Соблазнение Саманты
Шрифт:
Но ради Саманты он все-таки предпринял эту попытку, пусть и безуспешную, поговорить с Майлзом.
Направляясь к своей машине, Брейди позвонил секретарше Эбби и предупредил ее, что сегодня он больше на работу не вернется. Затем оставил голосовую почту для Кейда, попросив связаться с ним после переговоров с юрисконсультами и сообщить о результатах.
Ему требовалось хорошенько проветрить мозги. Какая там работа, когда его так и распирает ярость на обоих Донованов, а мысли крутятся вокруг Саманты! Брейди должен вернуться в «Лани Каймана», заставить Сэм понять его позицию и, если получится, вымолить прощение. Вполне может статься, что Сэм никогда его не простит, но Брейди должен сделать все возможное, чтобы она хотя бы выслушала то, что он хочет сказать, и поняла причину его поступка.
Сев за руль, Брейди захлопнул дверцу и, откинув голову на подголовник, закрыл глаза. Он не мог вспомнить конкретный момент, когда полюбил Саманту. А ведь он действительно ее полюбил, в этом не было никаких сомнений. Ничего подобного Брейди еще не испытывал ни к какой женщине. Ни с одной из них ему никогда не хотелось быть защитником и кормильцем, ни с одной он не думал провести всю оставшуюся жизнь.
Всю оставшуюся жизнь. Сердце Брейди заколотилось в груди — от возбуждения и радости и еще немного от страха.
Как же ему быть, если Саманта не пожелает простить его? Разве он сумеет жить, работать, дышать без Сэм? От безответной любви к ней он запросто может умереть.
Брейди не привык отступаться от задуманного, он никогда не отказывался от борьбы. Поэтому и сейчас решил действовать. Тем более что перед ним стояла чрезвычайно важная и почти невыполнимая задача.
Приняв решение действовать, Брейди открыл глаза и включил зажигание. Вскоре он остановился у своего загородного особняка, выбрался из «линкольна» и окинул здание задумчивым взглядом. Этот дом станет жилищем для Саманты, сюда он привезет ее, чтобы окружить заботой и любовью, чтобы дать ей то счастье, которого она заслуживает. Здесь начнется и его собственная новая жизнь — вместе с любимой женщиной.
Брейди оторвался от созерцания своего дома и открыл входную дверь. План предстоящего объяснения с Сэм уже начал складываться у него в голове.
Глава 15
Благоговейный страх, тоска и безысходное чувство одиночества окутывали Саманту вязкой пеленой всякий раз, когда она оказывалась в доме, где провела свое детство. Девушка покачала головой. Как ей удалось прожить здесь столько лет и не сойти с ума?
Мраморные плитки пола матово блестят, хрустальные люстры торжественно сверкают, посылая разноцветные блики на стены. Кругом безупречная чистота, и каждая вещь, как обычно, стоит строго на своем месте. Никакой нечищеной обуви у входной двери, никаких ключей, небрежно валяющихся на столике в просторном холле. Никаких признаков жизни.
Таким этот дом стал после смерти ее мамы.
Поеживаясь от царившей здесь прохлады, Сэм потерла ладони, чтобы разогнать кровь, расправила плечи и, собравшись с духом, пошла вперед. Ей, конечно, следовало заранее позвонить и предупредить о своем приходе, но она не хотела снова услышать от отца резкие слова, а то и отказ встретиться с ней лично.
Стэнли Донован находился именно там, где и ожидала обнаружить его Саманта, в своем кабинете, в котором предпочитал жить все время, сколько она себя помнила.
Дверь в кабинет была открыта. Сэм остановилась на пороге, глядя на мужчину, являвшегося ее отцом, хотя сама девушка в последние дни ловила себя на мысли, что относится к нему как к незнакомому ей, совершенно чужому человеку.
В кабинете по-прежнему стоял старый дубовый стол. По высоким стенам от пола до потолка тянулись книжные полки, тесно заставленные книгами и солидными фолиантами.
Стэнли Донован сидел за столом, углубившись в изучение бумаг. Здесь, в этом безукоризненно чистом кабинете, он, несомненно, чувствовал себя в своей стихии.
Саманта уже довольно давно не видела отца, ведь даже до ее отъезда в «Лани Каймана» они пересекались крайне редко. И сейчас вместо крепкого, полного сил, деспотичного мужчины, каким он всегда являлся, перед ней был… совсем старик. Его красивая шевелюра, раньше чуть подернутая серебром, теперь стала белой и заметно поредела, руки, которыми он держал папку с бумагами, покрылись мелкими морщинами и старческими пигментными пятнами.
Все еще не замечая Сэм, он устало потер ладонью лысеющий лоб, и она вдруг почувствовала укол острой жалости к нему. Всю свою жизнь он занимался бизнесом, закончив одну выгодную деловую операцию, тут же принимался за следующую — и пропустил самое главное, то, что прошло мимо него. Свою семью.
Саманта осторожно приложила руку к животу, глубоко вздохнула и переступила порог отцовского кабинета:
— Папа!
Вздрогнув, Стэнли уронил папку на содержащийся в безукоризненном порядке стол и поднял голову. Седые брови медленно поползли вверх.
— Саманта? Не ожидал увидеть тебя. Зачем ты сюда явилась?
Она подошла ближе.
— Нам нужно поговорить. Вернее, это мне надо с тобой поговорить, и я очень хочу, даже настаиваю, чтобы ты выслушал меня.
— Звучит весьма высокопарно. — Он откинулся в кресле и сложил морщинистые руки на округлившемся животике. — Что ж, выкладывай. Это каким-то боком касается нашего бизнеса?
Его вопрос вызвал у Сэм тихий смех. Покачав головой, она села напротив него.
— У тебя все на свете крутится вокруг бизнеса, да, папа? — поинтересовалась Сэм, когда перестала смеяться. — Но в принципе ты прав. То, что я хочу сказать, в каком-то смысле действительно касается нашего бизнеса.
— Майлз сообщил мне, что ты разговаривала с ним по поводу своего увольнения по собственному желанию, — произнес отец. — Это так?
— Да, так, но сейчас я хочу поговорить о другом. — Обнаружив, что голос ее слегка дрожит, Сэм заставила себя собраться с силами и сконцентрироваться на том, ради чего пришла. Иначе не стоило и затевать все это. — Мне необходимо узнать, почему ты всегда относился к Майлзу иначе, чем ко мне. Расскажи мне, пожалуйста.
Стэнли нахмурился.
— Я не понимаю, о чем ты сейчас говоришь, — сказал он. — И вообще, Саманта, не могу поверить, как тебе могло прийти в голову задать мне такой детский вопрос.
— Детский? А что, собственно, тебя так удивляет, папа? Тебе и самому прекрасно известно, что к нам двоим ты относился, да и сейчас относишься, по-разному. Со дня смерти мамы ты смотришь на меня как на бездомного котенка или беспризорного ребенка, подобранного кем-то из жалости на улице и навязанного тебе. Ты тяготишься мною и даже не даешь себе труда скрывать это.