Собор

КЗ сидел в закутке позади продуктовой кладовки за старинным дубовым столом и ел зеленые щи. Не те, столовские, заправленные половинкой переваренного яйца. А настоящие, домашние, в которые яичко бросается сырым и взбитым и аппетитно подергивает тонкой сеточкой белка поверхность щей. КЗ любил такую еду. И когда ему удавалось сделать остановку на лошадиных

бегах, коими являлась его жизнь, никто не имел права его прерывать. Поэтому, когда тихонько открылась дверь и в комнатуху просунулась голова Сявы, КЗ поначалу сердито нахмурился, но щи были чудо как хороши и их сотворил именно Сява, а потому КЗ вздохнул и отложил ложку:

— Ну, чего там?

Сява противно захихикал:

— Да какой-то лох с бородкой тебя спрашивает.

— Черт! Ты что, не мог подождать?

— Да он на колени бухнулся.

— Чего?!

— Натурально! Я ему говорю, ты, мол, занят сейчас, ну в смысле подождать, ну то есть…

Сява окончательно запутался и замолчал. КЗ усмехнулся. Уж кем-кем, а оратором Сява не был. КЗ знал его по армии. Там Сява был если не королем, то кем-то очень похожим. Когда КЗ призвался, Сява уже отслужил год, работал поваром и очень прилично умел из того «ничего», что шло в солдатский котел, сделать что-то удобоваримое. И поскольку КЗ со своим настырным детдомовским характером частенько проводил выходные дни на кухне, отрабатывая очередной наряд, Сява вдоволь поизмывался над «молодым». До тех пор, пока КЗ не заволок его в кладовку и не отметелил по старому методу сиротского дома, так чтобы не оставалось следов. С тех пор Сява притих и если и пытался пакостить, то по-мелкому. На что, после детдомовских университетов, КЗ было глубоко начхать.

После армии КЗ удачно раскрутился, организовав дешевую столовку, но с нормальной едой, без всяких там биг-маков и прочих гамбургеров. Тем более что к пище КЗ относился трепетно и халтуры не терпел. Народ идею оценил, и дело пошло. КЗ открыл еще одну и собирался открывать третью, но никак не мог подобрать толкового «шефа», вот тут-то и подвернулся прозябающий Сява. КЗ поморщился, представив перспективы общения, но сроки горели, а готовил Сява выше всяких похвал. Так что у новой столовой на Якиманке появился новоиспеченный глава. Впрочем, по большей части чисто номинальный.

КЗ вздохнул:

— Ладно, я уже поел. — И, поднявшись из-за стола, бросил: — Прибери, второго не буду.

Лох был действительно лох. По всем направлениям. Таких только в комедии снимать, в роли гнилого интеллигента. КЗ с трудом уловил, о чем речь, среди всяких там «извините», «с вашего позволения», «благодарю покорно» и прочей дребедени. Смешно. Как старшина к каждому нормальному слову матерное прицеплял, так этот свои завиточки. Только у старшины не в пример понятней выходило. КЗ почувствовал, что ни черта не понял, и поднял ладонь:

— Стоп.

Лох замолчал.

— Кто вам рекомендовал обратиться ко мне?

— Простите? — Дядечка вопросительно наклонился к нему.

КЗ мысленно выругался.

— Ну кто вам обо мне рассказал? (И дай бог ему в ближайшее время пребывать подальше отсюда.)

— О-о. Я прошу прощения, к моему великому сожалению, я не счел возможным…

— Тпру-у, — заорал КЗ. — Имя.

Дядечка запнулся и замолчал, потом прокашлялся и как-то с надрывом произнес:

— Сергеева Таточ… простите, Наталья Петровна.

— Кто? — не понял КЗ.

— Ну если я не оши… — Дядечка увидел, что КЗ багровеет, и исправился: — То есть она сказала, что вы знаете ее как Янтарную Натали.

— Так. — КЗ поднялся с диванчика. — Посидите тут, я сейчас.

Натали была дома, плескалась в ванной, причем, учитывая ее бешеную популярность в определенных кругах, как ни странно, одна.

— Привет, женщина, — поприветствовал ее КЗ. — Ну, колись, что за лоха ты мне удружила.

— Ай, Ванечка, эти твои детдомовские манеры, — фыркнула Натали.

Любому другому или даже другой за подобную фразу КЗ пасть бы порвал, но Натали была своей, в одних стенах росли.

— Я серьезно, что за тип, откуда и что ему надо?

— Завлаб мой бывший. Ну когда тебя в армию забрали, меня пробирки мыть устроили. Дядька золото, но фуфло фуфлом, любая сволочь на нем катается да еще и покрикивает.

— А я-то тут при чем?

— Трагедия у него, Ваня, дочка пропала.

— Ну так пусть в милицию идет или к этим, детективам частным.

— Не все так просто. Ей шестнадцать. Был какой-то конкурс, и она вошла в пятерку лучших, сказали, что финал будет где-то в Европе или Азии, в общем, за границей. Она уехала — и с концами. Они три месяца ждали, потом забеспокоились, пошли в милицию. А потом оказалось, что никакого конкурса вроде как и не было, фирмы-организатора в природе не существует и за границу она тоже не выезжала.

КЗ задумчиво пожевал губами:

— Если это то, о чем я думаю, то я в это не полезу. Я тут от сраного рэкета еле отбиваюсь, а ты мне предлагаешь оч-чень крутым ребятам на мозоль наступить.

В трубке молчали.

— Ну, чего молчишь, русалка?

— Помоги ему, Ванечка.

— Ты понимаешь, о чем просишь?

— Все я понимаю, только если за всю доброту и безответность жизнь его так наградит и помощи он ни от кого не дождется, значит, все вокруг подонки, и мы с тобой в том числе. Юродивый он, понимаешь? Не от мира сего. А на Руси исстари юродивых жалели.

— Да ты чего, старая? — ахнул КЗ. — Что твой поп чешешь.

Натали обиженно замолчала.

— Ну ладно, не дуйся, я пошуршу немного, но особо не рассчитывай.

— Спасибо, Ванечка, я знала, знала…

— Спокойно, воду расплескаешь, ну пока.

Когда КЗ вернулся в зал, дядечка сидел, сжавшись в уголке, и протирал очки. КЗ увидел его глаза и понял, что Натали права. У этого странного, неуклюжего человека были глаза святого. Из них так и струилась вселенская любовь, гармония и черт знает что еще. Впрочем, черт тут был явно ни при чем.

— Значит, так, я понял, какие у вас проблемы. Постараюсь разузнать поподробнее, чем вам помочь, но особо не обольщайтесь.

Дядечка вскочил:

— Большое спасибо! Если позволите, может, вам нужны деньги, так у меня вот. — И дядечка раскрыл «дипломат». — С вашего разрешения, я продал квартиру, и все деньги при…

КЗ хлопнул ладонью по крышке «дипломата». Ну дядечка, уму непостижимо, в переполненном обеденном зале заявить, что таскаешь при себе все деньги от продажи квартиры, — это действительно не от мира сего.