Соблазненная во тьме
Шрифт:
– Ты помнишь, что случилось той ночью, когда ты пыталась выкрикивать мое имя?
– равнодушно спросил он.
Девушка кивнула сквозь свои рыдания.
Он взял локон ее волос, и стал наматывать его себе на палец, все ближе и ближе подбираясь к ее голове, мягко потягивая ее за него, придавая своим действиям зловещий подтекст.
– Если бы я хотел, чтобы ты кивнула, я бы сам подвигал твоей чертовой головой. Ответь... пожалуйста.
Грудная клетка Котенка сотрясалась от силы ее рыданий,
Калеб расстегнул верхнюю пуговицу своих штанов, которые стащил у доброго доктора.
– О. Нет. Пожалуйста, нет, Хозяин. Пожалуйста, не надо.
– До тех пор, пока то, что ты пытаешься сказать, не будет ответом на вопрос, который я тебе задал, советую тебе не раскрывать своего рта!
Котенок замолчала, крепко сжав свои дрожащие губы.
– Дыши через рот; последнее, что мне нужно - это чтобы ты отключилась без моего разрешения.
Она резко втянула в себя воздух, но ничего не ответила.
– Как я наказал тебя?
Казалось, эти слова подействовали на нее на физическом уровне, заставив ее в панике отпрянуть от его руки, но бежать было некуда. Калеб потянул ее за волосы достаточно сильно, чтобы вернуть ее на прежнюю позицию, но не достаточно сильно, чтобы сделать ей больно.
– Ответь мне.
– Ты... ты... я не могу!
– рыдала она.
– Отвечай на вопрос!
– Ты трахнул меня!
Калеб медленно потянул молнию вниз, оттягивая этот момент ради них обоих.
– Да, я трахнул тебя. Прямо в твою сексуальную, маленькую попку.
Она задохнулась от его слов. От бесконечных рыданий, ее лицо походило на опухшую маску.
– Тебе понравилось?
Она замотала головой, - Нет, Хозяин, нет.
Калеб цыкнул, и прислонил ее голову к своей эрекции, все еще спрятанной под нижним бельем, но обжигающую ее кожу своим горячим напряжением.
– Лгунья. Ты кончила больше раз, чем имела на то право. Я знаю это, потому что чувствовал, как ты пульсируешь и сжимаешься вокруг моего члена, умоляя меня кончить в тебя. Это правда?
Отрицательно качая головой, девушка все же прошептала, - Да, Хозяин.
Воспоминания заполнили память Калеба вереницей эротических вспышек. Он помнил, насколько приятными были ощущения от погружения в нее, и то чувство, когда она толкалась ему навстречу.
Ему не составило бы труда поиметь ее снова, поиметь ее именно так, как он хотел, возводя ее на вершину невыносимого блаженства, пока в ее сознании не сотрется грань между удовольствием и болью. Однако, у него была иная задача.
– Как тебя зовут?
– Котенок!
– выкрикнула она, не задумываясь.
– Кому ты принадлежишь?
– Тебе!
– рыдала она.
– Да. Мне. А теперь, скажи мне, что я могу с тобой сделать?
– Его
– Я не знаю!
– Нет, ты знаешь! Скажи мне.
– Кал...
– Даже не смей! Я не твой любовник. И не твой друг. Кто я?
– Хозяин! Ты мой... я хочу, чтобы это прекратилось. Пожалуйста, прекрати это.
– Ответь на мой вопрос: что я могу с тобой сделать?
– Все, что угодно! Блять, да все, что угодно!
– прокричала она, захлебываясь слезами.
– Да, я могу сделать с тобой все, что угодно. Я могу кинуть тебя на кровать лицом вниз и трахать до тех пор, пока ты не сможешь ни сидеть, ни стоять, и ты будешь не в силах этому воспротивиться. Ты избита, изувечена и практически сломлена. Я мог бы убить тебя. Те байкеры могли бы убить тебя, но ты продолжаешь меня провоцировать!
– Нет! Нет, Хозяин.
– Ты гордая?
– Нет, Хозяин.
– Нет?
– Да! Да, Хозяин, я гордая. Прости меня!
– Сохранение твоей гордости стоит того, чтобы загонять себя в подобную ситуацию?
Убрав руки из ее волос, Калеб наблюдал за тем, как она положила ладони на пол и, опустив голову, зарыдала.
– Нет, Хозяин.
Он достиг своей цели.
– Вот именно, Котенок. Твоя гордость не стоит этого. Она не стоит боли. Она не стоит ни моих, ни чьих-либо еще мучений. И само собой, она не стоит твоей жизни. Будь умной! Борись там, где сможешь победить и принимай поражение там, где победа невозможна. Только так ты выживешь.
Только так тебя не привяжут к гребаной кровати и не утопят в собственной крови.
– Прости меня! Пожалуйста... просто прекрати. Больше не будь таким. Я не могу этого вынести! Я не могу быть с тобой, не зная, в кого ты превратишься в следующую секунду!
– плакала Котенок.
Застегнув брюки, Калеб опустился на одно колено и притянул Котенка в свои объятия. Не выказав ни малейшего сопротивления, она обвила свои руки вокруг его шеи, словно ей отчаянно нужно было его обнять, и продолжила рыдать, уткнувшись в его шею.
– Мне намного больше нравится, когда ты такой, - прошептала она, мягко прижавшись своими губами к его шее, повторяя свои движения вновь и вновь, создавая иллюзию того, что успокаивая этими поцелуями его, она успокаивается сама.
– То, что тебе нравится или не нравится, не имеет значения, Котенок, - ответил он нежно.
Она притихла, но не напряженно… она просто расслабилась.
– Ты должна научиться ожидать чего угодно.
Не проронив больше ни единого слова, Калеб поднял ее на руки и понес в ванную комнату. Им обоим нужно было смыть сегодняшний день, чтобы завтрашний начать с чистого листа.