Собор Любви

Хохлов Вячеслав

Эту долю оставим слабым,А у нас не такая кровь.Говорят, мол, сгубили бабы?..Если шире сказать – любовь…Сколько ран, сколько мук напрасноНа ладонях седых листов!..Ради женщин, любимых страстно,Был сто раз умереть готов.Снова грудь холодит обломком.Гладиатор, артист, под свист,Как арену, в кармане комкалИстекающий кровью лист.

5.

…В ту больную, пустую осень,Почему, сказать не берусь,Друг последний не вынес, бросил,Разлюбила старуха-Русь.Так волна разрушает стеныИ ломает киль корабля:Водка, Сталин, друзья, измены,Русь, Америка… Вся Земля!..…В море бурном не больно плаватьБесхребетному кораблю.Храм берёзовый… Златоглавый…Я люблю тебя… Я – люблю!

Незримый свет

«… Видимым же всем

и невидимым».

Символ Веры

Слушая, как в небольшом городкеЗвякнет

порой то синичка, то льдинка,В домике рядом со спуском к рекеЖил, как во сне, человек-невидимка.Занят всегда, занимался, чем мог:Верный партнёр был по танцам девчонок,В шашки играл с тем, кто был одинок;Если болели и плакал ребёнок,То помогал, развлекал, утешал;Был собеседником для престарелых;В секцию бокса с собой приглашал,Тренировал поначалу несмелых.Всё это днём, а спускался закат —Еле бредёт он на отдых устало,Чтобы чуть свет возвратиться назад,Людям-то нужен во что б то ни стало.Знаю, что, если зайти к нему в дом,Запросто, вне обострений весенних,Он бы охотно поведал о том,Что говорил с ним в беседах Есенин,Или ответил бы всем на вопрос:Как вам даётся профессия эта?В видимый мир он бы много привнёс.Но потерялся в преддверии лета.Я за него беспокоюсь всерьёз.Страх, говорят мне, полушки не стоит.Что, мол, тебе до невидимых слёз…Он – человек, а не место пустое!Верю – вернётся… А вдруг занемог?Ночь – это очень тяжёлое дело…Дважды невидим – вдвойне одинок.Вдруг в темноте он не чувствует тела?Рядом с Окой… Или, может, Невой…В домике, где нет семейного снимка.Есть, ведь, наверно, любовь у него?..И ничего, что она – невидимка…

Матрица. Неоджокер

Сегодня в Матрице, должно быть, сбой!Наверно, первый раз – подобье шанса.Сегодня посмеюсь я над тобой,Не всё ж – тебе над нами потешаться!Судьбу свою стандартную, как и —У вас, и у неё, и тех, кто дальше, —Сломаю, может быть, в конце строки:Меня давно тошнит от вязкой фальши.Пусть клоун я, арена – Третий Рим,Верчусь, как в Колизее, сыпься, пудра!Да только вы глазеете на грим,Который я накладываю утром!Я не такой! И докажу строкой:О цифры разобьюсь волною пенной!Вот только грим тот не стереть рукой,Он в кожу врос, вгрызаясь постепенно.Опилками, песком я тру, водой,Своей кричаще-светофорной робой,А мне с трибун какой-то молодойОстряк визжит: «Напильником попробуй!»И я во зле готов хоть наждаком,Содрать бы кожу, скальп, как у индейца.…Помог бензин: где губкой, где глотком,Вот только страшно в зеркало вглядеться.Стою, вкусив обиду, не жуя,Под градусом, прикрыт обрывком платья.А миру – был без грима нужен я!О Матрица, крепки твои объятья!..

Такое счастье

Размер имеет значение.

Я не бросаю сломанные вещи,Усердно чищу, клею их, чиню.В коллекции моей такое блещет!…Завёрнутые, помню, в простыню,Вдруг отыскал на чердаке запчасти.Три дня, забыв про пищу и постель,Их собирал, и получилось… Счастье!Почти вполне рабочая модель!Там не хватало только балансира,Я выточил его из хрусталя —И радостью наполнилась квартира:Цветением, жужжанием шмеля,Забытым ощущением из детства,Когда ещё и не о чем жалеть,А жизнь пока не цель, а только средство,И в голове звенит оркестров медь!..Я вынес людям трепетное чудо,Но некто, драпирован в чёрный шёлк,Меня спросил с пристрастием: «Откуда?»А я спроста ответил, что нашёл…Ко мне пришли под утро, описалиИмущество, сказали – светит срок,И я сейчас за реками, лесами,Но от меня вам, лично, пара строк:Когда у вас получится, случайно,Чем кончится, кто знает наперёд?..Теперь модель моя – с пакетик чайный!Я подарю – никто не отберёт.

Винчестер

К нам во двор мужичок зачастил,Лет за сорок, потрёпанный сокол,Он выдерживал смешанный стиль:Спирт, вино, очиститель для стёкол.Мир – единство из двух половин.Алкоголик был скромен и честен,И его «Очистителем вин»Мы прозвали. Короче – «Винчестер».Я не то, чтобы с пивом дружил,Но в компании мне интересноСпорить до напряжения жилОбо всём, о земном и небесном…Бывший дьяк нам сказал: «Космос – бред…Небо – твёрдое, в звёздочках-дырах.Через них к нам Божественный светЛьётся, как сквозь нарезку из сыра».Все заржали. Винчестер молчал,Словно мира нездешнего житель.Вдруг изрёк: «Полбутылки, сейчас —Докажу: прав священнослужитель…»Кто-то деньги достал. Он тогдаПродолжал: «В небе – солнце на солнце,На звезде там сияет звезда,И, куда ни взгляни, взор упрётся.Почему же так ночью темно?Где меж нами сплошной свет утерян?Объяснение только одно —Поглощение тёмных материй.В новой физике, знаете ведь,Чёрных дыр миллиарды над вами.Супертвёрдых. Пусть годы лететь,Всё ж ударитесь в них головами.Ну, а звёзды – из газа шары…Раскалённые. Плотность – ничтожна.Если сравнивать с массой дыры,Пустотой их назвать просто можно.Как из атомов мы состоим,Так из тёмной материи – своды…»И вздохнул бывший зэк: «Вот же, блин!..Никогда нам не видеть свободы…Не хотелось бы так умереть,Чтоб сказали: весь век хулиганил.Я мечтаю небесную твердьОщутить под своими ногами…»А Винчестер: «Мечты не пусты:Здесь, под нами, – небесное тело!..Посмотрите, вон там, у звезды,Что-то яркое вдруг пролетело!..Рты закройте!.. И так в высотеСлишком много горячих отверстий.Кто-то светит – мы не в пустоте!..И за это, ребята, – по двести!..»

Скульптурный композитор

Вы слышали

о «поющих камнях»?

Я – скульптурный композитор.Я-то знаю, мне видней.Свой рабочий толстый свитерНе снимаю много дней.Он давно измазан глиной,Только я его люблю…Днем коротким, ночью длинной —Я Бетховена леплю.За портрет его скульптурный,Весом ровно семь пудов,Я не только счастьем бурным —Жизнью жертвовать готов.Пусть являюсь редко мируИ с похмелья я угрюм,Пусть друзья мою квартируНазывают «мрачный трюм»,Пусть порой я занимаюУ знакомых по рублю,Но клянусь закончить к маю:Я Бетховена леплю!Мне мешают неудачи,Я устал от неудач…А соседи пусть судачат,Что давно мне нужен врач,Пусть заходит участковыйПо пятнадцать раз на дню.Говорю ему: «Попробуй!..Это, брат, тебе не «ню»!Подойди-ка к исполину,Брось про «легкий труд» вранье,Замуровывая в глинуВдохновение свое,Пот и кровь, талант, наследство,Что досталось бобылю,Юность, отрочество, детство,Я Бетховена леплю…»Прядь откинута сурово,Заострён и тёмен лик.На столе моем дубовомОн – и страшен, и велик…Верю я, того не скрою,Прилетят когда грачи —Глину я чуть-чуть настроюИ скажу ей: «Зазвучи!»И волна любого звука —Лишь коснется о портрет —Возвратит (держись, наука)Фугу или менуэт.И друзей, и женщин дажеЭто чудо поразит…И никто уже не скажет:«Ты лентяй и паразит…»Третий год я без режима…Мало ем, почти не сплю,Потому что одержимоЯ Бетховена леплю.

Медаль

Медаль была похожа на монету,И школьник положил её в пенал,Чтоб рассмотреть потом монету эту:Какой на обороте номинал,Что ценного от тех времён осталось,Где чёрный ствол, враньё и вороньё?Пусть стоимость награды нынче – малость,И жизнь себе не купишь на неё,На оборотной стороне медали —Такие дали и такие сны…Насквозь продрогший человек из стали…Как на обратной стороне Луны…

9 Мая. Солнечные часы

В соседнем подъездеДва мальчика жили когда-то.Война ходит близко.Дверей не закрыть на засов.Мне тень обелискаВ том месте,Где пали солдаты, —Дрожащая стрелка подаренных ими часов.Мы тоже, ребята,Великого горя подранки.А шрамы на душах горятС каждым годом сильней.Изрезана, опалена,Память мчится под танкиЖелезного времени наЦиферблатах полей.Я хмель драгоценных секундБоя с болью глотаю,Почувствовав сердцем гранитныхШтыков остриё.Над Родиной Солнце, по сути, —Звезда Золотая…И все мы, живые, хранимыЛучами её.

Железный цветок

Т-34

Своим

Мне сегодня идти наугад.Мне опять – через минное поле.Я – железный советский солдат,Говорят, я не чувствую боли:Нервы и сухожилия – трос,Кровь горючая, прочная рама;Механизм-автомат в меня врос,Мы с ним, как близнецы из Сиама;Мускул – бронза, лицо – будто медь,Профиль – можно чеканить медали.Сотню раз был готов умереть,Да товарищи просто не дали:Заслонят меня плотью живой,Медсестра зарыдает, девчонка,Старшина скажет ей: «Это – свой…»,Из-за пазухи вынув котёнка.Этим людям я рад быть своим,Гордо вылитым в русском металле.Я, по сути, ведь памятник им —Из разорванной танковой стали…Зная, как нам нужна тишина,Я найду ту последнюю мину,На которой взорвётся война,Пусть и сам на граните застыну.А когда все уйдут на восток,Победителям – вольная воля,Старшина мне железный цветокПринесёт с того минного поля.

Прости

В священное как не поверить —Стеною вставала земляИ страшные чёрные звериНазад отползали, скуля…Ревут озверевшие танки,Терзая в снегу чернозём.Мы их вместе с другом, подранки,Гранатами встретить ползём.Рвём в клочья сырую одежду.Рука холодней, чем металл.Жизнь к смерти прижалась, мы – между.Вот друг впереди чуть привстал.Его воронёные пальцыРазжаться в броске не смогли,И он записался в скитальцыОбратной, глубинной земли.Прости, брат!.. Использую зубы,Чтоб «Тиграм» досталось огня…Двух бездн раскалённые трубыНе целятся в вас сквозь меня.