Соболья королева

Джейкс Брайан

– О, Дарби не хотел никого обижать. Он уже немолод, поэтому временами становится ворчлив. У некоторых характер с возрастом отнюдь не улучшается.

Хранитель Погребов Гурджи раскатисто засмеялся:

– Хур-хур-хурр! Я так вот прямо и подумал, особливо когда увидел, как вы со списком этим мучаетесь!

Гранви ответил с набитым сыром ртом:

– Угу, а я видел то же самое, если кто-то потревожит твой послеобеденный сон в погребе.

Гурджи согласно кивнул.

– Бурр, ну да, это настоящая правда. Я становлюсь злей варёной жабы, если потревожить, когда я, значится, сплю.

Командор Рорк привлёк внимание Марьорам.

–

Мэм, я думаю повар Сугам хотел бы поговорить с вами, если вы уделите ему минутку.

Аббатиса отставила в сторону напиток и еду.

– Ну разумеется. Я уделю ему столько внимания, сколько потребуется. Подвинься, чтобы он смог сесть возле меня, и позови его, пожалуйста, Командор.

Сугам крайне редко проводил время вне его обожаемой кухни. Повар был огромной толстой водяной крысой, очень скромной, но при этом Сугам был превосходным мастером своего дела. Теребя завязки фартука, он подошёл к столу. Сев возле аббатисы, он приподнял кустистую бровь, что у водяных крыс считается вроде поклона. Голос его был едва слышен.

– Матушка аббатиса, всё ли вам нравится?

Марьорам похлопала его по лапе.

– Сугам, мой дорогой друг, всё возсхитительно. Я не знаю, что бы делало наше аббатство без твоих умений. А теперь, чем я могу помочь тебе?

Повар упорно не поднимал головы. Уставившись в стол, он ответил:

– Эмм, ну... это про конкурс певцов. Завтра он продолжится, мэм?

Марьорам понизила голос:

– Я думаю, что да. Но остальные пока об этом знать не должны. Пусть поволнуются, ожидая моего решения. Глядишь, станут себя лучше вести. Но почему ты об этом спрашиваешь?

Водяная крыса играла с хлебными крошками, складывая из них узоры. Потом Сугам продолжил:

– Ну... ну, видите ли... у меня завтра полно работы, поэтому прийти я не смогу, мэм.

Командор перебил его:

– Возьми выходной, приятель! Пусть твоя команда сделает всю работу. Ты заслуживаешь немного свободного времени.

Повар поднял изумлённый взгляд на выдру.

– Нет, сэр, я никогда не смогу этого сделать, хотя у меня и замечательные помощники. Есть вещи, которые я не доверю делать никому! К тому же, подобные выходки совсем не подобают рэдволльскому повару, не так ли? Вот поэтому я и хотел поговорить с матушкой аббатисой.

Марьорам снова похлопала водяную крысу по лапе.

– Говори, сколько хочешь, Сугам. Не стесняйся, ты среди друзей.

Повар глубоко вздохнул, прежде, чем выпалить:

– Слушайте, я знаю, что никогда не запишусь в этот список - никто и не ожидает, что я смогу это сделать. Но я всё же сочиняю песни, представьте себе. Да, изобретаю у себя в голове, пока работаю. И вот вчера я придумал новую песню, с тех пор так её и напеваю. Вот и хочу исполнить её на конкурсе.

Летописец Гранви долил себе мятного чая.

– Разумеется. Любой может исполнить песню. Но как ты собираешься петь, если не сможешь прийти?

Сугам отодвинул хлебные крошки.

– Я бы хотел спеть здесь и сейчас, если вы не возражаете.

Гранви достал свои тоненькие очки и яростно их протёр (знак того, что он очень взволнован). Потом он несколько раз тряхнул головой.

– Как это "здесь и сейчас"? Прямо во время обеда? Великие Сезоны, я и не знаю, что правила говорят об этом. Надо проверить!

Аббатиса величественным жестом прервала его:

– Ох, да забудьте о правилах. Властью, данной мне, я их отменяю. Повар Сугам, тебе разрешено исполнить песню здесь, если ты того желаешь. Командор Рорк, будь, добр, объяви песню!

Командор выдр постучал по столу.

– Эгей, рэдволльцы! Внимание! Наш добрый повар Сугам хочет исполнить вам песню, которую он хотел бы представить на наш конкурс! Прошу!

Взобравшись на стол и отодвинув лепёшки и пирожки, Сугам поклонился.

– Ты готов, Дралл? Только не слишком высоко, ладно?

Один из кухонных помощников, маленький ёжик, начал наигрывать на ежескрипке. Это струнный инструмент, который ежи держат вверх тормашками и играют на нём с помощью головных иголок, двигая ими взад и вперёд.

После небольшого вступления повар начал петь. У него был приятный баритон.

Послушайте меня, друзья, Не воин вовсе я. Не пущена стрела моя, Меча нет и копья. Я никого не убивал. А почему, дружок? Я просто повар. Ну-ка, съешь Мой яблочный пирог! Воители пусть отдохнут От битв и от ран. На кухню вдруг они зайдут. "Ну что предложишь нам?" Ещё врагов, и битв ещё? Нет-нет, войне конец! И мне медали отдадут За суп и огурец! Так посмотрите на меня Внимательней, друзья. Ни разу не носил копья, Да и не дрался я. Не поле битвы у меня, Здесь кухонька моя. Я не кричал военный клич, Обычный повар я. Готов мой яблочный пирог, Отведайте, друзья!

Своеобразные "частушки" повара были приняты на "ура". Рэдволльцы скандировали, стучали по столам. Некоторые кроты (которые, как известно, могут быть очень эмоциональными даже в пустяковых случаях) открыто рыдали, спрятавшись в огромных носовых платках.

– Бу-ху-хурр, как же я обожаю песни про простых зверюшек! Спойте ещё раз, добрый сэрр!

Аббатиса Марьорам обратилась к присутствующим:

– Это была замечательная баллада, и исполнена она была очень хорошо, так что не нужды слушать её повторно. К тому же, по моему разумению, Сугам заслужил тройные аплодисменты за чудесные блюда, которые он готовит изо дня в день. Сугам, прими наши поклоны!

Очередная волна диких криков и аплодисментов накрыла зал, но повар их уже не слышал. Будучи крайне скромным зверем, добрая водяная крыса скрылась в своей любимой кухне.

В деревьях, неподалёку от аббатского газона возле южной стены лежали хищники. Они прислушивались к далёкому шуму. Хорьчиха по имени Рэдди пихнула локтем своего приятеля, завистливо оглядывающего Рэдволл.

– Что б я только не отдала, чтобы жить здесь! Маленький пруд, сад, полный фруктов и лесные простофили, которые будут готовить всю эту вкуснятину!