Собрание произведений. Шестидесятые. Том 1
Шрифт:
В Ленинграде и Одессе ты никуда не денешься. И если
в Москве ты ходишь по проволоке, то на Украине по
острию ножа. Откуда там собралось столько правовер-
ных? Что они для себя выбирают? Что такое антисо-
ветчина, что такое советчина? Поставь палку — здесь
будет советчина, здесь антисоветчина, передвинь пал-
ку — уже здесь советчина, здесь антисоветчина. И кто
кричит «антисоветчина»? Воны. 3 пайками та машина-
ми.
ни разу не сказал «антисоветчина», это говорили толь-
ко там, на коврах в кабинетах. Что же они защищают?
В голове вертится: «Сила партии в каждом из нас».
Да здравствует Советская власть — покровительница
влюбленных, защитница обездоленных, кормящая
с руки сирот и алкоголиков. Как в капле отражается
солнце, так в каждом из нас…
«Прошу, товарищи, высказываться. Действительно
ли это юмор, как утверждают авторы, или мы имеем
дело с чем-то другим? Прошу, Степан Васильевич, на-
чинай…»
Москва. Разгул застоя.
«Марья Ивановна, приезжайте ко мне домой, тут
один одессит читает, это очень смешно, и Федора Гри-
горьевича берите обязательно…»
Или: «Сейчас, Михаил, секундочку, чуть пива. До-
бавим пар, сразу хлебом пахнет, эвкалиптика. Давай,
Михаил, читай…»
У него аж портфель запотел.
— Товарищи, я извиняюсь, управделами здесь? Мне
срочно подписать…
— Вы что, с ума сошли, в костюме, в пальто в парную…
— Я извиняюсь, я в таком белье… жена где-то купила…
— Все снимайте и лезьте вон туда на полку, берите
бумагу свою и ручку, он там голый. Степан Григорье-
вич, к вам тут срочно.
— Ох, ах, ух… Пусть войдет, житья нет.
Эх, застой, ух, застой! Веничком спину давай! По
пяточкам. Ух, застой — о — о — горячо! Ух, профессор!
Или: Степан Григорьевич привел юмориста. Он
в обед почитает. У меня виски-тоник. Кабинет на за-
мок — читай. Эх, референты — короли застоя. Какая
разница между министром и референтом? — Никакой,
только министр об этом не знает. Съезд партии…
…Сюда помещаем группу скандирования. Она ра-
ботает, в это время армия, пионеры, в одиннадцать
ноль-ноль передовики производства, Пахмутова
и обед… После перерыва звеньевая колхоза «Рассвет»,
две перспективы, одно критическое замечание, две
здравицы и пошел ветеран. Затем два воспоминания,
один эпизод с первым на фронте, одна поддержка мо-
лодежи, связь поколений, здравица
солдат. Опять связь поколений, благодарность коман-
дирам, боевая подготовка, слава партии — перерыв…
— Не забудь скандирование по десять человек через
четыре ряда.
А ну, профсоюз, скажи.
— А чего, за родину нашу, за нашу заботливую мать!
— Верно, профсоюз, сначала ты о ней заботься, по-
том она о тебе. Верно заметил, профсоюз, глаз острый.
— А как же Леонид Иваныч, ему рабочие интересы
защищать.
— От кого их защищать в рабочем государстве?
— Не, не, Леонид Иваныч, хватает еще бюрократов.
— Ну, бить бюрократов — святое дело, говори ты,
комсомол.
— Мы за вас, Леонид Иванович, за ваш ум и муд-
рость, за волю и целеустремленность, за радость победы,
которую только под вашим руководством и чувствуешь.
— Браво, браво, точно…
— Садись, комсомол, ну, партия, что, партия?
— Поднимаем страну, Леонид Иванович, укрепляем
наши ряды. За всех присутствующих!
— Давай, армия.
Шепот:
— Леонид Иванович…
— Не-не… Искусство потом, искусство нас посме-
шит, верно, искусство?
Артисты:
— Верно, Леонид Иванович.
— Володя!
Володя:
— Слушаю, Леонид Иванович!
— Скажешь этой новенькой, чтоб осталась с Федо-
ровым.
— Где, здесь?
— Ты что. Мы ж ей дали квартиру.
— Ясно, а если упрется?
— Не упрется, я с ней беседовал. Милиция здесь?
— Здесь, Леонид Иванович.
— Скажи, милиция, как ты нас бережешь? Что моя
Мария жалуется, где наша Муська рыжая?
— Задание дано, полковник с уполномоченными
прочесывают окрестности, соседи оповещены. Муська
найдется.
— Найди, найди мне ее, ласковая она, жена любит,
мурлычет приятно. За что пьем?
— Милиция всегда за порядок и спокойствие.
— Ну, давай, искусство, хватит наворачивать.
— Час расплаты настал?
— Давай, давай, выдай чего-нибудь, искусство.
— Алкоголь в малых дозах безвреден в любом коли-
честве.
— А-ха-ха! А ну еще раз.
— Алкоголь в малых дозах безвреден в любом коли-
честве.
— Владимир, завтра мне перепишешь, я в Совмине
скажу. Ну, за сказанное.
Да, разгул расцвета застоя и разгула застолья. Не
работали мы, как обычно, но гуляли чрезвычайно. Как