Собрание сочинений, том 15
Шрифт:
Наиболее примечательным явлением, о котором свидетельствует таблица ввоза, является быстрое увеличение импорта из Франции, достигающего уже сейчас почти 18 миллионов ф. ст. (в год), между тем как английский вывоз во Францию немногим превышает вывоз разве в Голландию. Политики континентальных стран до сих пор не заметили этого совершенно нового явления в истории современной торговли. Оно доказывает, что экономическая зависимость Франции от Англии примерно в шесть раз превышает экономическую зависимость Англии от Франции, особенно если не ограничиваться только рассмотрением цифр в таблицах английского вывоза и ввоза, но и сравнить их с таблицами французского ввоза и вывоза. При этом оказывается, что в настоящее время Англия стала для Франции главным экспортным рынком, между тем как Франция осталась для Англии совершенно второстепенным экспортным рынком. Отсюда ужасная боязнь конфликта с «коварным Альбионом», несмотря на шовинизм и хвастливые фразы относительно Ватерлоо.
Наконец, последние английские таблицы вывоза и ввоза свидетельствуют еще об одном важном факте. В то время как английский экспорт в Соединенные Штаты за первые девять месяцев этого года снизился более чем на 25 % по сравнению с соответствующим периодом 1860 г., один только нью-йоркский порт за первые восемь месяцев текущего года увеличил свой вывоз в Англию
199
О тарифе Моррилла см. примечание 160.
Написано К. Марксом, 3 ноября 1861 г.
Напечатано в газете «Die Presse» № 308, 9 ноября 1861 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
К. МАРКС
ИНТЕРВЕНЦИЯ В МЕКСИКЕ
Лондон, 7 ноября
Сегодня «Times» помещает написанную в столь знакомом калейдоскопически-пестром и напыщенно юмористическом стиле передовую статью по поводу французского вторжения в Даппскую долину и протеста Швейцарии против этого нарушения неприкосновенности ее территории [200] . Оракул из Принтинг-хаус-сквер вспоминает, как во времена ожесточеннейшей борьбы между английскими фабрикантами и земельными собственниками подговаривали маленьких детей, работавших на фабриках, бросать иголки в наиболее тонкие части машин, чтобы таким образом нарушить работу всего могучего механизма. Машины — это Европа, маленькое дитя — это Швейцария, а иголка, которую она бросает в спокойно работающий автомат, — это вторжение Луи Бонапарта на ее территорию, или, вернее, поднятый Швейцарией крик по поводу этого вторжения. Таким образом, иголка внезапно превращается в крик от укола иголкой, а сама аналогия — в глупую шутку с читателем, который ждет аналогии. «Times» забавляется далее своим собственным открытием, что Даппская долина — это одна-единственная деревня по имени Крессоньер. Свою краткую статью газета заканчивает положением, находящимся в полном противоречии с началом статьи. Зачем, — восклицает газета, — подымать большой шум из-за этого бесконечно малого швейцарского пустяка, если ближайшей же весной Европа будет со всех сторон объята пламенем? Не забудьте, что Европа только что признавалась исправным механизмом. Вся статья кажется полной бессмыслицей, и все же в ней есть свой смысл. Она означает, что Пальмерстон предоставил своему союзнику по ту сторону Ла-Манша carte blanche [свободу действий. Ред.] по отношению к Швейцарии. Объяснение всему этому мы найдем в сухом сообщении «Moniteur», что Англия, Франция и Испания 31 октября заключили конвенцию о совместной интервенции в Мексике [201] . Насколько далеко отстоят друг от друга кантон Ваадт и Веракрус, настолько же тесно соприкасаются статья «Times» о Даппской долине и сообщение «Moniteur» о Мексике.
200
После австро-итало-французской войны 1859 г., в результате которой к Франции отошли Савойя и Ницца, Наполеон III предпринял попытку захватить часть территории Швейцарии. 28 октября 1861 г. отряд французских войск вторгся в принадлежащую Швейцарии Даппскую долину в кантоне Во (Ваадт) и занял деревню Крессоньер, после чего последовал протест швейцарского правительства, поддержанный рядом европейских держав. В декабре 1862 г. было подписано соглашение, по которому часть Даппской долины отходила к Франции в обмен на уступку Швейцарии равновеликой части французской территории.
201
Интервенция в Мексике, или мексиканская экспедиция 1861–1867 гг. — вооруженная интервенция Англии, Франции и Испании с целью свержения прогрессивного правительства Хуареса и превращения Мексиканской республики в колонию европейских держав. В намерения интервентов входило также использование территории Мексики в качестве плацдарма для вмешательства в Гражданскую войну в США на стороне рабовладельческих штатов. Уже вскоре после начала интервенции (декабрь 1861) выявились противоречия между ее участниками, вследствие чего Англия и Испания в апреле 1862 г. отозвали свои войска. Французские интервенты продолжали захватнические действия и, заняв летом 1863 г. город Мехико, провозгласили Мексику империей во главе со ставленником Наполеона III — австрийским эрцгерцогом Максимилианом. Мексиканский народ проявил большую стойкость и мужество в борьбе против французских колонизаторов и нанес им решительное поражение. В марте 1867 г. интервенты вынуждены были уйти из Мексики. Провалу мексиканской авантюры Наполеона III способствовали также крайняя непопулярность ее во Франции и изменение международной обстановки в связи с победой Севера в Гражданской войне 1861–1865 годов.
Вполне вероятно, что интервенцию в Мексике Луи Бонапарт считает одним из тех возможных предприятий, которые он все время держит наготове, чтобы развлечь французский народ. Несомненно, что Испания, которой совсем вскружили голову ее дешевые успехи в Марокко и Сан-Доминго [202] , мечтает о восстановлении своего господства в Мексике. Но не подлежит сомнению, что французский план еще не созрел окончательно и что обе державы — Франция и Испания — вовсе не желали вести крестовый поход против Мексики под английским верховным командованием.
202
В ноябре 1859 г. Испания, стремившаяся к колониальным захватам в Северной Африке, объявила войну Марокко. Однако военные действия, продолжавшиеся до марта 1860 г., не принесли
Сан-Доминго — восточная часть острова Гаити, являвшаяся до 1821 г. испанской колонией и объявленная в 1844 г. независимой Доминиканской республикой. В 1861 г. эта часть острова была вновь захвачена Испанией в результате победы в стране происпанской партии, объявившей в марте 1861 г. о «добровольном» присоединении Сан-Доминго к испанским владениям в Вест-Индии. Колониальное господство Испании в Сан-Доминго продолжалось до 1865 г., когда испанцы были окончательно изгнаны из страны.
Газета «Morning Post» [203] , собственный Moniteur [официальный вестник. Ред.] Пальмерстона, сообщила 24 сентября подробности договора, который будто бы заключили между собой Англия, Франция и Испания в целях совместной интервенции в Мексике. Днем позже «Patrie» [204] выступила с заявлением, в котором отрицалось существование подобного договора. 27 сентября «Times» опровергла сообщение «Patrie», не ссылаясь, однако, на нее. Согласно статье «Times», лорд Рассел сообщил французскому правительству решение Англии относительно интервенции, на что г-н Тувенель ответил, что император французов принял такое же решение. Теперь очередь была за Испанией. Испанское правительство заявило в полуофициальном органе, что оно имеет в виду интервенцию в Мексике, но никоим образом не совместно с Англией. Опровержения посыпались дождем. «Times» категорически заявила, что «на экспедицию получено полное согласие американского президента». Но едва это сообщение появилось по ту сторону Атлантического океана, как все американские правительственные газеты заклеймили его как ложь, утверждая, что президент Линкольн не выступит против Мексики, а поддержит ее. Из всего этого видно, что план интервенции в его теперешнем виде возник в сент-джемсском кабинете [205] .
203
«The Morning Post» («Утренняя почта») — английская ежедневная консервативная газета; выходила в Лондоне в 1772–1937 годах. В середине XIX в. была органом правых элементов партии вигов, группировавшихся вокруг Пальмерстона.
204
«La Patrie» («Родина») — французская ежедневная газета, основана в 1841 году; после государственного переворота 2 декабря 1851 г. — бонапартистская газета.
205
Сент-джемсский кабинет — так по имени Сент-Джемсского дворца в Лондоне (бывшей резиденции английских королей) Маркс называет английское правительство.
Не менее загадочными и противоречивыми, чем объяснения по поводу происхождения конвенции, были объяснения относительно ее целей. Один орган Пальмерстона — «Morning Post» — возвестил, что Мексика не является организованным государством с устойчивым правительством, а представляет собой просто разбойничье гнездо. Как с таковым с ней и следует обращаться. Экспедиция преследует якобы только одну цель — удовлетворение английских, французских и испанских держателей мексиканских государственных бумаг. Для этого объединенные военные силы займут главные порты Мексики, будут взимать на ее побережье ввозные и вывозные пошлины и сохранят за собой эту «материальную гарантию» до тех пор, пока не будут удовлетворены все долговые претензии.
Другой орган Пальмерстона — газета «Times» — наоборот, заявила, что в результате долгого опыта Англия «закалилась против грабежей со стороны обанкротившейся Мексики». Дело идет не о частных интересах кредиторов; «Times» выражает надежду, что «одно лишь присутствие соединенной эскадры в Мексиканском заливе и оккупация некоторых портов побудят мексиканское правительство приложить новые усилия для поддержания внутреннего мира и заставят недовольных придерживаться более конституционной формы оппозиции, чем разбой».
Итак, согласно этому заявлению, экспедиция предпринимается для поддержки официального правительства Мексики. Но вместе с тем «Times» намекает, что «столица Мексики обладает достаточно здоровым климатом на тот случай, если окажется необходимым продвинуться столь далеко».
Оригинальнейший способ укрепления того или иного правительства состоит, бесспорно, в насильственном секвестре его доходов и захвате его территории. С другой стороны, прямая оккупация портов и взимание в них пошлин побудили бы мексиканское правительство лишь к перенесению таможенной линии дальше от берега. При этом ввозные пошлины на иностранные товары и вывозные пошлины на американские товары удвоились бы, и интервенция действительно удовлетворила бы претензии европейских кредиторов, наложив контрибуцию на европейско-мексиканскую торговлю. Мексиканское правительство может стать платежеспособным, только укрепившись внутри страны, а внутри страны оно может укрепиться лишь в том случае, если будут уважать его независимость вовне.
Если открыто признанные цели экспедиции столь противоречат друг другу, то еще более противоречивыми являются средства, предлагаемые для достижения этих целей. Сами английские правительственные органы признают, что если путем односторонней интервенции Франции, либо Англии или Испании можно достигнуть хоть чего-нибудь, то совместная интервенция этих держав исключает всякую возможность успеха.
Вспомним, что мексиканская либеральная партия, возглавляемая Хуаресом, официальным президентом республики, в настоящее время господствует почти на всей территории страны; что католическая партия, предводительствуемая генералом Маркесом, терпела поражение за поражением и что организованные ею разбойничьи банды отброшены в горные районы Керетаро и вынуждены заключить союз с тамошним индейским вождем Мехиа. Последней надеждой католической партии была испанская интервенция.
«Единственный пункт», — говорит «Times», — «по которому могут возникнуть разногласия между нами и нашими союзниками, касается правительства республики. Англия хотела бы оставить бразды правления в руках либеральной партии… между тем как Францию и Испанию можно заподозрить в пристрастии к недавно свергнутому правительству клерикалов. Было бы странно, если бы Франция как в Старом, так и в Новом свете превратилась в покровительницу священников и бандитов. Подобно тому как в Италии сторонники Франциска II снаряжаются Римом для того, чтобы вносить анархию в управление Неаполем, так и в Мексике большие дороги и даже улицы столицы подвергаются нападениям разбойников, которых клерикальная партия открыто признает своими друзьями».