Соблазненная подлецом
Шрифт:
— Поскольку Докинс ранен, вы поплывете с остальными сегодня ночью.
— Ну да, так и есть. — Он сплюнул на камень и снова со зловещим шипением стали провел по нему ножом. — Чертов увалень.
— А что, все вы будете захватывать корабль и драться на его борту или кто-то должен будет остаться в гичке?
Она пыталась понять тактику захвата брига, и ей казалось, что все нападающие не станут перебираться на борт, тем самым позволив лодке уплыть.
— Кто-то должен остаться, мисс. Даже если б Докинс не был таким жирдяем, кэп все равно оставил бы его в лодке. Только теперь из него гребец никакой — такой ногой не
— Чья же обязанность охранять лодку?
Это лишало команду уже двух бойцов.
— Моя, мисс. — Он вздохнул. — Я самый тощий и самый верткий. Жаль. Я бы хотел врезать как следует этой сволочи. Хотя смогу подраться на борту французского брига. Мы подойдем к ним, кинем кошки и заглянем в гости.
Он поймал солнечный свет лезвием ножа и жестко усмехнулся, предвкушая этот абордаж.
— Феррис, вы можете меня спрятать в лодке так, чтобы не увидел капитан?
Рот Хорька открылся при ее словах, явив ряд потемневших зубов.
— Я могу остаться в гичке, и тогда вы можете драться, вы же этого хотите, верно? У меня есть пистолет, я могу выстрелить, если кто-то попробует спуститься в лодку.
Хорек задумался, и прозвище стало подходить ему как нельзя более. Эйврил почти видела перед собой хорька, подергивающего заостренным носом. Феррис задумчиво потер щетинистый подбородок — одним из преимуществ обращения с этим хитрым, недобросовестным, опасным человеком было то, что ему нет никакого дела до нарушения приказов, если это выгодно. И видимо, внезапная возможность убивать и быть убитым оказалась сильнее его страха перед последствиями.
— По рукам. Вам нужно надеть что-нибудь черное и теплое и голову прикрыть. — Он покосился на гичку. — Я буду на носу при погрузке, надо будет гичку держать как следует. Капитан будет на корме, у руля. Вот что мы сделаем…
— С вами все будет в порядке.
Люк сказал твердо, будто отдавая приказ. Он наконец вернулся в лачугу. Хорошо, что она еще не переоделась в черную одежду, которую дал ей Феррис.
— Конечно, будет. Я точно знаю, что мне делать.
Эйврил улыбнулась ему с беззаботной уверенностью, но затем придала лицу чуть более серьезное выражение. Не нужно, чтобы он чувствовал ее облегчение из-за принятого решения плыть с ним, это возбудит подозрения. Глупо думать, что ее присутствие убережет Люка. Однако оно даст ему еще одного бойца и еще один пистолет.
Они стояли в лачуге перед очагом, внезапно чувствуя неловкость, будто двое незнакомых людей на светском вечере. «Поцелуй меня», — безмолвно сказала она. Очертания тела не угадывались под темной одеждой, которую он надел. Люк не выказывал никаких признаков желания даже прикоснуться к ее руке на прощание.
— Поцелуете ли вы меня?
Она покраснела, задав этот вопрос, но он посмотрел на нее без всякого энтузиазма.
«Как это скучно. Я думала, мужчины перед лицом опасности склонны целовать женщин».
— Не вижу смысла целовать вас. Уже не нужно обманывать мою команду.
Его серьезный голос впервые звучал с легким акцентом.
«Возможно, он мысленно переводит французскую речь», — подумала Эйврил. Было ли это признаком взволнованности?
— Должна признаться, мне понравилось то, что было между нами, — призналась она. Трудно было удержаться от соблазна прикоснуться к его лицу, провести ладонью по его щеке, покрытой темной щетиной. — Я бы хотела, чтобы вы поцеловали меня снова.
«Я должна просить об этом?» Она начинала злиться на него, хотя и не хотела.
— Я поцелую вас, когда вернусь, — пообещал он и вдруг улыбнулся.
Ее сердце забилось в ответ, переполняемое чувствами, которых она не понимала, хотя больше было страха. За его жизнь или за ее собственную? Или страх перед тем, что случится, когда они покинут этот крошечный остров?
— Прекрасно. — Она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку, уколов губы жесткой щетиной. — Удачи и попутного ветра.
Он кивнул резким, отрывистым движением, и она поняла, что его внимание вновь обратилось к предстоящей миссии.
— До свидания, Эйврил.
И он ушел. Эйврил выждала десять ударов сердца, затем вытащила тяжелую моряцкую фуфайку, которую дал ей Хорек, надела ее и тщательно заправила внутрь воротник и манжеты. Под воротником спрятала свою косу, покрыла голову коричневым платком, который сумел отыскать ее сообщник, и задула лампу.
Она хорошо знала путь, лежащий вверх по склону, и поэтому побежала, стремясь подняться выше, чем мог бы несколько минут назад подняться Люк. Ногу пронзила резкая боль, когда она ударилась пальцем о камень. Сдержав крик, несколько шагов она прыгала на одной ноге, затем упала в заросли дрока, и его толстые колючие ветви яростно охватили ее. Она шипела проклятия сквозь зубы, высвобождаясь, и пока вынимала из рук и ног крошечные иглы, потом побрела дальше, пока не оказалась на вершине холма, с которой увидела всех собравшихся на берегу моряков.
Они грузились в гичку, Феррис был там, где и обещал. Стоя в воде, он удерживал нос лодки. Эйврил в отдалении вошла в воду, чтобы ее не увидели, и подкралась к спине Хорька так, чтобы он был между ней и берегом.
— Лезьте живо, — прошипел он, когда команда направилась к берегу, чтобы забрать оставшееся оружие.
Он подсадил ее, и она упала на дно лодки, ударившись ребрами об одну из скамеек. Стиснув зубы, чтобы не закричать от боли, Эйврил подумала, что к утру ее будет украшать великолепный набор синяков.
— Да держи ты ее, Хорек, ради всего святого! — крикнул кто-то, когда лодку сильно тряхнуло.
Эйврил затаила дыхание и свернулась на носу гички в такой маленький клубок, на какой только была способна.
— Меня уже краб за ногу тяпнул! — крикнул тот же голос. — Кончайте, ребята! Я же себе все свадебные снасти отморожу, пока здесь стою!
Лодка продолжала раскачиваться, пока на ее борт поднималась команда, рассаживаясь. Те, кто не сел на весла, должны были уместиться под ногами гребцов. Феррис тяжело взгромоздился на борт и сел, промокшими ногами упершись в спину Эйврил. Моряки сидели на скамьях затылками к ней, и если она не заговорит или не пошевелится, то сможет чувствовать себя в безопасности.