светлыми волосами и неуверенной улыбкой вошел в комнату.
Глаза Верити расширились.
– Майкл!
Она соскочила с подоконника.
Хоксуэлл повернулся и вышел, закрывая за собой дверь и не оборачиваясь.
Он спустился вниз, вышел из дома, прошел мимо своей кареты и направился к карете Каслфорда. Тристану лучше не просыпаться, подумал он. Сейчас никто не должен его видеть. И разговаривать он тоже ни с кем не хочет.
Чтобы не рисковать, он велел кучеру подвинуться и взобрался на козлы рядом. У него было такое ощущение, будто кто-то долго бил его кулаком в живот, пока он не ослаб и ему стало трудно дышать. Он приказал кучеру возвращаться в Лондон.
Кучер натянул вожжи. Хоксуэлл смотрел в одну точку, отчаянно пытаясь не представлять себе картину воссоединения.
– Ты идиот, Хоксуэлл.
Оскорбление донеслось из окошка, отделявшего кучера от внутренней части кареты.
– Да, знаю. Спасибо, что напомнил, Каслфорд. А теперь продолжай спать.
– Я знаю, что ты задумал. Но это безумие. Ведь твои чувства к ней ясны как Божий день.
Хоксуэлл застонал. Он не мог поверить, что будет так страдать.
– Совершенно верно. И это означает, что твой совет бесполезен. Она не одна из твоих шлюх.
– Тем более нет причины быть идиотом.
– Я не в том настроении, чтобы чей-то лишенный телесной оболочки голос оскорблял меня целый час. Наоборот, я чувствую, что мне хочется кое-кого отдубасить. Так что лучше убери свой нос из этого отверстия.
– Отдубасить меня? Черт. Останови карету.
Кучер, разумеется, послушался. Каслфорд вышел и сделал знак кучеру слезть с козел и встать на запятки кареты, а сам взобрался на козлы, взял в руки вожжи и пустил лошадей.
Хоксуэлл сложил на груди руки и не отрываясь смотрел вперед. У Каслфорда хватило благоразумия всю дорогу до Лондона ехать молча.
Верити обняла Майкла как друга, которого давно потеряла. Хоксуэлл был прав. Это действительно
Верити хотела поблагодарить его, но он исчез.
– Пойдем сядем. Я хочу посмотреть на тебя. Где он тебя нашел? – Она потащила Майкла к подоконнику.
– Ты не поверишь! Они держали меня в плавучей тюрьме. Сначала я очутился в подвале в доме лорда Клебери, потом в какой-то повозке, потом еще в одной, в которой было полно осужденных. Мы направлялись на юг. Я все время твердил, как меня зовут, что я не тот, за кого они меня принимают, но эти негодяи были уверены, что никогда не ошибаются.
– Ты был в плавучей тюрьме? Я слышала, это страшное место.
– Еще какое страшное. Вокруг меня постоянно умирали люди. – Улыбка исчезла с его лица, глаза потускнели, и он вдруг стал казаться гораздо старше своих лет.
– Но все же ты выглядишь неплохо, Майкл. Стал худой, а в остальном все такой же.
– Меня отмыли перед тем, как привезти к тебе. Пока другие двое куда-то уезжали, со мной оставался этот герцог Касл. Посмотри на мои волосы. Ты когда-либо видела в Олдбери такую прическу? Меня так причесал его камердинер. Я выгляжу как пижон. Представляю, что обо мне подумают в Олдбери.
Они оба посмеялись над тем, как он одет, – герцог надел на Майкла дорогое модное пальто.
– Ты бы видела его дом, Вери. Это настоящий замок. В таком месте даже дышать боишься, не то что испортить воздух.
Они снова рассмеялись. А потом стали просто смотреть друг на друга. А Верити улыбалась. Неужели совсем недавно она была убеждена, что ее долг – выйти замуж за этого старого друга? Какой абсурд.
– Мы повзрослели, Верити? – сказал он. – У тебя прекрасный муж.
– Да, прекрасный. Самый лучший. И он хороший человек.
– Я бы сказал – очень хороший, раз столько сделал, чтобы найти меня. Ты бы видела этих трех джентльменов, когда они спускались в вонючую тюрьму с таким видом, будто грязь расступится перед ними, стоит им сказать лишь слово. Начальник тюрьмы попытался было возразить, но этот герцог Касл просто положил руку на свою саблю и так посмотрел на него, что тот съежился. Потом герцог громовым голосом произнес мое имя. Я тут же вскочил и подумал, что они пришли, чтобы отправить меня на виселицу.
– Я надеюсь, ты сообщил матери о том, что жив.
– Я написал ей в первую же ночь и отправил письмо мистеру Тревису, чтобы он прочитал его маме.
Верити почувствовала страшное облегчение оттого, что Кэти теперь успокоится.
– А этот граф… твой муж… он знает? – спросил Майкл.
– Он знает о нашем первом поцелуе. Я призналась только в этом, но думаю, что он все еще сомневается, было ли что-то еще.
– Лучше пусть сомневается. Он похож на человека, который может убить, если захочет. Хотя… если он оставил меня с тобой наедине, а ты при этом даже не одета, значит, его это не слишком беспокоит.