Собрание сочинений, том 19

Энгельс Фридрих

Эти огромные земельные владения обрабатывались частью несвободными, частью также и свободными держателями церкви. Из несвободных рабы (servi), как лица неправоспособные, первоначально обязаны были своим господам повинностями, размеры которых не были установлены, но, по-видимому, и для поселенцев-рабов вскоре была установлена обычаем определенная мера платежей и работ. Наоборот, повинности обоих других несвободных классов, колонов и литов (относительно различий в их правовом положении в ту эпоху нет сведений), были твердо установлены и заключались в определенных ручных работах и барщине с упряжкой, а также в определенной доле дохода с земли. Это были отношения зависимости, сохранившиеся с давних пор. Напротив, то, что свободные люди сидели не на общинной и не на своей собственной земле, а на какой-то другой, было для германцев чем-то новым. Правда, в Галлии и вообще в области действия римского права германцы достаточно часто встречали свободных римлян в качестве арендаторов; но они при занятии территории позаботились

о том, чтобы им самим не приходилось превращаться в арендаторов и можно было сидеть на своей собственной земле. Следовательно, прежде чем свободные франки могли сделаться чьими-либо держателями, они должны были каким-нибудь образом потерять аллод, полученный ими при занятии территории, должен был образоваться особый класс безземельных свободных франков.

Этот класс стал образовываться вследствие начинавшейся концентрации землевладения, вследствие тех же причин, которые вызвали самую концентрацию; это были, с одной стороны, гражданские войны и конфискации имуществ, а с другой стороны, уступки земель церкви, вынужденные большей частью давлением обстоятельств и стремлением к безопасности. А церковь нашла скоро еще особый способ поощрять такие уступки, предоставляя дарителю за оброк право пользования не только его собственной землей, но сверх того еще и участком церковной земли. Эти дарения происходили в двоякой форме. Или даритель получал в пожизненное пользование свое владение, так что оно переходило в собственность церкви только после его смерти (donatio post obitum); в этом случае было в обычае, а позднее было точно установлено королевскими капитуляриями, что даритель получал от церкви в пользование за чинш вдвое больше земли, чем он дарил. Или же дарение немедленно вступало в силу (cessio a die praesente), и тогда даритель получал от церкви в пользование за чинш сверх его собственного владения еще втрое больше церковной земли на основании выданного церковью документа, так называемого прекария, передававшего эти земельные участки дарителю большей частью пожизненно, но иногда также и на более или менее продолжительный срок. После того как образовался класс безземельных свободных людей, многие из них также вступали в подобные отношения; пожалованные им прекарии, по-видимому, вначале выдавались большей частью на 5 лет, но и для таких случаев вскоре сделались пожизненными.

Конечно, не приходится сомневаться в том, что уже во времена Меровингов на землях светских магнатов создались совершенно такие же отношения, как и на церковных землях, что, следовательно, также и там наряду с несвободными были посажены на оброк и свободные держатели. Их, должно быть, даже при Карле Мартелле было уже очень много, потому что в противном случае начатый им и завершенный его сыном и внуком переворот в аграрных отношениях оставался бы, по крайней мере, в одном отношении совершенно необъяснимым.

Этот переворот в основе своей покоится на двух новых установлениях. Во-первых, для того чтобы прочнее привязать магнатов государства к короне, им, как правило, коронных земель больше не дарили, а предоставляли в пожизненное пользование в качестве «бенефиция» на определенных условиях, под страхом отнятия бенефиция за несоблюдение условий. Так магнаты сами становились держателями земельных владений короны. И, во-вторых, для того чтобы обеспечить крупным магнатам набор свободных держателей для военной службы, этим магнатам была передана часть должностных функций графа данного округа по отношению к свободным людям, поселенным в их владениях, и они были назначены «сеньорами» над этими последними. Из этих двух реформ нам предстоит пока рассмотреть здесь только первую.

Подчиняя мелких мятежных «тиранов», Карл, вероятно, — сведений нет — по старому обычаю конфисковывал их земельные владения, но, восстанавливая затем их сан и служебное положение, он снова предоставлял им их земли целиком или частично в качестве бенефиция. С церковными владениями непокорных епископов он еще не осмеливался так поступать; он смещал их и отдавал их места преданным ему людям, из которых, конечно, у многих не было ничего от духовных лиц, кроме тонзуры (sola tonsura clericus). Эти новые епископы и аббаты начали по его приказанию передавать большие участки церковной земли светским людям в прекарии; такие примеры бывали уже и раньше, но теперь это приобрело массовый характер. Сын Карла, Пипин, пошел значительно дальше. Церковь пришла в упадок, духовенство презиралось, папу теснили лангобарды, и он мог ждать помощи только от Пипина. Пипин помог папе, содействовал расширению его церковного господства, оказывал ему всяческую поддержку. Но он вознаградил себя, присоединив к коронным землям значительно большую часть церковных, и оставив епископам и монастырям только то, что было необходимо для их существования. Эту первую секуляризацию в крупном масштабе церковь допустила без сопротивления, синод в Лестине утвердил ее, правда, с ограничительной оговоркой, которая, однако, никогда не соблюдалась. Эта огромная масса земель подняла вновь на подобающую высоту исчерпанные было королевские земельные владения и служила главным образом для дальнейших пожалований, которые на деле вскоре приняли форму обычных бенефициев.

Здесь следует прибавить, что церковь очень скоро сумела оправиться от этого удара. Едва

разделавшись с Пипином, бравые божьи люди возобновили старую практику. Дарения стали вновь притекать со всех сторон, мелкие свободные крестьяне продолжали оставаться в том же тяжелом положении, между молотом и наковальней, что и 200 лет тому назад; при Карле Великом и его преемниках им жилось еще гораздо хуже, и многие из них переходили со всем своим хозяйством под защиту епископского посоха. Некоторым привилегированным монастырям короли возвращали часть награбленного; другим, особенно в Германии, они дарили огромные площади из коронных земель; при Людовике Благочестивом для церкви, казалось, вернулись благословенные времена Гунтрама. Монастырские архивы особенно богаты сведениями о дарениях в IX веке.

Бенефиции, этот новый институт, который нам предстоит теперь рассмотреть подробней, еще не был позднейшим леном, но был уже его зародышем. Его жаловали с самого начала пожизненно — до смерти как жалователя, так и получателя: Если умирал один из них, то бенефиций переходил к собственнику или к его наследнику. Для возобновления прежнего отношения необходимо было новое пожалование — получателю или его наследнику. Земельное пожалование, предоставленное в качестве бенефиция, таким образом, согласно позднейшей формулировке, становилось недействительным как в случае смерти сеньора [Thronfall], так и в случае смерти получателя и переходило к наследнику умершего сеньора [Heimfall]. Принцип недействительности бенефициального пожалования в случае смерти сеньора или короля вскоре перестал применяться на практике; крупные бенефициарии стали могущественнее короля. В случае смерти бенефициария уже в очень ранние времена нередко практиковалось новое пожалование владения наследникам прежнего бенефициария. Поместье Патрициак (Перси) близ Отёна, которое было пожаловано Карлом Мартеллом в качестве бенефиция Хильдебранну, передавалось в семье от отца к сыну на протяжении четырех поколений, пока король в 839 г. не подарил это владение брату четвертого бенефициария в полную собственность. Начиная с середины VIII века подобные случаи были нередки.

Бенефиций мог быть конфискован жалователем во всех случаях, когда имущество вообще могло быть подвергнуто конфискации. А таких случаев при Каролингах было более чем достаточно. Восстания в Алемании при Пипине Коротком, заговор тюрингов, неоднократные восстания саксов влекли за собой все новые конфискации как свободных крестьянских земель, так и владений и бенефициев магнатов. То же самое имело место вопреки всем противоречащим такому порядку договорным установлениям во время междоусобных войн при Людовике Благочестивом и его сыновьях. Некоторые не политические преступления также влекли за собой конфискацию имущества.

Бенефиции, кроме того, могли быть конфискованы короной в тех случаях, когда бенефициарий пренебрегал общими обязанностями подданного, например не выдавал разбойника с иммунитетной территории, не снаряжался в поход, не считался с письменными повелениями короля и т. д. Но в этих случаях бенефиции давались на особых условиях; несоблюдение их влекло за собой конфискацию бенефиция, которой в данном случае, разумеется, не подвергалось остальное имущество бенефициария. Так бывало, например, когда бенефиции составляли бывшие владения церкви и бенефициарий не вносил причитавшихся с них платежей в пользу церкви (nonae et decimae [девятина и десятина (т. е. девятая и десятая части урожая и иных доходов). Ред.]) или когда бенефициарий приводил в упадок свое имение; в таком случае устанавливался обычно предупредительный годичный срок для того, чтобы бенефициарий мог исправиться и тем самым защитить себя от грозящей в противном случае конфискации. Затем, пожалование владения могло быть связано также и с несением определенной службы, и это в действительности тем чаще имело место, чем больше бенефиции превращался в настоящий лен. Но первоначально это отнюдь не было обязательным, в особенности несение военной службы; много бенефициев жаловалось низшим клирикам, монахам, духовным и светским женщинам.

Наконец, отнюдь не исключено, что корона вначале передавала также земли с сохранением права отмены пожалования или на определенный срок, т. е. в прекарий. Это правдоподобно, если судить по отдельным сведениям и церковной практике. Однако такая практика во всяком случае скоро прекратилась, так как пожалование на условиях бенефиция получило в IX веке всеобщее распространение.

Так, церковь, — и то же самое мы должны предположить относительно крупных землевладельцев и бенефициариев, — церковь, которая раньше передавала земли своим свободным держателям большей частью только в прекарий, во временное пользование, должна была подчиниться импульсу, исходившему от короны. Она не только также начала жаловать бенефиции, но эта форма пожалования стала до такой степени преобладающей, что уже ранее существовавшие прекарий незаметно принимали характер бенефициев, становились пожизненными, пока в IX веке прекарий почти полностью не превращается в бенефиции. Во второй половине IX века бенефициарии церкви, а также и светских магнатов, должно быть, заняли уже видное положение в государстве; некоторые из них были, по-видимому, довольно крупными собственниками, основателями позднейшего низшего слоя знати. Иначе Карл Лысый едва ли так горячо заступился бы за тех, у кого Хинкмар Лаонский отнял без оснований их бенефиции.