Собрание сочинений, том 16
Шрифт:
Но ведь нужно пустить пыль в глаза публике; нужно сделать вид, что кое-что для Ирландии делается; и вот с большим шумом возвещается закон об урегулировании земельного вопроса (Land Bill) [358] . Но все это — лишь обман с конечной целью ввести в заблуждение Европу, подкупить ирландских судей и адвокатов перспективами бесконечных процессов между лендлордами и арендаторами, приобрести благосклонность лендлордов обещанием денежных пособий со стороны государства и обмануть более зажиточных арендаторов некоторыми полууступками.
358
Land Bill — законопроект для Ирландии, обсуждавшийся английским парламентом в первой половине 1870 года. Внесенный Гладстоном от имени английского правительства под предлогом помощи ирландским арендаторам, но снабженный различными оговорками и ограничениями, законопроект по существу оставлял незыблемыми основы крупного землевладения английских лендлордов
В длинном вступлении к своей высокопарной и путаной речи Гладстон признает, что даже те «доброжелательные» законы, которые либеральная Англия за последние сто лет пожаловала Ирландии, всегда приводили к разорению страны [359] . И вот после этого наивно выболтанного признания тот же человек продолжает пытать людей, желающих положить конец этому вредному и нелепому законодательству.
II
Приводим опубликованные в одной английской газете результаты дознания о смерти Майкла Терберта, заключенного фения, скончавшегося в тюрьме Спайк-Айленда вследствие плохого обращения с ним.
359
Имеется в виду речь Гладстона в палате общин 15 февраля 1870 г., опубликованная в «Times» 16 февраля 1870 года.
В четверг 17 февраля г-н Джон Мур, коронер Мидлтонского округа, произвел в тюрьме Спайк-Айленда дознание по поводу осужденного Майкла Терберта, скончавшегося в больнице.
Питер Хей, начальник тюрьмы, был вызван первым. Вот его показания:
Покойный Майкл Терберт поступил в эту тюрьму в июне 1866 года; я не знаю, каково было состояние его здоровья в то время; он был осужден 12 января на 7 лет тюремного заключения; некоторое время тому назад он, очевидно, захворал, так как в одной из тюремных книг числится. что по рекомендации медицинского персонала его как неспособного переносить одиночное заключение перевели в другое помещение. Далее свидетель подробно останавливается на частых наказаниях, которым подвергался покойный за нарушения дисциплины и в особенности за то, что он употреблял непочтительные выражения по отношению к медицинскому персоналу.
Джеримая Хьюберт Келли. Я припоминаю, что тогда, когда Майкл Терберт прибыл сюда, переведенный из Маунтджойской тюрьмы, уже было установлено, что он не может переносить одиночное заключение; свидетельство об этом было подписано доктором О'Доннелом. Однако я нашел его здоровым и послал на работу. Я помню, что он пробыл в больнице с 31 января по 6 февраля 1869 года; тогда он страдал болезнью сердца, и после этого его уже не посылали на общественные работы, а давали ему работу в камере. С 19 по 26 марта он находился в больнице из-за болезни сердца; с 24 апреля по 5 мая — из-за кровохарканья; с 19 мая по 1 июня, с 21 по 22 июня, с 22 июля по 15 августа — из-за болезни сердца; с 9 ноября по 13 декабря — ввиду общей слабости; наконец, в последний раз он находился в больнице с 20 декабря до 8 февраля 1870 г. и умер там от водянки. Первые симптомы этой болезни обнаружились 13 ноября, но затем они исчезли.
Я каждый день посещаю камеры одиночного заключения, и время от времени я видел, что его подвергали наказаниям; моя обязанность — откладывать наказание всякий раз, когда я считаю, что заключенный не в состоянии его вынести; по отношению к нему я применял это два раза.
— Не думаете ли Вы как врач, что пятеро суток на хлебе и воде были для него чрезмерным наказанием независимо от состояния его здоровья в Маунтджое и здесь?
— Я этого не думаю, у покойного был хороший аппетит, и я не думаю, чтобы эти меры вызвали водянку, от которой он умер.
Мартин О'Коннел, аптекарь, проживающий на Спайк-Айленде. В июле прошлого года свидетель говорил доктору Келли, что, поскольку Терберт страдал болезнью сердца, его не следовало наказывать; свидетель считает, что эти наказания скверно отражались на здоровье заключенного, тем более, что последний год он числился в разряде инвалидов; свидетель никогда бы не подумал, что можно подобным образом наказывать инвалидов, если бы ему не довелось однажды посетить одиночные камеры в отсутствие доктора Келли; при таком состоянии больного было совершенно ясно, что пять дней одиночного заключения повредят его здоровью.
Тогда коронер решительно выступает против такого обращения с заключенным. Заключенный находился, говорит он, попеременно то в больнице, то в одиночной камере.
Суд выносит следующее решение:
«Мы заявляем, что Майкл Терберт умер в больнице тюрьмы Спайк-Айленда 8 февраля 1870 г. от водянки; он был 36 лет отроду, холостой. Поскольку, по мнению доктора О'Доннела, Терберт не мог выносить режим одиночного заключения, мы самым решительным образом выражаем наше полное осуждение частых наказаний, а именно перевод на несколько дней в одиночную камеру на хлеб и на воду, что применялось к нему во время его пребывания на Спайк-Айленде, куда он был переведен из Маунт-джойской тюрьмы в июне 1866 года; мы порицаем
360
Результаты дознания о смерти Майкла Терберта опубликованы в газете «Irishman» № 34, 19 февраля 1870 года.
«The Irishman» («Ирландец») — ирландская еженедельная газета буржуазно-националистического направления, издавалась с 1858 по 1885 г. сначала в Белфасте, затем в Дублине; выступала в защиту фениев.
Написано К. Марксом 21 февраля 1870 г.
Напечатано в газете «L'Internationale» №№ 59 и 60, 27 февраля и 6 марта 1870 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с французского
Письмо К. Маркса членам Комитета Русской секции Интернационала в Женеве, напечатанное в газете «Народное дело» 15 апреля 1870 г.
К. МАРКС
ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СОВЕТ МЕЖДУНАРОДНОГО ТОВАРИЩЕСТВА РАБОЧИХ — ЧЛЕНАМ КОМИТЕТА РУССКОЙ СЕКЦИИ В ЖЕНЕВЕ [361]
361
Русская секция I Интернационала была основана весной 1870 г. в Швейцарии группой русских политических эмигрантов из разночинной демократической молодежи, воспитанной на идеях великих революционеров-демократов — Чернышевского и Добролюбова. Большую роль в деле подготовки создания этой секции сыграл умерший в 1869 г. член Интернационала А. А. Серно-Соловьевич. 12 марта 1870 г. Комитет секции направил Генеральному Совету свою программу, устав, а также письмо Марксу с просьбой быть ее представителем в Генеральном Совете Международного Товарищества Рабочих. Программа Русской секции так определяла стоящие перед ней задачи: «1. Пропагандировать в России всеми возможными рациональными средствами, — особый род и способ которых вытекает из самого положения страны, — идеи и начало Интернациональной Ассоциации. 2. Способствовать устройству интернациональных секций в среде русских рабочих масс. 3. Помогать установлению прочной, солидарной связи между трудящимися классами России и Западной Европы, и оказанием взаимной помощи способствовать более успешному достижению их общей цели освобождения» («Народное дело» № 1, 15 апреля 1870 года).
На заседании Генерального Совета 22 марта 1870 г. Русская секция была принята в Интернационал, и Маркс взял на себя обязанность представлять ее в Генеральном Совете. Русская секция оказала Марксу и Энгельсу большую помощь в их борьбе против раскольнической деятельности бакунистов. Члены Русской секции — Н. Утин, А. Трусов, Е. Бартенева, Г. Бартенев, Е. Дмитриева, А. Корвин-Круковская принимали активное участие в швейцарском и международном рабочем движении. Секция делала попытки наладить связи с революционным движением в самой России. Фактически секция распалась в 1872 году.
Письмо Маркса было опубликовано в газете «Народное дело» № 1, 15 апреля 1870 года.
«Народное дело» — журнал (с апреля 1870 г. — газета), издававшийся в 1868–1870 гг. в Женеве группой русских революционеров-эмигрантов; первый номер был подготовлен Бакуниным, затем, с октября 1868 г., редакция, в которую входили Н. Утин и др., порвала с Бакуниным и выступила против его взглядов; с апреля 1870 г. — орган Русской секции Международного Товарищества Рабочих, проводивший линию Маркса и Генерального Совета; публиковал документы Интернационала.
Граждане!
В своем заседании 22 марта Главный Совет [Генеральный Совет. Ред.] объявил, единодушным вотумом, что ваша программа и статут согласны с общими статутами Международного Товарищества Рабочих. Он поспешил принять вашу ветвь в состав Интернационала. Я с удовольствием принимаю почетную обязанность, которую вы мне предлагаете, быть вашим представителем при Главном Совете.
Вы говорите в вашей программе:
«… что императорское иго, гнетущее Польшу, есть тормоз, одинаково препятствующий политической и социальной свободе обоих народов — как русского, так и польского».
Вы могли бы прибавить, что русский насильственный захват Польши есть пагубная опора и настоящая причина существования военного режима в Германии, и вследствие того, на целом континенте. Поэтому, работая над разбитием цепей Польши, русские социалисты возлагают на себя высокую задачу, заключающуюся в том уничтожении военного режима, которое существенно необходимо как предварительное условие для общего освобождения европейского пролетариата.
Несколько месяцев тому назад мне прислали из Петербурга сочинение Флеровского «Положение рабочего класса в России». Это настоящее открытие для Европы. Русский оптимизм, распространенный на континенте даже так называемыми революционерами, беспощадно разоблачен в этом сочинении. Достоинство его не пострадает, если я скажу, что оно в некоторых местах не вполне удовлетворяет критике с точки зрения чисто теоретической. Это — труд серьезного наблюдателя, бесстрашного труженика, беспристрастного критика, мощного художника и, прежде всего, человека, возмущенного против гнета во всех его видах, не терпящего всевозможных национальных гимнов и страстно делящего все страдания и все стремления производительного класса.