Собор без крестов - 2

Шитов Владимир Кузьмич

— Интересно узнать, как он среагировал на твои слова?

— Сказал, что если мои кореша такие же пердуны, как я, то он нас всех в гробу видал в белых тапочках.

— Однако же он нахал. И ты ему за такое разглаголь­ствование даже в ухо не врезал?

— Пытался пощекотать его брюхо пером, но пока до­ставал его из кармана, он врезал мне своей клешней по мусалу, отобрал пику и поджопником выкинул из бара на двор.

— Лихо он с тобой управился, — заметил Лесник.

— Как повар с картошкой, — согласился с ним Валет.

—

Так что, ваше кино кончилось поджопником?

— Не знаем, что делать. Мы все свои силы исчерпали.

Сергей собрался смазывать лыжи и драпать на Запад. На Мальте у него шикарная фазенда и бабки приличные на счете. Но мне его не хочется туда отпускать. Как-никак, а он мне сын, к тому же единственный.

— Ты его не держи около себя, пускай бежит туда, куда надумал.

— Почему?

— Если бы он не нанял киллера для убийства бригади­ра, то я мог бы встретиться с Лукой, сказать в защиту твоего Сергея пару ласковых слов и решил бы миром вашу беду. Но твой сынок замочил вора, а поэтому я не могу теперь быть его защитником.

— Я предполагал, что ты именно так решишь. Конеч­но, это для меня Сергей — сын, а для тебя он — фраер, ко­торый посмел поднять руку на вора.

— Ты меня правильно понял, освободив от неприят­ного объяснения. То, что Сергей организовал убийство вора, ты мне не говорил и я об этом ничего не знаю. Я не хочу быть втянутым в эти дрязги.

— Само собой разумеется, — заверил его Валет.

— Оказывается, твой сынок шустрый, как веник, — иносказательно похвалил Сергея Лесник.

— Порой даже слишком шустрый, — поделился Валет своей бедой с другом.

— Сколько ему сейчас?

— Тридцать два.

— Не женат?

— Сейчас нет.

— Что, успел развестись?

— Успел! Да, может и к лучшему. Бесплодная баба по­палась и непутевая.

— По годам тебе уже давно пора дедом быть.

— Да он, как петух, топчет всех подряд баб и ни на од­ной, засранец, не остановится. Одна малолетка от него умудрилась сына родить.

— Он его признает своим?

— Признает! Там все железно! Купил ей квартиру, ба­бок подкинул, няньку нанял, в общем — содержит.

— Так заставь его жениться на этой пацанке.

— Я уже вышел из того возраста, когда мог его застав­лять, теперь приходится действовать только методом убеж­дения.

— Убеди его, что второго выстрела, да еще, чтобы опять с сыном, у него может и не получиться. Тогда и дедом тебе не бывать.

— Да девка-то без специальности из бедной семьи, — недовольно пожаловался Валет.

— Ишь ты до чего договорился! А мы с тобой в люди вышли из богатых семей, что ли?

— В годы нашей юности все были бедными, и завидо­вать практически было некому.

— С вашим капиталом твоя невестка и внук вас не ра­зорят и не объедят.

— Что меня уговаривать! Я с тобой полностью согла­сен. Ты попробуй эту истину Сергею в башку вдолбить.

— Кто его отец? Ты ил и я? Я бы на твоем месте за мало­летку с ребенком, от которых он отказывается, по харе ему надавал, чтобы знал, что нельзя по-скотски с ними посту­пать.

— В горячке хотел прибить, потом злобы поубавилось, а сейчас как-то уже отпало желание с ним связываться.

— Ну и дитятко у тебя, не даст спокойно умереть.

— И не говори, — согласился с Лесником Валет.

Возникшая в разговоре пауза затянулась, каждый ду­мал о своем.

«Меня Беспредел мессером в живот двинул, и я его по­жалел и простил, так как дал обет покаяния. Сейчас засту­паться за Валета, ставить на место Луку, значит придется вступать с ним в войну, опять совершать новый грех. Как друг Валета я обязан за него заступиться, но он меня не про­сит, а по собственной инициативе переступать через запрет, который сам же себе и установил, тоже как-то не хочется. Мне батюшка тогда в соборе не только отпустил грехи, но и наставил прощать обиды ближнему. Ничего страшного с Валетом не случилось. Пока воздержусь от разборки с Лу­кой, но на всякий случай, для успокоения своей души спро­шу Валета, не нуждается ли он в моей защите», — опреде­лился Лесник.

— Тезка, а не проучить ли мне зарвавшегося Луку?

Валет слишком хорошо знал Лесника, его связи, воз­можности, и понимал, какой смысл тот вкладывает в слово «проучить» и какие последствия могли наступить после та­кого «обучения». Он не был от природы агрессивным и не желал вынуждать друга совершать новый грех из-за себя, а поэтому, здраво рассудив, ответил:

— Пускай Луку бог накажет за его подлость. Нечего нам брать его душу на себя.

— Ты, я вижу, тоже в сторону нашей веры повернулся, — довольный его ответом, заметил Лесник.

— Жизнь-то к финишу идет, а поэтому не хочется лиш­ний раз грешить. Был бы он хоть путевый человек, а то са­мый настоящий шакал. Пускай живет своей шакальей жизнью. Не мы, так кто-то другой найдет на него управу. Давай вернемся в дом, а то вдруг кто спохватится, начнут нас искать, беспокоиться, — предложил Валет Леснику, понимая, что тема разговора полностью исчерпана.

Пройдя по аллее метров пятьдесят, не в силах больше молчать, Валет пошутил:

— Твоя Альбина хоть сейчас перестала тебя к бабам рев­новать?

— Ты как и прежде без хохм не можешь, — оценив юмор товарища и обняв его за плечи, заметил Лесник.

Пройдя вместе через тюремные муки и жизненные не­взгоды, они так давно и хорошо знали друг друга, что сей­час без лишних слов на рысаках времени мысленно проно­сились по дорогам своей судьбы, мало находя там прият­ных для себя дней и недель.

— Надо будет сегодня поговорить с твоим сыном на­счет его компании и жизненных планов. Хотелось бы, чтоб разговор у нас с ним получился толковым, — прерывая мол­чание, доброжелательно предложил Лесник свои услуги.