Собор Святой Марии
Шрифт:
Перед Арнау стояла простая девушка с кудрявыми волосами и добрым лицом.
— Ей пятнадцать лет, — услышал он голос Бартоломе. Все четверо с интересом разглядывали ее, и она, взявшись за подол, в смущении опустила глаза, — Мария! — снова позвал ее отец.
Покраснев от стеснения и нервно теребя подол юбки, девушка посмотрела на Арнау.
На этот раз юноша отвел взгляд, и Бартоломе, наблюдавший за ними, заволновался. Мария вздохнула, в ее глазах блеснули слезы. Арнау снова повернулся к ней. Неужели она заплакала? Он не хотел ее обидеть.
— Согласен, — ответил
Жоан поднял стакан, за ним быстро подняли стаканы Бартоломе и кюре. Арнау тоже взял свой.
— Ты не представляешь, как я счастлив, — сказал ему Жоан.
— За молодых! — воскликнул Бартоломе.
Сто шестьдесят дней в году! По предписанию Церкви христиане должны были воздерживаться от скоромного сто шестьдесят дней в году, и в каждый из этих дней Аледис, как и все женщины Барселоны, ходила на берег, чтобы купить рыбы в одной из рыбных лавок графского города — в старой или новой, — находившихся неподалеку от церкви Святой Марии.
Где ты, Арнау? Как только Аледис видела какой-нибудь корабль, она смотрела в сторону берега, куда лодочники привозили товар. Где ты, Арнау? Однажды она его встретила: напряженные мышцы, казалось, готовы были разорвать кожу. Боже! Аледис вся затрепетала и стала считать часы до наступления темноты, когда ее муж уснет и она беспрепятственно спустится в мастерскую, чтобы побыть со своим воспоминанием, пока оно еще свежее и не стерлось из памяти. Из-за поста Аледис выучила распорядок работы бастайшей: если им не нужно было разгружать корабли, они носили камни к церкви Святой Марии, и после первой ходки их цепочка нарушалась, так что каждый совершал следующую ходку сам, не ожидая остальных.
В то утро Арнау уже отправился за вторым камнем. Один. С голым торсом! Было лето, он шел, размахивая капсаной,зажатой в руке. Аледис видела, как он проходил перед рыбной лавкой. Солнце отражалось в капельках пота, которыми было покрыто все его тело; он приветливо улыбался каждому, кто проходил мимо него. Аледис вышла из очереди. Арнау! Крик застрял в горле, превратившись в немой стон. Арнау! Женщины из очереди стали смотреть на нее. Старушка, стоявшая за Аледис, указала на место, образовавшееся между ней и другой женщиной, и она подала знак, чтобы та проходила вперед. Как отвлечь внимание всех этих любопытных? Аледис притворилась, что ее тошнит.
Одна женщина пошла оказать ей помощь, но она оттолкнула ее. Увидев, что все заулыбались, Аледис снова сделала вид, будто у нее приступ тошноты, и бегом направилась к берегу. Беременные женщины стали жестами объяснять что-то друг другу.
Арнау шел на Монжуик, в сторону королевской каменоломни. Как его догнать? Аледис побежала по Морской улице до площади Блат, а там повернула налево, намереваясь пройти вдоль стены, построенной в эпоху римлян, и затем ко дворцу викария. А оттуда — прямо до улицы Бокериа и одноименного портала. Она должна была догнать его. Люди смотрели на нее, провожая взглядом.
Может, кто-то ее узнал? Какая разница! Арнау шел один. Девушка пробежала квартал Бокериа и бросилась по дороге, ведущей на Монжуик.
— Арнау! — громко крикнула она, не опасаясь, что ее услышат.
Арнау остановился на середине подъема к каменоломне и повернулся к бегущей к нему женщине.
— Аледис! Что ты здесь делаешь?
Аледис остановилась, тяжело дыша. Что сказать ему?
— Что-нибудь случилось, Аледис?
Как объяснить ему причину, которая толкнула ее встретиться с ним?
Она согнулась в поясе, хватаясь за живот, и притворилась, что у нее снова приступ тошноты. Почему нет? Арнау подошел к Аледис и взял ее за руки. Она задрожала от простого прикосновения.
— Что с тобой?
Какие руки! Они крепко держали ее, охватывая предплечья. Аледис подняла глаза, уставившись на грудь Арнау, все еще потную, и вдохнула аромат, исходящий от него, — Что с тобой? — повторил Арнау, пытаясь выпрямить ее.
Аледис воспользовалась моментом и обняла его.
— О Боже! — прошептала она.
Она прижалась головой к шее Арнау и стала целовать его, слизывая пот с блестящей кожи.
— Что ты делаешь?
Арнау попытался отстраниться, но девушка крепко вцепилась в него.
Чьи-то голоса, раздавшиеся за поворотом, донеслись до них. Бастайши!Как он объяснит им? А может, там и сам Бартоломе? Если они увидят его в объятиях Аледис… Бастайшине станут церемониться и выгонят его из общины! Арнау поднял Аледис за талию, сошел с дороги и, спрятавшись за кустами, зажал ей рот ладонью.
Голоса постепенно отдалились, но Арнау уже не обращал на них внимания. Он сидел на земле, Аледис — на нем; одной рукой он держал ее за талию, а другой закрывал рот. Девушка неотрывно смотрела на него. Эти карие глаза! Внезапно Арнау осознал, что он ее обнимает. Груди Аледис вздымались, касаясь его тела. Сколько ночей ему снилось, что он ее обнимает? Сколько ночей он мечтал притронуться к ней? Аледис не сопротивлялась; она только смотрела на Арнау, пронизывая его взглядом своих огромных глаз.
Он убрал руку с ее рта.
— Ты мне нужен, — прошептали ее губы.
Потом эти губы, нежные, мягкие, страстные, приблизились к губам юноши и поцеловали его. Их вкус! Арнау затрепетал.
Аледис дрожала. Это мускулистое тело… Это проснувшееся желание.
Ни один из них не произнес больше ни слова.
В ту ночь Аледис не спускалась вниз, чтобы подсматривать за подмастерьями.
24
Прошло немногим более двух месяцев, как Мария с Арнау обвенчались в церкви Святой Марии у Моря. Церемония, проведенная отцом Альбертом, прошла в присутствии всех членов общины, а также Пэрэ, Марионы и Жоана, уже с тонзурой и облаченного в сутану монаха-францисканца. Помимо обязательного увеличения жалованья, которое полагалось женатым членам общины, Эстаньолу подыскали дом у берега и обставили его мебелью с помощью семьи Марии и всех тех, кто хотел помочь новобрачным, а таких нашлось предостаточно. По сути молодому супругу не пришлось ничего делать.