Собор Любви

Хохлов Вячеслав

Суздаль, XXI век

Слово о любви

Он разных писем прочитал немало,Но в этом были: нерв, струна и нить.Она писала: «Милый, я не знала,Что в этой жизни можно так любить…»И он – поэт, художник – белой птицей,Подставив грудь ветрам, помчался к ней,Единственной, актрисе и певице,Скользящей среди призрачных огней.Они в малине звона колоколенНа корабле из музыки и словУплыли по цветам в бескрайнем полеПод звёздами соборных куполов…А он потом в купе и в ресторанеПод звон посуды, перестук колёс,Все повторял о не зажившей ране,Которую судьбе своей нанёс.И, боль в груди переживая снова,Шептал: «Найду приют себе в глуши.Я полюбил божественное слово,Написанное отблеском души…Весь

век мой озарён одной минутой.Жизнь – это сон, любовь же – сон во сне.Но мне вчера привиделось к чему-то,Что я – всё тот, и будто снова – с ней…»Священный дар, великое искусство —Нести огонь свечи через года,Достигнув высоты такого чувства,Что не забыть ни с кем и никогда.

Фрегаты Оригамии

Журавликом, лебедем,Лодкой – не важно мне,Пускаю я плыть к тебеПисьма бумажные.Слова в них – о чувствах,Со старыми ятями;Ещё по-французски,С шальными объятьями;Есть клинопись, как быС дощечек бамбуковых;На всех языках,Экзотичными буквами:Арабскими, словно орнамент,Изящными,Китайскими,В живопись переходящими…На Севере, в тропиках,Снежные лилииНесут нежность строк моейЛёгкой флотилии.Я мачты им делалИз свитков в три яруса;Брал облако белоеС неба для паруса;Стихами и в прозе,Взяв ноты в союзники,Я азбукой МорзеОткрыл душу музыки.Встречай же корабликиС древними рунами,Где чайки играютЗвенящими струнами!Увидишь регатуТы над берегами, и —Спаси часть фрегатовМоей Оригамии.Все оригинальны,Не делаю копий я…Жаль, что в океанеУтонет Утопия.

Поэт и Анна

Анне Дмитриевне Изрядновой, моей бабушке

Про сестру мне бабушкаРассказала это:«Собиралась АннушкаЗамуж за поэта,Молодого, нищего,Земляка с Рязани,С синими глазищами,Что навек связали.Как быть осторожнее,Если в одночасьеЛишь в своём СерёженькеРазглядела счастье?У сестры душа поёт,Свадьба близко, вроде,Только вот отец её,А мой дядя – против…»Дядя моей бабушки,Сам Роман Изряднов,Брал слова, что камушки,И кидал их: «Зря, мол…Нам поэт разрушит лад,Он ведь – одиночка…»Аннушка не слушала —Родила сыночка.Записав Георгием,Дома звали Юрой.Вместе люди гордыеС тонкою натурой.Стал период тот лихойИм всего дороже —Лучших семьдесят стиховНаписал Серёжа.По издательствам вездеИх носил без толка.Затерялся он в Москве —Что в стогу иголка.«Но пишу я хорошо!Мне б открыться миру…»Как-то вечером пришёлХмурый на квартиру:«Не печатают стиховНи к какому сроку.Город будто бы глухой…Я поеду к Блоку!..»Блок же был, что полубог,В северной столице,Так в поэзии высок —И не подступиться.Аннушка могла сказать:«От дитя куда ты?»Но блестят в его глазахРоковые даты.И она, скрывая дрожь,Из угла – всё лики,Говорит: «Езжай, Серёж,Ты – поэт великий…»Он в ответ: «Давай со мной!..»Взгляд – Ока и Волга.«…Или – жди меня домой…Я вернусь, недолго…»И уехал. Там, где Блок,Клюев да богема,Закрутился… И не смог…То другая тема.

Последний романтик

Проснулся он навстречу песне новойИ жизни суть увидел изнутри,Пока смотрел, как лист дрожит кленовый,Клюют в снегу рябину снегири.Рисунки эти на стекле он вытерИ улыбнулся важности того,Что привело его в холодный ПитерВ доверчивости сердца своего.Взял телефон, молился каждой цифре,Один, один… У всех – свои дела.Она давно уже была на Кипре.Или в Москве. Но трубку не взяла.Читал стихи псалмов, плясали строфы,Ять виделся, как твёрдый, мягкий знак,И плавали в глазах МариенгофыДа Эрлихи, которых он не знал…Таинственный ли чёрный посетительВ душе навек оставил чёткий след,Но воссияла белая обитель,Когда стемнело и включили свет.Окно от жара внутреннего взмокло,И снова, проступив между портьер,Вся жизнь цвела рисунками на стёклахВ гостинице с названьем «Англетер».

Песня срезанного камыша

В. В. Маяковскому и С. А. Есенину

1.

Мы сидели в кафе Петербурга.Кокаиновый дым сигариллМузыкальные руки хирургаИ ваш профиль слегка серебрил,Жёсткий ёжик волос, о которыйУкололась газетная шваль…И звала ваша кровь через поры,Как улыбка зовёт сквозь вуаль.Но когда на ступенях шантанаМахаоном явилась она,Вы ушли с головой в глубь стаканаИ достигли хрустального дна;И на сцену, пусть зал – хам на хаме,Вы взошли, не теряющий стать,Со своими больными стихамиИ потребностью сердца – читать…Вы хрипели в конце… И в начале…Все размеры и ритмы круша…Только в душах притихших звучалиПесни срезанного камыша…

2.

Через час, когда ваша ЛаураПодошла попросить прикурить,Вы сквозь зубы ответили хмуро,Осуждая излишнюю прыть,Как большой стригунок-жеребёнок,Даже спичка сломалась в руке…Но влетел златокудрый ребёнок —Настоящий Амур в пиджаке.Из-за ткани ль дурацкого фракаВы ругались, крича: «Матерьял!..»?Ещё миг бы – и вспыхнула драка,Только он интерес потерял,Отскочил – отутюжен, надушен,Сел к той девушке, свистнув мотив,Пару строк своих спел в её ушиИ умчался, с собой прихватив……С женским полом выходит коряво —Всё поэзия да круговерть…Даже тот, златоусто-кудрявый,Пусть на время – увёл у вас… Смерть.

Светлый Чёрный человек

Я не буду дела лопатить,Не нужна мне бумажная пыль.Не нуждается в адвокатеПро Есенина славная быль!Не хочу корпеть над строкою,Разжигающей снова злость —Сверху сброшена властной рукоюМемуарная жёлтая кость.Что осталось нам в настоящем,Это знает любой архивист.Бледный куст, на могиле стоящий,За листом роняющий лист,Мелкий, скомканный, как записка,Кровью тронутый в осень, ноЕсли знаешь законы сыска,Отдели от плевел зерно.Он же мог отделять, Есенин…Милый клён… Что рукой дрожишь?..Хватит зёрна сомнений сеять,Их подпортила времени мышь,Всё живущая в нашем подполье,Всё жующая наши хлеба.Только в душах у нас – раздолье,Людям кажется – похвальба…«Вот сейчас я закрою темуО деревне и о коне!Если уж по плечу проблема,То кому же, если не мне…»

1.

Зря скандалил. Кто не скандалил?Много пил. Не со всеми пил.«Это Сталин». «При чём тут Сталин?»Цепь следов. Глубина – могил.Попадёшь – и не вынешь ногу.Чернозём – вороной металл.Шаг – могила. И всю дорогуКто-то в чёрном следы заметал.Заметёт, а кого – зароет.«Слеп народ…» Но душою – зряч.Как светильник, вставал с зарёюГоловы золотистый мяч.

2.

А походка – легка походкаПо бульварам да по лугам…«Это водка». «Да что там водка!Это просто кабацкий гам».Нелегко оставаться резвым,Слава давит тебя, пьянит…Но за рукопись – только трезвым,Чтобы чувства зажать в гранит,Чтоб тащить, свистя бесшабашно,Надрываясь, поэмы воз,А потом – хоть под нож, не страшно,Выпил водки – готов наркоз!..

3.

У поэтов простая служба:Душу выплеснул – и в запой.«Это дружба». Какая дружба?Ты попробуй, дружок, запой!Чтобы сердце в груди щемилоИ бросало потом в озноб,Чтобы слов золотая силаПробивала чугунный лоб.И на славу ничью не зарясь,Распахни другу душу, чтобНе созрела в потёмках зависть,Ибо «зависть» – синоним – «гроб».

4.