Соблазнение строптивой
Шрифт:
Пленники повернулись к Хендриксу, но тот видел только сокровища, усыпавшие неровные стены и куполообразный потолок. Наступил момент, о котором молилась Дженна.
Одним плавным быстрым движением она прочертила рукой широкую дугу. Огонь в фонаре ярко вспыхнул. Ее пальцы распрямились, отпуская проволочную ручку. Фонарь полетел через пещеру и врезался прямо в бочкообразную грудь Хендрикса.
Тот взвыл от боли и страха, когда стеклянная чаша разбилась, разбрызгав по нему пылающий керосин. Револьвер маршала с грохотом упал на пол. Слид, как безумный, прыгал и
Дженна нырнула за револьвером и, когда упала на землю, почувствовала укол острой боли под левой грудью. Предоставив Таттла самому себе, Рембрандт повалил орущего маршала на пол и принялся перекатывать его с боку на бок, гася огонь. Последняя искра потухла, и подземная пещера погрузилась в ужасающую непроницаемую тьму.
Глава двадцать первая
Хрипы и стоны наполнили пространство пещеры. Дженна одной рукой вцепилась в револьвер, а второй пощупала под грудью, чтобы определить источник боли. Хендрикс не мог подстрелить ее перед тем, как уронил револьвер, – грохот выстрела до сих пор бы эхом блуждал по пещере. И все же что-то ударило ее. Под рубашкой пальцы наткнулись на нечто узкое и твердое, что-то вроде толстой проволоки.
Подсвечник! Она забыла о нем.
Двинувшись дальше, пальцы нащупали липкую влагу. Кровь. Острый, как кинжал, шип подсвечника впился в нее при падении. Маленький прокол не казался таким уж опасным. Медленно выдохнув, Дженна втянула новую порцию воздуха и ощутила запах. Едкий запах керосина и горелой ткани наполнил ноздри вместе с вонью жженых волос и плоти.
– Со всеми все в порядке? – спросила она.
В ответ послышался шорох, заскребли чьи-то ноги. Стон.
– Я в порядке, – голос Рембрандта был слабым и сдавленным. – С тобой все хорошо, Юджиния?
– Да. – Она чуть не назвала его папой.
И тут Дженне пришло в голову, что она все еще могла потерять отца в этой передряге, едва успев обрести его. Она и сейчас может его потерять. Им предстояло как-то выбраться из этой отделанной драгоценностями могилы.
– Таттл?
– Если не считать дыру в плече, я в порядке. Что будем делать?
– Думаю, Хендрикс без сознания, – сказал Рембрандт.
– С тобой точно все хорошо? – Дженна снова едва удержалась, чтобы не назвать его папой. «Интересно, – подумала она, – остались ли еще у меня сомнения в том, что он мой отец?»
– Да, да. Нужно связать маршала. Найди свечи в дальнем конце пещеры и зажги хоть одну.
Молодая женщина на четвереньках поползла по холодному каменистому полу, осторожно нащупывая путь, пока рука не уперлась в неровную, с выступающими гранями многочисленных камней стену. Дженна стала двигаться вдоль нее, пока пальцы не нащупали продолговатый деревянный предмет, оказавшийся ручкой кирки. Рядом лежали зубило и маленькая деревянная коробка. Обоняние подсказало, что в коробке находятся сальные свечи и серные спички.
Дженна вынула из-за пазухи подсвечник, нащупала тупой конец свечи и вставила ее в металлическую чашечку. Внимательно ощупав
Таттл стоял спиной к входу в пещеру, прижав руку к раненому плечу. Его лицо было серым. Плотно сжатые губы окружала белая полоска, а на переносице появились две глубокие морщины.
– Вам лучше сесть, – посоветовала Дженна.
Ближе к выходу ее отец сидел, склонившись над неподвижным телом маршала. Дженна пересекла пещеру и опустилась на колени рядом с ним. Лицо Рембрандта побелело так, что стало одного цвета с бородой, и исказилось от боли.
– В чем дело? Ты ранен, да? Старик поднял взгляд.
– Ударился ногой о стену, пытаясь спасти этого презренного… – он кивнул в сторону Хендрикса. – Кажется, у меня перелом.
Дженна передвинулась к ступням Рембрандта.
– Левая.
Она осторожно сняла тяжелый рабочий башмак и шерстяной носок. Дженна услышала, как старик втянул воздух от боли, когда она стала ощупывать ступню в поисках повреждения.
– Я ничего не нашла, но ступня распухла.
– Мне уже лучше, – сказал Рембрандт.
– Только потому, что я сняла башмак. Ты не сможешь становиться на эту ногу.
Дженна осмотрелась, чувствуя себя потерянной и напуганной. Как они выберутся отсюда, если Рембрандт не сможет показывать дорогу? Носилки не из чего было сделать, они никак не могли его нести. Ах, если бы здесь был Бренч! Внезапная потребность оказаться в его объятиях была так сильна, что Дженну отбросило на пятки, к горлу подступил комок, а на глаза навернулись слезы. Она быстро заморгала, чтобы не расплакаться, жалея, что со страхом нельзя справиться так же легко.
– Достань у него из-за пояса револьвер, – сказал ей отец.
От привычного ощущения «старра» в руке стало немного спокойнее. Молодая женщина закрыла глаза и представила темное морщинистое лицо старого друга Чарли, впитывая силу из образа, как раньше делала это в Мидоувуде. Она выпрямилась и снова огляделась.
– Мы подождем, пока ты отдохнешь, а потом будем искать выход отсюда, – сказала она отцу. – Правда, тут не на что удобно облокотиться, стены слишком грубые.
– Тебе придется самой отправиться за помощью, милая. Таттл потерял слишком много крови, у него не хватит сил, а я, как ты сама сказала, не смогу идти. Есть что-нибудь, чем можно связать Хендрикса?
– Нет, ничего такого нет.
Ее начала охватывать паника. Отправиться одной? Через этот адский лабиринт… одной? Она с силой втянула воздух в легкие и медленно выдохнула его.
– Перетащи Хендрикса в штрек, – посоветовал Таттл. – Оставь его у одной стены, а нам помоги добраться до другой. Оставь нам его револьвер, чтобы мы держали его на прицеле, пока не подоспеет помощь. Мы справимся.
Хотелось возразить: «А что, если я заблужусь и не найду выхода наружу?» Но Дженна не могла такого сказать. Ничего не оставалось, кроме как последовать их советам. Она запретила себе думать о долгих, казавшихся милями, ярдах темноты и мышах или крысах, которые могут встретиться по дороге.