Собрание сочинений, том 22
Шрифт:
— Итак, Вы не верите в могущество России?
— Россия сильна в обороне, но как нападающая сторона она не сильна ни на суше, ни на море. Я показал Вам, что экономическое положение не позволяет ей пускаться в опасные и дорогостоящие авантюры. Если мы посмотрим на организацию русской армии, то увидим, что и с этой стороны Россия тоже не страшна.
В случае войны, она не выставила бы солдат больше того количества, которое у нее находится под ружьем в настоящее время. Ее резервы существуют лишь на бумаге; она может, правда, получить тысячи и тысячи солдат. Но чтобы пополнить офицерские кадры, у нее нет офицеров запаса. В самом деле, где ей взять офицеров? В какой среде?
Мы имеем в Германии на 50 % больше офицеров запаса, чем нам необходимо. Разве в этом отношении Франция не была бы в относительно худшем положении? — сказал наш собеседник.
— Отнюдь нет, — отвечаем мы. — У нас во Франции нет излишка офицеров, но кадры укомплектованы.
— Это никоим образом не может мне быть неприятным, — ответил г-н Энгельс. — Я не хотел бы видеть немецкую армию настолько сильной, чтобы она
529
Энгельс противопоставляет мысли Сен-Симона о сотрудничестве народов Англии, Франции и Германии (см. примечание 128) Тройственному союзу как военно-политическому блоку (см. примечание 406).
— Чтобы закончить, позвольте Вам сказать, что Вы нарисовали несколько мрачную картину положения в России.
— Нисколько. Хотите, расскажу Вам один случай? Вы знаете, что для того чтобы оказать помощь голодающим русским крестьянам, было решено отправить зерно с Кавказа, где оно было в избытке. Последовали соответствующие приказы, было свезено очень много зерна и отправлены вагоны для его перевозки. Но случилось так, что вагонов, посланных порожняком, накопилось такое количество, что образовался затор. Зерно лежало рядом с вагонами, а вагоны стояли без движения. Узнав об этом, царь [Александр III. Ред.] пришел в ярость и направил на место происшествия генерала; этот военный наделал много шума, объявил, что все идет хорошо, а сумел отправить только несколько составов; большая часть зерна сгнила на месте! А что было бы в случае мобилизации? В России не так уж много железных дорог, но ее офицеры даже и их не умеют использовать.
Печатается по тексту газеты «LEclair», сверенному с текстом газеты «Le Socialiste»
Перевод с французского
— Еще один вопрос: а как быть с Эльзас-Лотарингией, этой причиной всех раздоров? Верите ли Вы в мирное разрешение этого вопроса, которое удовлетворило бы одновременно и Францию и Германию?
— Я надеюсь, что лет через десять социалистическая партия Германии придет к власти. Ее первой заботой будет предоставить жителям Эльзас-Лотарингии возможность по своему усмотрению определить свое политическое будущее. Следовательно, вопрос будет разрешен без всякого участия французских солдат. Напротив, война между Германией и Францией была бы единственным средством помешать социалистам прийти к власти. А если бы Франция в союзе с Россией напали на Германию, то последняя боролась бы не на жизнь, а на смерть, защищая свое национальное существование, в котором германские социалисты заинтересованы гораздо больше, чем буржуа. Социалисты сражались бы поэтому до последнего человека и, не колеблясь, прибегли бы к революционным средствам, примененным Францией в 1793 году.
Напечатано в газете «LEclair» 6 апреля 1892 г. и в сокращенном виде в газете «Le Socialiste» № 82, 16 апреля 1892 г.
На русском языке публикуется впервые
ИНТЕРВЬЮ Ф. ЭНГЕЛЬСА КОРРЕСПОНДЕНТУ ФРАНЦУЗСКОЙ ГАЗЕТЫ «LE FIGARO» 11 МАЯ 1893 ГОДА [530]
… Узнав о цели моего посещения, Энгельс заявил мне следующее:
— Германия вступает в один из самых серьезных периодов своей история, но я должен сразу же добавить, что нам, социалистам, нечего бояться создавшегося положения. Напротив, мы с успехом используем это положение в своих интересах. Военные кредиты не были утверждены главным образом благодаря нашей агитации [531] . Нас не могли игнорировать ни различные парламентские партии, ни тем более — правительство, которое прекрасно знает, что мы для него — самый опасный враг. Когда в Германии стало известно, что правительство решило добиться новых военных кредитов, население было возмущено, и на позиции, занятой при голосовании центром и радикалами [532] , несомненно сказалось давление общественного мнения.
530
Беседа Энгельса с корреспондентом французской газеты «Figaro» состоялась 11 мая 1893 года. 17 мая Энгельс уведомлял Зорге о том, что с его взглядами на положение дел в Германии он может ознакомиться по интервью в газете «Figaro», текст которого Энгельс отослал с той же почтой, оговариваясь, однако, что в этой записи его ответов корреспонденту, «как и во всяком интервью, в передаче отдельных выражений кое-что смазано, а в общем изложении есть пробелы, но в целом смысл передан правильно».
В газете «Figaro» интервью опубликовано под заглавием «Беседа с Фридрихом Энгельсом». Под таким же заглавием оно было опубликовано в газете «Socialiste» № 140, 20 мая 1893 года.
«Le Figaro» («Фигаро») — французская ежедневная консервативная газета, издается в Париже с 1854 года.
531
Речь идет об отклонении рейхстагом 6 мая 1893 г. проекта военного закона (см. о нем также примечание 393), предусматривавшего
532
Имеется в виду часть Немецкой свободомыслящей партии (см. примечание 8), выступавшая против военного закона.
Видите ли, — прибавил Энгельс, намеренно подчеркивая свое заявление, — в Германии народ говорит: «С нас достаточно солдат! Нужно с этим покончить!»
— А новый рейхстаг, г-н Энгельс?
— Сейчас, когда мы с вами беседуем, мне кажется, что новый рейхстаг будет еще менее расположен голосовать за кредиты, чем прошлый рейхстаг. Впрочем, я не закрываю глаза и на такую возможность, что новые депутаты, у которых впереди пять лет законодательной деятельности, пойдут на сделку с правительством, которое с помощью «мягкого насилия» добьется компромиссного решения. Весьма вероятно, однако, что рейхстаг не утвердит кредиты, и в этом случае пришлось бы пойти на вторичный роспуск, а это, по моему убеждению, привело бы к выборам такого рейхстага, который проявит еще большую строптивость при рассмотрении проектов правительства. Это уже окончательно обострит конфликт, и тогда еще неизвестно, кто возьмет верх — рейхстаг или император. Повторится конфликт 1864 г. между Бисмарком и прусским ландтагом, завершившийся войной с Австрией [533] .
533
Подразумевается так называемый конституционный конфликт в Пруссии, возникший в начале 60-х годов (см. примечание 234).
Своим ответом Энгельс навел меня на новый вопрос — как он смотрит на два возможных варианта в развитии событий, уже обсуждавшихся в европейской прессе: государственный переворот Вильгельма II внутри страны или внешняя война.
— Совершить государственный переворот в настоящее время, — живо ответил мой собеседник, — не так легко, как это было раньше. В 1864 г. во время конфликта между Бисмарком и прусским ландтагом Пруссия была централизованным государством, в то время как сейчас Германская империя — государство федеративное. Центральное правительство рисковало бы слишком многим, попытавшись совершить государственный переворот. Чтобы быть уверенным в возможности его осуществления, ему необходимо было бы единодушное согласие со стороны всех правительств федерации. Если хоть одно из них не согласится на государственный переворот, оно окажется свободным от своих обязательств по отношению к империи, а это будет означать распад федерального государства. Но это еще не все. Федеральная конституция — единственное, что гарантирует мелкие государства от господства Пруссии; нарушив ее, они тем самым отдадут себя связанными по рукам и ногам на милость центральной власти. Можно ли предположить, что Бавария пойдет на такой отказ от своих прав? Нет, и для того чтобы уточнить мою мысль, я скажу вам следующее: чтобы произвести в Германии государственный переворот, император должен был бы иметь на своей стороне либо народ, — а народ его не поддерживает, — либо все правительства федерации, — а все они никогда не выступят за него.
Так как последнее заявление Энгельса не убедило меня, я продолжал настаивать на возможности внутреннего государственного переворота.
— Я не утверждаю, — возразил он, — что то, что я назвал бы «революцией сверху», не представляет угрозы для будущего. Бебель и другие наши друзья уже говорили, что они предвидят покушение на всеобщее избирательное право.
— И что же, в этом случае вы ответите насилием на насилие?
— Мы не так глупы, чтобы попасться в ловушку, подстроенную нам правительством; ведь германское правительство ничего так не хочет, как восстания, чтобы нас раздавить. Нам слишком хорошо известно нынешнее соотношение сил между нами и правительством, чтобы очертя голову решиться на такой шаг. Да и осмелится ли Вильгельм II пойти на полную отмену всеобщего избирательного права? Я этого не думаю. Скорее, он увеличит возрастной ценз для избирателей и преподнесет нам всеобщее избирательное право, пересмотренное и исправленное (при этих словах Энгельс рассмеялся), с которым сейчас предстоит познакомиться Бельгии [534] .
534
См. примечание 416.
— А не опасаетесь ли Вы массовых арестов среди депутатов оппозиции?
— Нет, — воскликнул Энгельс, — никто в Германии не допускает такой возможности. Некоторые правительства федерации, например баварское, никогда не согласились бы санкционировать такое вопиющее нарушение конституции. Не забывайте, что имперская конституция и рейхстаг являются единственным оружием, с помощью которого мелкие государства могут предотвратить поглощение их Пруссией.
Мы перешли затем к гипотезе о внешней войне. Энгельс в этом вопросе далек от пессимизма.
— Разумеется, — заявил он мне, — война может возникнуть. Но кто в наше время возьмет на себя ответственность спровоцировать ее? Разве что Россия, страна, которую, в силу занимаемого ею огромного пространства, нельзя завоевать?.. Да и то еще вопрос!.. В данный момент Россия находится в таком положении, что она не выдержит и месяца войны, если не получит денег из-за границы.
После этого мой собеседник немного помолчал, а затем продолжал с едва сдерживаемым раздражением: