Собрание сочинений, том 15

Энгельс Фридрих

Дальше следует небольшой отрывок, доказывающий при помощи таких же аргументов необходимость аннексии великого герцогства Люксембургского, «которое составляло при Империи Departement des Forets [Лесной департамент. Ред.]». После этого автор брошюры переходит к доказательству необходимости присоединения Рейнской Пруссии:

«С переходом Бельгии и Люксембурга в наше владение наша задача еще не выполнена… Чтобы улучшить наши границы, мы должны присоединить не меньше двух третей Рейнской Пруссии, всю Рейнскую Баварию и около трети великого герцогства Гессенского. Все эти земли при Империи составляли департаменты Рура, Рейна и Мозоля, Саара, Мон-Тоннера и великое герцогство Бергское. В 1815 г. они были распределены между несколькими владельцами, чтобы затруднить возвращение этих провинций в наши руки. Замечательно то, что эти провинции, присоединенные к французской монархии, лишь в течение немногих лет находились в непосредственных сношениях с нами, и, однако, нагое временное пребывание оставило там неизгладимые следы. О том, какими знаками расположения окружают французского путешественника в этих областях, пусть скажут те, кто туда ездил. За последние 45 лет ни один французский солдат не нес гарнизонной службы в городах, расположенных на берегах Рейна, и тем не менее прямо удивительно, до какой степени трогательно относятся здесь к нашим мундирам. Как и мы, они католики; как и мы, они французы. Разве

не в Ахене находился двор нашего императора. Карла Великого?.. Смежные с Францией рейнские провинции должны стать политически зависимыми от Франции, подобно тому как они зависят от нее и в природном отношении».

Затем автор возвращается к России и, показав, что Крымская война не является преградой к союзу между Францией и Россией, хотя тогда они еще не пришли к соглашению, следующим образом повествует об одном из мотивов, на основании которых Франция претендует на благодарность России:

«Надо помнить, что Франция не поддерживала планов Англии на Балтийском море. Мы не знаем, имело ли бы успех нападение на Кронштадт в любом случае; оно не было предпринято, как мы имеем основание полагать, благодаря сопротивлению Франции».

После экскурса в область Итальянской войны автор выражает уверенность, что в конце концов Пруссия присоединится к франко-русскому союзу:

«Но чтобы заставить берлинский кабинет присоединиться к нашей политике, его надо освободить от влияния Англии, Как это можно сделать?

Добившись того, чтобы Пруссия перестала быть нашим соседом на Рейне, и обещав поддержать ее законные притязания на преобладание в Германии. Уступка этих рейнских провинций заставит Баварию и Пруссию искать компенсации за счет Австрии. Союз с Англией может дать Пруссии только status quo [существующий порядок, существующее положение. Ред.], союз же с Францией открывает перед ней беспредельные горизонты!

Когда между Францией, Россией и Пруссией будет заключен искренний союз, — а мы имеем основание надеяться, что он будет заключен, — вытекающие из него последствия будут самыми естественными… Как мы показали выше — 1800 лет тому назад Страбон считал это бесспорным, — Рейн является естественной границей Северной Франции. Пруссия больше всего страдает от этого расширения территории. В течение последних 45 лет она охраняла Рейн, как дракон, охранявший сад Гесперид. Устраните эту причину вражды между Францией и Пруссией; пусть левый берег Рейна снова станет французским; в награду за услугу Пруссия получит компенсацию за счет Австрии — эта держава будет наказана за свое вероломство и неповоротливость. Следует сделать все, чтобы мир был длительным.

Надо сообразоваться с желаниями населения, чтобы не было насильственных аннексий. Если Россия окажется в Константинополе, а Франция на Рейне, если Австрия уменьшится в своих размерах, а Пруссия получит преобладание в Германии, откуда могли бы возникнуть в Европе беспорядки или революции? Разве Англия посмеет одна выступить против России, Пруссии и Франции? Мы не можем допустить этого. Однако если бы это и случилось, если бы Великобритания отважилась на такое безрассудство, она получила бы строгий урок; Гибралтар, Мальта, Ионические острова являются залогом того, что она будет держать себя спокойно; все это уязвимые места ее брони. Но хотя она будет в состоянии лишь бесплодно волноваться у себя на острове и будет вынуждена оставаться пассивным наблюдателем того, что происходит на континенте, ей все же будет разрешено высказать свое мнение, благодаря тем пяти-шести тысячам человек, которых она пошлет в Сирию.

Наступил момент, когда наша политика должна быть ясно определена. Именно в Сирии Франция должна мирным путем завоевать рейнскую границу, укрепив свой союз с Россией. Но мы должны позаботиться о том, чтобы не дать России расширяться безгранично. Провинции к северу от Босфора должны удовлетворить ее притязания. Малая Азия должна остаться нейтральной территорией. Если бы можно было рассматривать практический вопрос в поэтическом и практическом свете, то мы бы сказали, что выбор нами сделан; как раз выдвинулся человек, который кажется воплощением идеи, которую мы хотели бы видеть представленной в Сирии. Это — Абд-эль-Кадир. Он достаточно правоверный мусульманин, чтобы снискать доверие мусульманского населения; он достаточно цивилизован, чтобы быть одинаково справедливым ко всем; он связан с Францией узами благодарности, он будет защищать христиан и заставит повиноваться буйные племена, всегда готовые нарушить спокойствие в Малой Азии. Назначение Абд-эль-Кадира эмиром Сирии было бы достойной наградой за услуги нашего пленника».

Критические замечания на брошюру Абу написаны К. Марксом 3 августа 1860 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 6025, 16 августа 1860 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

К. МАРКС

ПОШЛИНЫ НА БУМАГУ. — ПИСЬМО ИМПЕРАТОРА

Лондон, 7 августа 1860 г.

Большое фракционное сражение нынешней сессии, разыгравшееся вчера вечером в палате общин в присутствии большинства ее членов, оказалось неудачным с точки зрения сценического эффекта, хотя и явилось триумфом с точки зрения министерства. Предложенные г-ном Гладстоном резолюции о понижении таможенных пошлин на бумагу до уровня акцизных сборов — с некоторой незначительной надбавкой к таможенным пошлинам для компенсации возможных неудобств акцизного сбора — прошли большинством в 33 голоса. Однако палата общин полностью выдержала свой стиль. Была здесь арена, были гладиаторы со своими оруженосцами, но не было публики, сколько-нибудь достойной упоминания. Еще до начала боя его исход был известен и бюллетень опубликован. Отсюда безучастие публики. Небезызвестно, что входящие в коалицию партии, образующие так называемую «великую либеральную партию» [87] , владеют парламентским большинством, так что поражение кабинета могло бы явиться лишь следствием раскола в рядах большинства. Однако этот пункт был улажен в официальной резиденции лорда Пальмерстона, куда он заранее вызвал либеральных членов палаты всех цветов и оттенков. Сама резолюция исходила от. манчестерской фракции в министерстве, ибо лорд Пальмерстон мог сохранить поддержку гг. Гладстона и Милнера Гибсона, лишь взяв на себя обязательство возвести резолюцию г-на Гладстона в ранг правительственной резолюции. Он уже раньше обманул их доверие своей тактикой при проведении законопроекта об уничтожении пошлин на бумагу. На этот раз они принудили его держаться определенной линии поведения. Правоверные виги были единственной фракцией большинства, подозреваемой в предательских замыслах; но сурового голоса их хозяина и нависшей над ними угрозы нового роспуска парламента оказалось достаточно, чтобы возвратить их под власть строгих правил дисциплины. Итак, за много часов до начала представления весь Лондон в точности знал результат партийной процедуры, и, за исключением завсегдатаев галереи для публики, никто не стремился присутствовать на показном сражении в церкви св. Стефана [88] . Действительно, это

было довольно скучное зрелище; некоторое оживление внесло лишь увлекательное красноречие г-на Гладстона, а также тщательно подготовленная защитительная речь сэра Хью Кернса. Г-н Гладстон старался изобразить оппозицию против его законопроекта как последнюю отчаянную попытку сопротивления, оказываемую протекционизмом фритредерству. Когда он сел, аплодисменты, покрывшие его последние слова, казалось, приветствовали в его лице подлинного вождя либеральной партии, в которой лорд Пальмерстон является далеко не любимым деспотом. Выступавший от имени консерваторов сэр Хью Керне с помощью строго логичной аргументации и глубокого анализа доказывал, что понижение таможенной пошлины на бумагу до уровня акцизной пошлины отнюдь не обусловлено торговым договором с Францией. Его противник генерал-атторней сэр Ричард Бетелл, либерал, поступил бестактно, выказав раздражение по поводу успеха своего соперника и высмеивая «адвокатское красноречие» сэра Хью; тем самым он навлек на свою бедную голову поток неодобрительных возгласов консерваторов, прерывавших его речь.

87

Либеральная партия сложилась в Англии в конце 50-х и в первой половине 60-х годов XIX века. В ее состав вошли виги, манчестерцы (представители промышленной буржуазии) и пилиты (умеренные тори). Либералам, занявшим в английской двухпартийной системе место вигов, противостояла сложившаяся в тот же период партия консерваторов, которая сменила партию тори.

88

Церковь св. Стефана в Лондоне — часть Вестминстерского дворца, где в XVI–XIX вв. происходили заседания английской палаты общин.

Итак, большое фракционное сражение нынешней сессии закончено, и теперь наверняка достопочтенные члены парламента начнут целыми группами покидать палату общин, так что лорд Пальмерстон, возможно, теперь просто измором добьется проведения любого угодного его сердцу мелкого законопроекта, вроде, например, чудовищного индийского билля о слиянии местной европейской армии с британской армией [89] . Если бы требовалось какое-либо новое убедительное доказательство глубокой деградации парламентаризма в Англии, то таким доказательством мог бы служить этот индийский билль и отношение, которое он встретил в палате общин. Всякий хоть сколько-нибудь авторитетный в индийских делах и мало-мальски разбирающийся в них член палаты общин был против этого билля. Большинство членов палаты общин не только само признавало свою полную неосведомленность, но и высказывало мрачные подозрения насчет скрытых намерений авторов законопроекта. Большинство не могло не признать, что билль протащили в палату обманным путем; что самые важные документы, необходимые для правильной оценки положения, были мошенническим образом скрыты; что министр по делам Индии [Ч. Вуд. Ред.] внес законопроект вопреки несогласию всех членов Индийского совета — о чем он, явно в нарушение новой конституции, дарованной Индии в 1858 г. [90] , не счел нужным довести до сведения палаты; наконец, что кабинет даже не пытался привести каких-либо оснований в пользу проведения через палату общин с такой неприличной поспешностью к концу сессии — после того как все сколько-нибудь важные вопросы были сняты с обсуждения — билля, фактически коренным образом изменявшего британскую конституцию путем колоссального усиления власти короны и создания армии, которая на практике во всех отношениях оказалась бы независимой от парламентских ассигнований. И все же билль может теперь пройти, ибо главари обеих фракций, по-видимому, тайно сговорились с двором.

89

Имеется в виду законопроект, ставший в августе 1860 г. законом, согласно которому европейский контингент индийской армии, ранее находившийся в распоряжении Ост-Индской компании, превращался в войска английской королевской службы. Число английских солдат в индийской армии резко увеличивалось. Этот закон, принятый после подавления индийского восстания 1857–1859 гг. (см. примечание 65), явился одним из мероприятий английского правительства по реорганизации управления Индией, преследовавших цель укрепления английского господства в Индии.

90

См. примечание 83.

Письмо Луи-Наполеона к его возлюбленному Персиньи продолжает оставаться в центре внимания как в Англии, так и по ту сторону Ла-Манша. Во-первых, протест Порты против сирийской экспедиции, в том виде, в каком ее первоначально проектировали Франция и Россия [91] , нашел, по-видимому, сильную поддержку Австрии и Пруссии, а лорд Пальмерстон, который совсем недавно, во время дебатов об укреплениях, избрал Луи-Наполеона главным объектом британских подозрений, не мог не бросить свой авторитет на чашу весов в пользу Турции и немецких государств. Далее, декабрьский герой, по-видимому, несколько напуган не только диктаторским тоном России, но в еще большей степени насмешками, повторяемыми в салонах «anciens partis» [ «старых партий». Ред.], и глухим ропотом, доносящимся из парижских предместий по поводу «alliance cosacque» [ «союза с казаками». Ред.].

91

Речь идет о подготовке французским правительством в 1860 г. вооруженной интервенции в Сирию с целью закрепиться в этой стране. Используя как предлог сирийские события весной — летом 1860 г. (см. примечание 75), французское правительство добилось согласия России и Англии на посылку в Сирию своих войск, которые оставались там вплоть до июня 1861 года.

Чтобы сделать этот союз приемлемым для Парижа, нужно, чтобы положение гораздо более осложнилось. При столь печальных обстоятельствах и в состоянии явного смятения духа Луи-Наполеон сочинил свое письмо, некоторые места которого крайне забавны.

Англичанин, наверное, не удержится от хохота, читая такую фразу, обращенную к лорду Пальмерстону: «Давайте же придем к искреннему соглашению, как честные люди, каковыми мы являемся, а не как воры, желающие надуть друг друга»; но лишь французский слух способен оценить отчаянную безвкусицу с сильной примесью нелепицы во французском оригинале: «Entendons nous loyalement comme d'honnetes gens, que nous sommes, et non comme des larrons, qui veulent se duper mutuellement». Всякий француз, прочтя эту фразу, не может не вспомнить подобную же сентенцию в знаменитой пьесе «Робер Макер» [92] .

92

«Робер Макер» — социальная комедия, созданная знаменитым французским актером Фредериком Леметром в сотрудничестве с драматургами Антье и Сент-Аманом. Образ главного персонажа комедии Робера Макера, ловкого дельца-пройдохи, являлся сатирой на финансовую аристократию, господствовавшую в период Июльской монархии.