Собрание сочинений, том 15
Шрифт:
После приветствия генерала надо было произвести перемену фронта влево, под прикрытием батальона, который стоял в колонне за первой линией. Чтобы выполнить это, две центральные роты батальона, развернутого перед его фронтом, сделали поворот в стороны флангов, после чего колонна прошла через образовавшийся таким образом проход и развернулась вдоль ручья, причем четыре роты образовали стрелковую цепь, а четыре другие образовали поддержку. Земля и кустарник были настолько мокрыми, что нельзя было ожидать от волонтеров правильного использования местности; кроме того, большинство волонтерских батальонов занималось лишь азбукой рассыпного строя и службы охранения, а потому было бы несправедливо по отношению к ним применять здесь слишком строгую оценку. Тем временем развернутая линия производила перемену фронта вокруг центра, как вокруг оси; две центральных роты среднего батальона сделали поворот на четверть круга: одна — двигаясь вперед, другая — назад, после чего остальные роты выровнялись по новому направлению. Два фланговых батальона первой линии построились в колонны в четверть дистанции [В «Allgemeine Militar-Zeitung» далее в скобках следует фраза: «самая сомкнутая колонна, какую знают англичане». Ред.], вышли на эту линию и снова развернулись. Можно себе представить,
После этого из центра линии колонн начала свое выдвижение вперед третья бригада; выйдя на расстояние около 200 шагов от первой или развернутой линии, три батальона разомкнулись на дистанцию, необходимую для развернутого строя, и в свою очередь развернулись. Так как стрелковая цепь за это время продвинулась значительно вперед, то и обе развернутые линии продвинулись вперед на несколько сот шагов, после чего вторая линия сменила первую. Это осуществляется таким образом: первая линия производит перестроение справа по четыре, головная часть каждой роты отделяется и поворачивается вправо, ряды во второй линии расступаются, тем самым давая место для прохождения первой линии, после чего роты образуют фронт и захождением строятся в линию. Это одно из тех перестроений на учебном плацу, которые являются совершенно ненужными там, где их можно осуществить, и неосуществимыми там, где они были бы нужны. После этого все четыре бригады были снова сведены вместе в общую линию колонн на сомкнутых интервалах, и войска прошли церемониальным маршем перед генералом поротно (от 25 до 35 рядов по фронту).
Мы не станем критиковать эту систему перестроений [Вместо слов «эту систему перестроений» в «Allgemeine Militar-Zeitung» напечатано: «этот вид элементарной тактики». Ред.], которая несомненно покажется нашим читателям довольно устарелой. Очевидно, что какова бы ни была ее ценность для линейных войск с их двенадцатилетним сроком службы, она, конечно, менее, чем всякая другая, пригодна для волонтеров, которые могут посвятить военному обучению лишь несколько свободных часов в неделю. В данном случае нас больше всего интересует, как выполняли эти перестроения волонтеры, и здесь мы должны сказать, что хотя кое-где и были незначительные задержки, в общем же все перестроения были проделаны уверенно и без путаницы. Самым несовершенным было захождение колонной и развертывание, причем последнее выполнялось очень медленно; оба эти перестроения показали, что офицеры не были достаточно подготовлены и не вполне еще освоились со своими обязанностями. Но вместе с тем наступление в линейном строю — это главное и основное движение в английской тактике — сверх всяких ожиданий было выполнено хорошо; поистине, англичане, кажется, проявляют исключительную способность к такого рода движениям и обучаются им необыкновенно быстро. Церемониальный марш был произведен в общем также очень хорошо, по забавнее всего то, что он происходил под проливным дождем. Было совершено несколько погрешностей против английского военного этикета, и, кроме того, по вине офицеров плохо выдерживались дистанции.
Если не считать показного боя, организованного в Лондоне чрезмерно оптимистически настроенными командирами волонтеров и проведенного довольно беспорядочно, то это был первый случай, когда большой отряд волонтеров производил перестроения, имевшие в виду нечто большее, чем заключительное прохождение церемониальным маршем. Если мы примем во внимание, что большая часть войск, представленная в Ньютоне, состояла из частей, насчитывавших каждая одну-две или, самое большее, три роты, что они не были сформированы в постоянные батальоны, не имели офицеров из регулярных войск, обучались только сержантами-инструкторами и только изредка сводились в батальоны, то надо признать, что волонтеры сделали все, что только было возможно, и что они больше уже не стоят на одном уровне с нашим гражданским ополчением. Само собой разумеется, что части, представляющие собой постоянные батальоны и руководимые адъютантами из линейных войск (поскольку адъютанты являются пока фактическими командирами батальонов), на смотру выполняли перестроения совершенно уверенно.
Волонтеры в общем выглядели хорошо. Было, конечно, несколько рот, состоявших из таких же низкорослых людей, как французы, но остальные превосходили средний рост солдат теперешних английских линейных войск. Тем не менее, большинство волонтеров было весьма неодинакового роста и с различным объемом груди. Бледность, присущая жителям городов, придавала большинству из них довольно непривлекательный, невоинский вид, но какая-нибудь неделя лагерной жизни быстро изменила бы его. Форма одежды, у некоторых кое-где излишне разукрашенная, в общем производила очень хорошее впечатление.
Первый год обучения дал волонтерам в усвоении элементарных движений так много, что они могут теперь уже перейти к обучению рассыпному строю и к учебным стрельбам. И в том и в другом они будут значительно искуснее, чем английские линейные войска, так что к лету 1861 г. волонтеры могли бы образовать вполне пригодную армию, если бы только их офицеры лучше знали свое дело.
В этом кроется слабая сторона всех этих формирований. Офицеров нельзя подготовить в течение того же срока и теми же средствами, что и рядовых. До сих пор считалось доказанным, что можно положиться на добрую волю и усердие массы, насколько это необходимо для того, чтобы сделать из каждого человека должным образом подготовленного солдата. Но этого недостаточно для офицеров. Как мы видели, даже при простых передвижениях батальона, захождениях в колонне, развертываниях, в соблюдении дистанций (столь важных в английской системе перестроений, где расчленение колонн в глубину применяется очень часто) офицеры оказываются подготовленными далеко не достаточно. Что же с ними станет при несении службы охранения и в рассыпном строю, где оценка местности — это все и где надо принимать во внимание так много других сложных обстоятельств? Как можно доверить таким офицерам обеспечение безопасности армии на марше? Правительство обязало каждого
Если хотят, чтобы волонтерское движение к чему-либо привело, то в это дело должно вмешаться правительство. Все роты, которые существуют еще как отдельные или сведены по две и по три, следует заставить объединиться в постоянные батальоны с тем, чтобы в них имелись адъютанты из регулярных войск. Этих адъютантов нужно обязать провести со всеми офицерами своих батальонов нормальный курс обучения элементарной тактике, службе легкой пехоты во всех ее отраслях и уставу внутренней службы в батальоне. Этих офицеров надо обязать, кроме пребывания в Хайте, пройти по крайней мере трехнедельную службу в каком-нибудь лагере в линейном полку или милиционных войсках и, наконец, через некоторое время обязать всех пройти испытания, которые должны доказать, что они усвоили, по крайней мере, самое необходимое в своих обязанностях. Таков курс обучения и испытания офицеров. Затем надо провести медицинское освидетельствование людей, для того чтобы исключить тех из них, которые физически непригодны для службы в действующей армии (а таких немало), и ежегодно проверять ротные списки для исключения из них тех волонтеров, которые не посещают занятий, только играют в солдатики и не учатся выполнению своих обязанностей; если бы это было сделано, то цифра 120000 человек, существующая теперь на бумаге, значительно сократилась бы, но это была бы армия, стоящая трех таких, как та, которая теперь насчитывает на бумаге 120000 человек.
Вместо этого говорят, что военные власти заняты обсуждением важного вопроса — не было ли бы желательным при первой же возможности одеть всех стрелков-волонтеров в столь желанную кирпичного цвета форму линейных войск.
Написано Ф. Энгельсом около 24 августа 1860 г.
Напечатано в «Allgemeine Militar-Zeitung» № 36, 8 сентября 1860 г., в «The Volunteer Journal, for Lancashire and Cheshire» № 2, 14 сентября 1860 г. и в сборнике «Essays Addressed to Volunteers», Лондон, 1861 г.
Печатается по тексту сборника, сверенному с текстом, «Allgemeine Militar-Zeitung» и «The Volunteer Journal»
Перевод с английского
К. МАРКС
ХЛЕБНЫЕ ЦЕНЫ. — ЕВРОПЕЙСКИЕ ФИНАНСЫ И ВОЕННЫЕ ПРИГОТОВЛЕНИЯ. — ВОСТОЧНЫЙ ВОПРОС
Лондон, 25 августа 1860 г.
Так как за эту неделю погода не улучшилась, то вчера на Марк-лейне цена муки городского производства поднялась на 6 шилл. за мешок, и в иностранные порты немедленно были направлены заказы на закупку около 1000000 квартеров хлеба. Почти все импортеры разделяют мнение, высказанное мною в одной из последних статей [См. настоящий том, стр. 138. Ред.], что цены на хлебном рынке неизбежно будут расти и дальше. Принятые недавно Францией меры в отношении хлебной торговли делают эту страну непосредственным конкурентом британских хлеботорговцев. Как известно, во Франции существует скользящая шкала, регулирующая импортные и экспортные пошлины на зерно, и эта скользящая шкала видоизменяется в восьми различных округах, на которые делится вся страна по хлебной торговле. Декретом, опубликованным в «Moniteur» от 23 августа, эта скользящая шкала на время отменяется полностью. Декрет устанавливает, что импортируемые сухопутным или морским путем на французских или иностранных судах зерно и мука, откуда бы они ни поступали, облагаются вплоть до 30 сентября 1861 г. лишь минимальной пошлиной, определенной законом от 15 апреля 1832 года; он устанавливает также, что суда, груженные зерном и мукой, должны освобождаться от корабельных сборов и, наконец, что суда с таким грузом, вышедшие из любого иностранного порта до указанной даты 30 сентября 1861 г., должны уплачивать только указанный выше минимум и освобождаться от корабельных сборов. Минимум, о котором идет речь, составляет 25 центов на гектолитр (около 23/4 бушелей). Итак, Франция, которая в 1858 и 1859 гг. отправила в Англию больше пшеницы (2014923 квартера) и больше муки (4326435 центнеров [Английский центнер = около 50 кг. Ред.]), чем какая бы то ни было другая страна, в настоящее время будет серьезно конкурировать с Англией по закупкам хлеба на иностранных рынках, причем временная отмена французской скользящей шкалы создает благоприятные условия для такой конкуренции.
Двумя главными экспортными рынками, которыми Англии и Франции приходится ограничиваться, являются Соединенные Штаты и Южная Россия. Что касается этой последней страны, то известия об урожае носят самый противоречивый характер. С одной стороны, утверждают, что урожай весьма обилен; с другой стороны, говорят, что проливные дожди и наводнения повредили урожаю во всех частях империи, что хлебные поля южных провинций подверглись большим опустошениям саранчой — бич, который впервые появился в Бессарабии и опустошительное действие которого власти напрасно старались ограничить определенным районом, окружая этот район армией в 20000 человек. Действительные размеры этого бедствия, конечно, нельзя точно определить, но во всяком случае оно ускорит процесс повышения продовольственных цен. Некоторые лондонские газеты высказывают предположение, что действие, которое обычно оказывает на денежный рынок утечка золота, непосредственно связанная с большим и внезапным импортом зерна, может быть уравновешено поступлением золота из Австралии. Ничто не может быть нелепее этого предположения. Мы были свидетелями того, как во время кризиса 1857 г. золотой запас сократился до размеров меньших, чем когда-либо в подобные периоды до открытия Австралии и Калифорнии. Ранее я доказывал на основании неопровержимых фактов и цифр, что необычайно большой импорт золота в Англию, наблюдавшийся после 1851 г., более чем нейтрализовался необычайно большим экспортом золота. Кроме того, следует отметить тот факт, что после 1857 г. золотой запас Английского банка не только не превысил средних размеров, но все время шел на убыль. В то время как в августе 1858 г. он достигал 17654506 ф. ст., в августе 1859 г. он уменьшился до 16877255 ф. ст., а в августе 1860 г. — до 15680840 фунтов стерлингов. Если утечка золота еще не наступила, то это явление можно объяснить тем обстоятельством, что перспектива неурожая только теперь начинает оказывать свое влияние, в то время как процентная ставка была до сих пор в Лондоне выше, чем на прочих главных биржах европейского континента, то есть в Амстердаме, Франкфурте, Гамбурге и Париже.