Соблазни моего мужа

Ваниль Мила

– А-а-а… - протянула я. – А вы… знали Ванду?

Они снова переглянулись.

– Мы о ней слышали, - ответила Ядвига. – Ванда – не простая ведьма, она колдунья. Она делала артефакты.

Неудивительно, что пра-пра хранила эту тайну. Если вообще знала, чем занималась ее мать. Артефакты, значит…

– От Зои ничего не осталось, - сказала я. – Никаких вещей. Только подвеска, которая у нас передается по наследству. Когда мне исполнилось двадцать, мама подарила ее мне.

Я вытащила из-под водолазки цепочку

с серебряным ключиком, чтобы показать Ядвиге и Косте. Ей-богу, эта безделушка не стоит жизни моих родных. Пусть забирают!

– Еще есть кольцо, но оно вроде бы прабабушкино. Вам что нужно?

В какой-то момент мне показалось, что ключик сорвут с шеи. О да, кольцо их не интересовало, только ключ. Кто бы мог подумать!

– Возьмите. – Я сняла цепочку и протянула ключ Ядвиге.

– Н-нет… Оставь, - выдавила она.

Глаза у обоих алчно горели, только что слюна изо рта не капала. Никаких сомнений – им нужен ключ. Тогда почему не берут?

– Ключом может воспользоваться только родственница Ванды, - проскрипел Коста. – У нас есть артефакт, который ты активируешь, когда начнутся Святки.

Ах, вот в чем дело! Ключик хорош только со мной в качестве приложения. Жалко, поторговаться нельзя, эти мерзавцы прекрасно понимают, что я не откажусь из-за родителей.

– Что делает артефакт? – поинтересовалась я. – Зачем он нужен?

– Всему свое время, - отрезал Коста и поднялся. – Ядвига, я буду у себя в кабинете.

Он ушел, не попрощавшись.

– Алена, тебе лучше подняться к себе. – Ядвига тоже не желала исполнять роль гостеприимной хозяйки. – Не ходи по дому, Коста этого не любит. В комнате есть телевизор. Обед тебе принесут.

Замечательно. Я застряла здесь на несколько дней, и из развлечений – телевизор, от которого меня тошнит. Телефона, само собой, нет, интернета – тем более. И ведь не поспоришь…

Оставшись одна, я попыталась вспомнить, какое колдовство связано со Святками. Теперь в эти дни гадают и веселятся, а раньше сидели по домам и даже в окно боялись выглянуть, не благословясь. А все потому, что нечисть бесновалась. Если мне не изменяет память, в это время открывались ворота в наш мир, и они могли беспрепятственно ходить среди людей. Беременные, к слову, вообще дома безвылазно сидели, иначе был риск родить упыря. И нельзя никого посылать к черту или к лешему, пожелание сбывалось дословно.

А моим-то похитителям какой интерес? Что за артефакт? Как они планируют его применить?

Вопросы, вопросы…

Отчаявшись понять, что за колдовство будет твориться, я стала думать об Иване. Как он? Что делает? Лишь бы искать не побежал! Да это маловероятно. Искать ему негде, моего адреса он не знает, родителей не перепугает.

Я лежала и представляла, что Иван рядом. Ощупывала взглядом его лицо, мысленно скользила руками по плечам, проводила пальцами по груди и животу. Как много я отдала бы сейчас

за то, чтобы почувствовать его дыхание, чтобы расслабиться в теплых объятиях. Я грезила…

– …здесь живет? – услышала я голос Ивана.

Распахнула глаза и вместо комнаты увидела незнакомую женщину, средних лет, в вязаной шапочке и дубленке. Она стояла по другую сторону штакетника, позади – крыльцо то ли деревенского дома, то ли дачи. Женщина смотрела прямо на меня и щурилась, как будто от солнца.

– А тебе зачем, мил человек? – спросила она.

Я дернулась, но не смогла не пошевелиться, ни открыть рот.

– Письмо у меня, для Степана, - ответил Иван. – От Гаврилы.

Я сплю? И вижу сон? Иван доставляет по адресу письмо от сьютного…

Стоп! Это не сон! Я смотрю на ведьму, у которой живет знакомый Гаврилы, глазами Ивана!

Глава 19

– Письмо-о-о? – протянула недоверчиво женщина.

И посмотрела на Ивана каким-то особенным взглядом, как будто в водоворот затянула. У него даже в глазах потемнело, на мгновение. А женщина, увидев то, что искала, кивнула и приглашающе распахнула калитку.

Я не слышала мыслей Ивана, не понимала, что он чувствует. Зрение и слух – все, что мне было доступно. Я боялась потерять контакт, потому что не понимала, как его наладила.

– Простите, я не представился, - произнес Иван и назвал свое имя.

А я вспомнила, что Гаврила величал ведьму Катериной.

– Проходи в дом, - сказала она, когда Иван поднялся по ступенькам крыльца. – На кухню. Уж не обессудь, Степану там уютнее.

– Да я, скорее, к вам. А Степану… это вроде как верительная грамота.

– Я так и подумала, Иванушка, - вздохнула Катерина. – Хранители домовых вообще не видят, коли те сами не покажутся. Значит, тебя ведьмочка послала. А на кухне всяко уютнее.

Иван не смотрел по сторонам, но все же я заметила, что дом у ведьмы обычный – без летучих мышей и свисающих с потолка пучков травы. И кот у нее не черный, а кипенно-белый, большой… и постриженный под пуделя. Видно, что пушистый – по кончику хвоста, лапками и голове.

– За что вы его так? – усмехнулся Иван, показывая на кота.

– Да внуки, ироды, жвачку ему в шерсть залепили, - фыркнула Катерина. – Дети в город повезли. Думала, часть выстригут, так они скреативничали, паразиты. Ходит теперь Снежок пуделем. Да ничего, отрастет шерсть-то.

Снежок жалобно мяукнул, жалуясь на судьбу.

На кухне не наблюдалось ни самовара, ни расписных ложек, ни прочих «атрибутов» деревенской жизни. Электрический чайник, современная плита, кофемашина, огромный двухкамерный холодильник, удобная мебель.

– Присаживайся, Иван. – Хозяйка махнула рукой в сторону уютного диванчика. – Степан, покажись. Свои.